Келли Хантер - Приручи меня
— Они женаты?
— Нет. У них, конечно, бывают романы, но непродолжительные. Они слишком заняты, чтобы строить серьезные отношения. — Она вдруг вспомнила, что Джи племянница Елены. — Значит, Джиан принадлежит к шанхайским Ксангам?
Люк кивнул.
— Их состояние просто огромное. — Даже больше, чем у Делакартов. — Как Джейк с этим справлялся?
— Ты имеешь в виду, когда он наконец узнал? — сухо спросил Люк. — Плохо.
— Могу себе представить, — пробормотала Мэдди. — Это было причиной, по которой распался их брак?
Люк пожал плечами:
— Возможно, одной из причин. Были и другие сложности, которые мешали Джейку чувствовать себя комфортно рядом с Джи.
Вместо того чтобы их назвать, он перевел разговор на другую тему:
— Ты говорила, что вы с братом были сиротами. Что произошло с вашими родителями?
— Наша мать умерла, когда мне было семь, а Реми четыре. Отец примерно через год напился до смерти.
Она говорила об этом как о свершившихся фактах, не прося ни сочувствия, ни понимания.
У нее не было слов, чтобы описать то отчаяние, которое она испытывала, когда находилась на попечении государства. Ни постоянного дома, ни денег, ни контроля. Ее разлучили с братом. У нее остались только кое-какие вещи, поместившиеся в дорожную сумку, и мечты. «Однажды, когда я вырасту… Однажды, когда я стану богатой… Однажды, когда меня полюбят…»
Маделин убрала руку с руля и коснулась своего ожерелья. То, что кто-то смог ее полюбить, оказалось для нее настоящим потрясением. Безграничная доброта Уильяма была одной из причин, по которой она согласилась стать его женой.
— Оно все еще на месте, — сказал Люк.
Маделин тут же вернула руку на прежнее место.
— Моя мать умерла, когда мне было тринадцать, — неожиданно произнес он. — Мой отец все еще жив. Он редко вспоминал о своих отцовских обязанностях. Нас было пятеро детей, и нам повезло больше, чем вам. Мы держались друг за друга. У нас был дом. Отец почти все время отсутствовал, но, по крайней мере, оплачивал счета. Кроме того, у нас четверых был старший брат Джейк.
— Я за тебя рада, — пробормотала она.
Остаток пути до высотного здания, в котором находилась галерея, прошел в напряженном молчании. Оставив автомобиль на подземной парковке, они поднялись на эскалаторе на нужный им первый уровень. Они могли бы воспользоваться лифтом, но Маделин решительно отмела этот вариант. Окажись она снова наедине с Люком в тесном замкнутом пространстве, кто знает, чем бы это могло закончиться.
Люк шагал по отделанному мрамором фойе, полностью безразличный к окружавшей его роскоши. Ему было приятно сознавать, что он заработал достаточно денег, чтобы никогда не оказаться голодным и бездомным, но он не понимал, зачем нужно ежедневно выставлять свое богатство напоказ.
Он пришел сюда ради своего брата и, наверное, еще из-за Маделин. Когда она рассказывала ему свою историю, он видел в ее глазах ранимую девочку. Видел неуверенность, с какой она носила дорогие камни. Теперь он понял, почему для нее так важно богатство. Осиротевшая бездомная девочка нуждалась в нем.
Эта же девочка не смогла пройти мимо По. При мысли о ней его сердце разрывалось на части.
— Готов? — весело произнесла она.
Художественная выставка. Совсем не его мир.
— Надеюсь, что да, — ответил Люк.
Они подошли к двери, возле которой стоял тщедушный мужчина средних лет. На ум Люку пришло сравнение с ощипанным петухом.
— Маделин Делакарт, — произнес мужчина с искренним восторгом. По крайней мере, это так прозвучало. — Я очень рад, что вы пришли. Мы давно не виделись.
— Артур, — ослепительно улыбнулась Маделин. — Что вы здесь делаете?
— Выполняю свою работу. Перед вами сейчас стоит новый хранитель этой галереи. — Артур прижал ладонь к своей груди.
— Мои поздравления. — Маделин повернулась лицом к Люку, чтобы вовлечь его в разговор. — Уильям очень любил приобретать старинные китайские фарфоровые изделия. Артур очень любил находить их для него. Последней вещью, которую Артур для него нашел, была великолепная погребальная урна, стоившая целое состояние даже по меркам Уильяма.
— Но ведь это же был настоящий шедевр, не так ли? — сказал Артур.
— Да, и, должна сказать, он очень пригодился.
Лицо Артура внезапно стало белее мела.
— Нет, вы не могли этого сделать.
— Но я это сделала, — ответила Маделин с веселой улыбкой и прошагала внутрь галереи.
Посмотрев украдкой на ошеломленного Артура, Люк проследовал за ней и помог ей снять легкую шаль.
— Я так понял, прах Уильяма сейчас покоится в той самой урне, — тихо произнес он.
— Уильям очень ее любил, — ответила Маделин. — Это меньшее, что я могла для него сделать.
Люк кое-что слышал о китайских погребальных урнах.
— Ты не?.. — Он покачал головой. — Ладно, не обращай внимания.
— На что?
— Ни на что.
Она вопросительно уставилась на него.
— Как умер Уильям?
— Его смерть была очень странной. Он неожиданно вышел на шоссе, и его сбил грузовик.
Люк передал Маделин ее шаль, и они подошли к первой картине, изображающей белый круг на черном фоне. В центре этого круга был маленький черный кружок, от которого исходили в стороны ломаные линии. Все это напомнило Люку глаз пьяницы. Ему бы определенно не хотелось, чтобы этот «шедевр» украшал его квартиру в Дарвине.
При виде ценника Люк улыбнулся. Наклонив голову, он принялся изучать картину. Нет, это глаз не пьяницы, а покойника.
— Значит, грузовик, говоришь?
— Гм. — Маделин подошла к следующему экспонату. Еще больше кругов, только других цветов, из центра торчит вилка. — Что-то не вижу я здесь никакого символизма.
— Ну и бог с ним. — Он увидел столько символизма, что хватит на двоих. — Значит, Уильям купил погребальную урну…
— На самом деле это я ее купила, хотя выбор сделал Уильям. Это был подарок на день рождения.
Люк содрогнулся:
— Значит, ты купила Уильяму погребальную урну, а затем его сбил грузовик, и он умер.
Повернувшись, Маделин уставилась на него с недоверием:
— Люк Беннетт, ты суеверен?
— Нет, — пробурчал он, глядя на приближающуюся к ним миниатюрную темноволосую пожилую женщину в сером платье. — Нисколько.
— Елена, — с улыбкой произнесла Маделин. — Как я рада вас видеть.
— Когда Брюс сказал мне, что увидел вас в ресторане, я за вас порадовалась. — Это прозвучало вполне искренне. — Шесть лет затворничества — это слишком долгий срок для такой молодой вдовы, как вы. — Повернувшись лицом к Люку, женщина окинула его оценивающим взглядом. — А вы, должно быть, Люк.
