Алина Зарайская - Мама, я доктора люблю
Небо, как и накануне, было затянуто серенькими тучами, плачущими мелким противным дождем, на деревьях, нахохлившись, сидели воробьи, иногда с какой-нибудь ветки срывался одинокий мокрый листочек. Только когда начало темнеть, Анжела взяла конверт, на котором четким строгим почерком было выведено: «Анжеле Флеровой», вскрыла его и вытащила несколько исписанных ровными строчками прямоугольников плотной белой бумаги.
Первые секунды Анжела ничего не могла прочитать, строчки прыгали перед глазами и расплывались. Анжела постаралась сосредоточиться и начала читать.
Анжелочка, милая, здравствуй!
Сегодня, через час, я уезжаю в Петербург. Мой научный руководитель вернулся из научной командировки раньше, чем предполагалось, и теперь мне срочно нужно ехать. Я не успею даже навестить, как собирался, родственников в Тюмени. Сейчас отнесу тебе письмо — и на вокзал.
Я даже не могу попрощаться с тобой, увидеть твое лицо, услышать твой голос хотя бы на несколько минут. И это сегодня, в день, который мы обычно проводили вместе! Но вместо того чтобы сесть в машину и на всех парах мчаться в Коринку, я вынужден упаковать чемодан и уныло плестись на вокзал.
А ты? Как ты будешь переживать и скучать, моя бедная девочка! Я не могу думать об этом без боли и стыда. Но, поверь, я ничего не могу поделать. Через четыре дня мне нужно быть в Петербурге, а поезд идет только по средам и субботам, и если я не уеду сегодня, то не поспею к сроку. Но я, конечно, все равно кругом виноват. Мог бы пойти за билетами не вчера вечером, а раньше. И, зная, что не смогу приехать к тебе как обычно, постарался бы выкроить время на работе, договориться о замене…
Но ты же у меня умница, ты все поймешь, простишь меня и не будешь слишком сильно тревожиться. Я надеюсь, ты получишь это письмо не слишком поздно — не настолько поздно, чтобы успеть разлюбить и возненавидеть меня за причиненные тебе страдания. Я наверняка знаю, что ты не выдержишь и поедешь в город узнать, что случилось. Прости, что мне приходится рассчитывать на это, но у меня нет другого выхода.
Не могу понять, как могло случиться, что мы не обменялись телефонами. Это какой-то рок, мистика. Ведь, кажется, естественнее некуда — звонить друг другу, когда нет возможности видеться или если надо о чем-то предупредить, договориться. Мы так и поступаем — с родственниками, друзьями, коллегами. И только с тобой, самой дорогой и любимой, этого почему-то не случилось. Мы оба скучали по нескольку дней, мечтая о встрече, и нам ни разу не пришло в голову скрасить это томительное ожидание хотя бы звуками любимого голоса, разговорами, пожеланиями добрых дня и ночи. Я ничем другим не могу объяснить это, кроме как ослеплением, тем самым любовным ослеплением, которое заставляет забывать порой самые простые вещи, но взамен открывает тысячи прекрасных мелочей, которые невозможно увидеть в обычном состоянии. И за это чудо, как и за любое другое, как и вообще за все на свете, приходиться расплачиваться.
Но ты, наверное, уже чуть не плачешь, моя милая. Исписана уже вторая страница, а я все еще ни слова не сказал о том, когда же мы теперь увидимся. Родная моя, я обещал писать тебе, но я не рассчитал своих сил. Мне слишком мало писем, мне нужна ты, ты сама, каждый день, всегда. И как только я устроюсь, сниму квартиру, найду работу, разберусь с самыми неотложными делами (это займет месяца полтора-два), я буду ждать тебя в этом далеком холодном городе, в котором тепло может быть только с тобой, моя девочка.
Мне очень грустно уезжать, не повидавшись с тобой, и на сердце у меня так же пасмурно, как за окном. Но пока тебя не будет рядом, я стану черпать тепло и силы в воспоминаниях о солнечных жарких днях, проведенных с тобой. Мне будет мерещиться на загазованных улицах запах свежего сена, а шелест петербургских дождей, которые здесь почти никогда не прекращаются, превратится в шуршание сползающей под нашими телами соломы.
Тысячи раз целую тебя, моя хорошая! Не плачь и не грусти. Два месяца — это не так уж много, когда впереди вся жизнь. А пока наслаждайся последними неделями лета, вдыхай ароматы пышных осенних цветов и гуляй среди светлых сосновых стволов в твоем любимом лесочке, где я столько раз обнимал тебя.
Твой Володя.
В постскриптуме был номер мобильника и адрес какого-то друга, у которого Володя собирался жить первое время.
Анжела не знала, сколько раз перечитала письмо и сколько времени просидела неподвижно, уже не читая, а просто прижимая его к груди. Ей то хотелось смеяться от счастья, что Володя не забыл ее, не бросил, то на глаза наворачивались слезы, от того, что все так нелепо получилось, что она еще целых два месяца не увидит его… «Но зато потом, потом!..» — И на лице опять появлялась улыбка.
Наконец она очнулась от мечтаний и воспоминаний. За окном было уже совсем темно. Анжела вдруг ощутила ужасную усталость и поняла, что очень хочет спать. Она умылась и со счастливой улыбкой на губах забралась в постель. Единственным, что не давало ей покоя, было непреодолимое желание прямо сейчас позвонить Володе. Номер его трубки так и стоял перед глазами. Анжела не выдержала и взяла телефон. На дисплее высветилось время. Была половина третьего ночи.
«Господи! Он, наверное, давно спит, устал, ведь у него же там так много дел! Хороша бы я была, если бы позвонила ему сейчас! Позвоню утром, когда он будет выспавшийся и отдохнувший».
Глава двенадцатая
В эту ночь Анжеле снились ласковые красивые сны, и она сладко проспала почти до полудня. Только проснувшись, даже не вылезая из-под одеяла, она набрала номер Володи, но вместо его радостного голоса услышала только бездушное механическое: «Аппарат абонента выключен…» На мгновение лицо девушки омрачилось, но она тут же одернула себя: «Ведь уже почти двенадцать, в это время он, конечно, занят. Может быть, у него деловая встреча или еще что-нибудь важное и он отключил телефон, чтобы никто не мешал. Да и мне тоже надо собираться и ехать в Коринку».
Анжела решительно откинула теплое одеяло и почти побежала в ванную. Холодный душ и крепкий горячий кофе быстро привели ее в бодрое, деятельное настроение. По магазинам Анжела ходила, чуть ли не приплясывая от переполнявших ее энергии и радости, сменивших мрачную апатию предыдущих дней. Накупив кучу всяких мелочей и вкусностей и с трудом упихав все это в рюкзак, Анжела со всех ног побежала на вокзал, чтобы успеть на последнюю до перерыва электричку.
