Татьяна Тронина - Свидание под дождем
Зоя быстро расправилась и с мясом, и со стожком салата у себя на тарелке. Глеб же так и не смог осилить свою порцию.
Закончив с ужином, они молча сидели, ожидая, пока официант принесет счет.
В ресторане, несмотря на поздний час, все еще находились посетители. Кое-кто косился на Зою – что мужчины, что женщины.
Эта девушка, спутница Глеба, не могла не притягивать к себе взгляды. И дело не в красоте (хотя Зоя была по-настоящему красива), а в чем-то другом, неуловимом… Зоя изящна. Грациозна, даже когда вот так сидит и не двигается. Что-то такое в пропорциях? Нечто неуловимое, но притягательное. Шея чуть длиннее, чем у обычной женщины, узкая спина с поразительно тонкой талией… «И прелести твоей секрет – разгадке жизни равносилен!» – мелькнуло у Глеба в голове.
Около часа ночи они вышли из ресторана. На такси поехали к Глебу.
Мучительное, тяжелое желание напало на мужчину еще в дороге. Так всегда происходило при каждой встрече словно по нарастающей. Чем дольше Глеб находился рядом с Зоей, тем сильнее распалялся. Даже если Зоя его не провоцировала.
Часто мужчины в дружеском кругу хвалятся своими победами. Раньше Глебу, если бы он вдруг вздумал поведать кому-то из приятелей о своих подвигах (чего он, кстати, никогда не делал), то ему и рассказать особо было нечего.
Всех женщин Глеба можно по пальцам перечесть, и ни одна из них, наверное, не отозвалась бы о нем как о любовнике восторженно. Физических рекордов он не ставил. Один раз даже был вынужден обратиться к врачу, и тот сказал, что у Глеба просто «слабая конституция». Все в норме, но вот такая особенность организма… Витаминчики попейте… Еще врач, помнится, даже посоветовал ему выбрать в спутницы жизни женщину, которая не придает сексу большого значения. Идеальный вариант – фригидную.
Но это раньше.
Потому что после встречи с Зоей Глеб изменился. Он превратился в страстного любовника, причем без всяких таблеток. Маленькая балерина, сама по себе, своим видом, не прилагая вообще никаких усилий, сделала из него настоящего самца.
Как, почему? Что в Зое вдруг повлияло на физиологию Глеба? Он много размышлял над этим и решил, что всему причиной – необыкновенность, непохожесть ее на других женщин. И почему только на женщин? Зою и человеком-то назвать было трудно.
Фея. Колдунья. Эльфийская принцесса. Персонаж из детских сказок – дивный, изысканно-женственный, фантастический, не имеющий никакого отношения к реальности. Все прочие особы женского пола, что ходили вокруг, казались теперь Глебу тетками. Старыми или молодыми, но – просто тетками.
Неужели правда – те книги с иллюстрациями замечательных художников, что мальчик брал из детской библиотеки когда-то, столь сильно повлияли на его психику? Наверное, художники, невинные и талантливые оформители детских книжек, и подозревать не могли, что их творения повлияют на сексуальные предпочтения одного мальчика…
Наступила уже глубокая ночь, когда Зоя и Глеб оказались у него дома. Вернее, в его съемной квартире в Строгино. На очень хорошей съемной квартире, в доме улучшенной планировки, с прекрасным видом из окон…
– Как у тебя всегда уютно. И пахнет приятно, – пробормотала Зоя, скинув туфли в прихожей, босиком прошла через темную комнату, к окну. – Ты сам тут наводишь порядок?
Глеб проследовал за ней, не включив света. А зачем? Почти светло от фонарей, горящих снаружи. Обнял девушку, прижал к себе изо всех сил, в который раз удивляясь, какая Зоя тоненькая и хрупкая. На вопрос Глеб не ответил. Потому что порядок в квартире наводил он. Но вроде как неудобно открыто признаваться в этом – да, это он тут ходит со шваброй, он протирает пыль, он аккуратно передвигает мебель… Несолидно. Мелко. Занудно. Наврать о приходящей домработнице? Нет, надо иметь хорошую память, чтобы врать вот так, постоянно…
– Ты бы хотел, чтобы это была твоя квартира? – опять вдруг спросила девушка, позволяя Глебу целовать себя в шею.
– Она и так моя.
– Да где ж там… Съемная же. А ты хотел бы свою?
– У меня будет своя собственная квартира. В Москве. Надеюсь, скоро. Если мой проект пойдет… а он пойдет, обязательно, то я… Допустим, билет на мою выставку будет стоить рублей триста. Нет, пятьсот, семьсот или еще дороже. А в день тысяча посетителей… Это какая сумма набежит?
– Сколько будет стоить билет?! Ты с ума сошел.
– Ты не понимаешь. – Глеб развернул Зою к себе, принялся расстегивать на ней рубашку. – Москвичи повалили на выставки. Живопись в большой моде. Люди готовы, понимаешь, готовы платить такие деньги за билеты.
– Бред. Почти как в мой театр билеты стоят. Это же не сравнить… Балетные учатся всю жизнь танцу, совершенствуются, тренируются, постоянные репетиции… А ты? Живопись… Снял видеролик, навесил экранов – и пожалуйста, руби бабло…
Она еще бормотала что-то, злилась, но Глеб уж почти не слушал Зою. Она всегда ворчала, он привык. Даже больше того – находил в ее язвительности какую-то особую прелесть, неординарность тоже.
В полутьме, путаясь в застежках и пуговицах, все же ухитрился ее раздеть. Одним движением распахнул окно. Подхватил Зою на руки, посадил на широкий подоконник.
Она вдруг встревожилась:
– Псих, я же упаду…
– Доверься мне. Я держу тебя.
– Нет, ты точно псих, – сквозь зубы, недовольно произнесла Зоя. Но тем не менее откинулась назад, позволила Глебу реализовать его замысел.
Огромная Москва, полная огней, постоянного мерцающего свечения, идущего от дорог, под куполом темно-синего неба, раскинулась сейчас перед Глебом. Огромная и живая. Капризная, недобрая и бесконечно прекрасная. Это ею он сейчас овладевал… Пальцами свивал в клубки ее проспекты и площади. Давил ладонями сталинские высотки, ровняя их с землей. С хрустом сгибал мосты над реками и их притоками. Огненной лавой, стремительно мчался по тоннелям метро, пока наконец не излился наружу, вырвавшись в районе станции «Выставочная», и не вонзился в самое небо огромным, острым золотым небоскребом. Да, прямо в самое небо, темно-синее, без звезд, московское небо, словно точку поставил, вернее, пробил.
Глеб трепетал, словно в агонии, подняв лицо вверх, навстречу ночному ветерку. Не сразу даже услышал:
– Глеб. Глеб, все. Пусти.
– Да. Да… – наваждение потихоньку отпускало мужчину. Он потянул Зою к себе, осторожно опустил ее на пол.
– Ты извращенец, – констатировала она.
– Да ты ничем не рисковала, вон какой подоконник широкий.
– Я тебя ненавижу! – Зоя толкнула его острым локтем – прямо в солнечное сплетение.
Глеб охнул, поморщился. Но на девушку не обиделся. Следующие полчаса – бегал по квартире за Зоей, вымаливал у нее прощение, подлизывался. Потом, в пылу прощения, устроил выступление на бис, правда, теперь уже в безопасной зоне, на диване. Был и третий акт, еще через час, пусть и не такой яркий, скорее немного скомканный и затянувшийся – но тем не менее он тоже случился.
