Наоми Кэмпбелл - Лебедь
Оборванец неторопливо расстегивал ширинку.
То, что затем последовало, было хоть и отвратительно, но, в общем, не так уж и страшно. Он кончил почти мгновенно. Радость от того, что она впервые заработала деньги, заглушила в душе Джиджи неприятные мысли о способе заработка.
Это было только начало. Она стала высматривать потенциальных клиентов из окна, быстро выходила на улицу и обслуживала их прямо тут же, на скамейке в скверике. Свои заработки, или «скверные бабки», как она их называла, Джиджи складывала в шкатулку, которую прятала под кроватью. Через месяц она подняла цену до пятнадцати баксов, а еще через месяц познакомилась и с оборотной стороной своего бизнеса, когда какой-то хмырь шарахнул ее по голове. Она завизжала, и, на ее счастье, поблизости оказался полицейский.
– Сколько тебе лет? – сразу спросил он.
– Тринадцать, – не раздумывая ответила она.
– Еще раз здесь увижу, отправлю прямиком в Дэйд, за решетку. Поняла? А теперь быстро домой.
Это было в половине шестого утра, и Джиджи вдруг стало страшно возвращаться в пустую квартирку. Елена работала в ночную смену. Сама не зная, почему и зачем, Джиджи побрела в сторону Оушн Драйв.
Около «Парк сентрал» стоял целый городок домиков на колесах. Джиджи заглядывала в окна и удивлялась: и туалет, и видео, и уютные диваны, кое-где на столике уже накрыт красивый завтрак. Она вошла в гостиницу. Она думала, что в это время все должны спать, но в фойе царила оживленная суматоха. Вверху, около бара, работал буфет, и там все покупали что-то невероятно вкусное. По лестнице носились какие-то люди с софитами, камерами, охапками красивых платьев. Но когда она в поисках матери поднялась наверх, перед ней открылось по-настоящему сказочное зрелище. По галерее над фойе тянулся целый ряд костюмерных с пестрыми платьями и гримерных с большими зеркалами. Полуобнаженные девушки входили и выходили, снимали плечики с платьями, уносили, приносили, оставляли на вешалке. Другие модели с отсутствующим видом сидели в креслах и равнодушно смотрели в зеркала, а вокруг суетились парикмахеры, укладывали им волосы, расчесывали, завивали, брызгали лаком. Лица заспанные, слегка припухшие, жесты ленивые, разговоры рассеянно-скучные.
– Мы просидели в «Варшаве» до двух. Сейчас, наверное, свалюсь и помру. Позвоню тебе из ада.
– Говорят, единственный порядочный вечер в «Варшаве» – суббота.
– Меня затащили туда эти «Фред и Джинджер». Ужасная музыка. Какой-то Джилберто Джил, черт его знает что. Ни минуты покоя.
– А я хочу кофе. Где у нас сегодня съемки? Говорят, в каком-то Кей Бискайне. Эй, малышка, а ты откуда? Что ты тут делаешь? – Одна из моделей увидела в зеркале Джиджи.
– Я ищу маму.
– У нее тоже сегодня утром съемки? Кто она – модель, костюмер, парикмахер?
– Она горничная, – смущенно ответила Джиджи.
– А… Наверно, убирает наши номера, это там… – Манекенщица неопределенно махнула рукой и, потеряв к Джиджи всякий интререс, повернулась к подружке. – Представляешь, стою я на площадке для танцев, подходит ко мне мужеподобное чучело, уставилось, как чокнутое, а потом спрашивает: кто делал тебе операцию? Я сначала не поняла: чего? А потом дошло, оно подумало, что я транссексуалка.
Джиджи побрела прочь по длинному коридору. Она никак не могла найти Елену. Девушки вдруг все разом встали и пошли из отеля к своим домикам на колесах. В гостинице стало тихо и пусто. Тележки горничных с чистыми простынями и полотенцами сиротливо стояли в коридорах. Джиджи заглянула в одну из приоткрытых дверей. Пусто. Через минуту она уже предавалась любимому занятию: примеряла одежду, которую нашла в шкафу.
– Это твой номер?
Джиджи стояла спиной к двери. Мужской голос был приятный, низкий, возбуждающий. Может, если не оборачиваться, он уйдет.
– Я спрашиваю, это твой номер? Между прочим, такой фотогеничной попки я давно не видел. Ее надо отлить в бронзе и продавать в кабинеты пластической хирургии. Для вдохновения.
Джиджи медленно обернулась. На ней было плотно облегающее короткое платье из лайкры с глубоким вырезом на груди и рукавами в три четверти. От растерянности она встала в вызывающую позу: ноги раздвинуты, насколько позволяет тугая лайкра, руки на бедрах, голова чуть откинута назад, взгляд прямой и дерзкий.
Потом вдруг опомнилась. Ей же нельзя быть здесь. Может, это его номер, и она надела платье его жены. Если он позовет управляющего, Елену сразу выгонят с работы. А ее теперь уж точно отправят в Дэйд, в тюрьму.
Она опустилась перед ним на колени.
– Давайте, я вам сделаю. И расстегну сама. Для вас готова по старой ставке. Всего десять долларов. Или даже семь пятьдесят.
Мужчина удивленно посмотрел на нее. Потом наклонился и помог встать на ноги.
– Меня зовут Чарли Лобьянко. Приятно познакомиться.
О черт! Идиотка! В первый раз встретила порядочного человека и с порога предложила ему сосать член! Джиджи внимательно посмотрела на мужчину. Старый. Нет, скорее солидный. Лет тридцать пять, не меньше. Длинные выгоревшие на солнце каштановые волосы, черная рубашка, светло-песочный пиджак. Джиджи никогда не доводилось вдыхать запаха дорогого лосьона после бритья; наконец она узнала, как он пахнет. Мужчина поддерживал ее вытянутыми руками и оценивающе разглядывал.
– А ты хороша-а-а, – с растяжкой проговорил он. У него был легкий акцент, какой-то странный, во всяком случае, не испанский. – Как тебя зовут?
– Джиджи.
– Не бойся. Я хочу тебе помочь. У меня агентство фотомоделей в Нью-Йорке. Наслушалась сплетен? Думаешь, чтобы стать моделью, нужно сначала переспать со мной? Это не так. Сегодня это уже не обязательно. У меня очень солидное агентство. Некоторые мои девочки настоящие звезды. Поедем в Нью-Йорк, и я сделаю из тебя звезду.
– Вы из Майами?
– Я из Италии, – сказал он с нажимом на ударный слог. – И сейчас начинаю большую войну с агентством Джона Касабланки. Его агентство называется «Элита». Мое – «Этуаль». По-французски это значит «звезда». Я сделаю из тебя настоящую звезду. Ну что, согласна?
Он осторожно провел пальцами по ее лицу, по шее, потрогал плечи, потом, слегка подтолкнув, развернул, провел по номеру, как скаковую лошадь по манежу. Потом сунул руку в карман.
– Вот возьми. Моя визитная карточка. Позвони, когда будешь в Нью-Йорке. Пока ты еще маленькая, но я вот что тебе скажу: поучаствуй-ка в конкурсном отборе в «Этуаль». Скажи, что тебя послал Чарли, и пройдешь. А теперь пока, cara [9], мне пора на съемки.
Он вышел из номера и зашлепал по коридору в своих мокасинах на босу ногу. У поворота обернулся и сказал:
– И сними скорей платье, пока тебя не поймали. Когда-нибудь ты будешь целыми днями щеголять в шика-а-рных платьях и делать мне шика-а-рные деньги. До встречи.
