Вера Копейко - Доверься, он твой
Вадим задержал дыхание, ожидая реакции собственного тела. Но по спине не побежали мурашки, хотя лопатки приготовились дернуться, чтобы сбросить их.
Значит, страха нет. Это точно, он узнал бы это чувство. Потому что испытывал его, спускаясь в океан. При всяком погружении есть доля вероятности не вернуться.
Снова покрутил веер. Он стал теплым. Интересно, подумал Вадим, сколько таких вееров заставило Дмитрия Сергеевича раздарить чувство вины?
Он усмехнулся. На самом деле чувство вины недостаточно точно оценено в обиходе, если оно способно мучить даже таких людей, как Микульцев.
А у него самого как? Оно руководило им когда-нибудь?
Вадим все еще был в костюме и галстуке. Пора переодеться, подумал он, выловив взглядом джинсы, которые расслабились в кресле. Он в спешке "усадил" их туда.
А это удобно — жить одному. Никакого стороннего глаза. Жена гоняла его, как щенка, который, играя, разбрасывал вещи по всей квартире. Он отбивался, поначалу успешно — помогала пылкость желаний.
Потом устал, его одолевала скука — наблюдать изо дня в день, как она расставляет и раскладывает все по местам. Вадим привык относиться к порядку иначе — определить главное для себя и подчинить ему все остальное. Для него таким главным делом были экспедиции. А все, что между ними, — пауза.
— Ты снова не убрал свои вещи… — ворчала она, собирая по всей квартире носки, брюки, тапки…
Было время, когда хватало поцелуя, чтобы унять ее раздражение. Но скоро Вадим понял, насколько откровенно они не совпадают в главном. Он торопился в море.
Если честно признаться, возвращаясь домой, всякий раз надеялся найти не ее, а записку. Ему хватило бы двух слов: "Прощай. Ухожу".
То, что она чужой человек, Вадиму стало ясно довольно скоро. Она работала процедурной сестрой в больнице — Вадим попал в инфекционное отделение: его укусил клещ в подмосковном лесу. Никакого энцефалита не нашли, но в больнице продержали. Причиной их романа, как он понимает теперь, стали безделье, молодость, весна… Он сделал ей предложение, а после выписки они приехали в эту квартиру вместе.
Может быть, именно чувство вины не позволило ему сбежать из брака в первый год. Но он сбежал — из дома, в экспедицию. А потом в другую.
Много раз ему хотелось сказать жене правду. А сколько раз Дмитрий Сергеевич собирался сказать правду ему? Он заманивал его в клуб, угощал сигарами, готовясь к признанию?
Вадим поднес к глазам крошечный веер, всмотрелся в райских птиц. Что они, эти птицы, для хозяина клуба? Обещание рая за праведные поступки? Или стремление обрести нечто, чего еще нет у него, но хочется? А может, унестись куда-то от надоевшей реальности?
Не угадать ему.
Вспомнив о бывшей жене, Вадим удивился — а ведь то, что он проделал, тоже было в угоду чувству вины. Его жена, понял он, из тех женщин, которые твердо верят: если не складывается жизнь с мужем — ищи соперницу. Объяснить ей, что они по своей сути чужие навсегда, не получится.
Поэтому, чтобы обойтись без скандалов, Вадим решил: "Хочешь соперницу? Получи". Ночами, полагая, что он спит, жена тихо вставала и шла к столику, на котором он оставлял свой мобильник.
"Я надела сегодня твой подарок. Все просто рухнули. Золото потрясающее".
"Хочу быть финансово независимой, мой любимый. Поэтому твое предложение мне не подходит".
"Я знаю, как сделать тебя финансово независимой".
Эти послания он отправлял себе с рабочего мобильника.
— С меня хватит. Я ухожу, — сказала ему однажды утром жена. Ее глаза горели. — Вы все идиоты. Вы, мужики, думаете, что бабы без мозгов и никогда ничего не узнают!
Он пожал плечами:
— Это твое решение.
— Да, мое!
Глядя на нее, он вспомнил, как знакомый антрополог уверял, будто женщины произошли от добрых и спокойных макак, а мужчины — от шумных и злобных бабуинов. Кто ему поверил бы сейчас? Его жена фурией металась по квартире, швыряла вещи в чемодан на колесах, с которым приехала к нему. Она колотила посуду, приговаривая:
— Вот тебе! Пей чай со своей финансово независимой сучкой!
Вадим видел шторм в океане, попадал в него и остался жив. Останется и после этого, не сомневался он. Живой, свободный.
Никогда больше он не совершит опрометчивого шага вроде этого, обещал он себе. Как мудро он поступил: не согласился завести ребенка. Она хотела, требовала. Но Вадим понимал, что с этой женщиной он не останется. Надо признать, думал он, что соединение двоих из разной социальной среды чаще всего грозит разводом. Опыт жизни, манера жизни, выбор того, что должно стать главным, — все заложено до рождения. У него будут дети, обязательно, но с равной ему женщиной.
Когда жена успокоилась, Вадим сказал:
— Я уезжаю в экспедицию. У тебя есть время переехать без хлопот.
Вадим ушел в море с легким сердцем, на этот раз он мечтал о том дне, когда вернется. Откроет дверь квартиры — и там не будет ни-ко-го!
В конце прошлого лета, когда он возвращался в Москву, его попросили взять с собой рыбок для зоопарка. Вот эти рыбки познакомили его с Катериной Веселовой.
Вадим чувствовал, как всякий раз напрягаются мышцы на спине, когда он думал, что мог отказаться, не взять их. Это значит, он никогда бы не увидел Катерину.
Но он взял. Рыбки ехали в пластиковом контейнере. В него, как объяснили Вадиму, положено немного цеолита, чтобы удалить аммиак, который выделяют рыбы во время перевозки. Для их безопасности. Две трети воды — из того же аквариума, в котором они жили, и одна треть — свежей. Во время полета, наставляли его, можно снять крышку и впустить свежий воздух.
Вадиму было непросто убедить служащих аэропорта Гаваны, чтобы его впустили в самолет с таким количеством воды, по правилам разрешено сто пятьдесят миллилитров на пассажира, не больше. Но сообразительность выручила.
— Посмотрите, сколько здесь особей? Посчитайте этих пассажиров. Поделите на их число количество воды. То-то же. — Все смеялись. — Меньше, чем положено…
Вадим дернул узел галстука, освобождая шею. Снял через голову, бросил на диван. Следом полетела рубашка, от которой пахло сигарным ароматом. Наконец он вылез из костюма, надел джинсы, футболку, вышел на балкон. Кремлевские башни сияли, автомобили гудели так же густо, как днем. Внезапная печаль сдавила горло. Как жаль, что насчет завтра Катерина сказала "нет".
А потом ударил церковный колокол, Вадим вздрогнул и выпрямил спину. Ему захотелось ощутить каждый позвонок.
Он стоял и считал удары. Двенадцать.
Коридор, говорил Микульцев? Надо создать коридор, чтобы тот, кто нужен тебе, вошел через него? Интересная мысль…
