Алиса Клевер - Журавль в небе
— Мы произносим ее имя Да́ша, — пропела мама. — Или Дарья, так оно звучит правильно.
— О, это уж чересчур сложно, — улыбнулась Габриэль. — Русские имена порой очень сложные для нашего французского произношения.
— Что вы! Ваш русский безупречен, — и мама покачала головой, как бы не соглашаясь с Габриэль. — В самом деле, вне всяких похвал. Это просто восхитительно! Скажи, Даша, это же удивительно, правда?
— Да, конечно, — ответила я, не имея возможности промолчать. Мама держалась так естественно, а для меня сложным было лишний раз даже кивнуть. Кроме того, эта дорожка из мелкой гальки — она вовсе не предполагала хождения на каблуках. На ногах самой Габриэль были мягкие удобные босоножки. — Идеальный русский, — добавила я.
— Подарок от отца Андре, — скромно улыбнулась она, разворачиваясь к дому. Small talk[2] был окончен. Я мучилась от желания спросить, где носит самого Андре, но это было бы совершенно неприлично. — Коктейль? Скажите Жаку, что именно вы предпочитаете в такую жару?
— Просто воду со льдом, пожалуйста, — сказала мама, и я присоединилась к ее заказу, не зная, что можно, а что нельзя себе позволить на обеде в доме с такими фонтанами. Габриэль вела себя подчеркнуто просто, но это совершенно не значит, что можно разваливаться на диване, скинув туфли и забросив ноги на журнальный столик.
Мы прошли в дом, где уже потихоньку собирались гости. Габриэль извинилась и ушла встречать вновь прибывших, а мы остались в гостиной, окруженные тихим гулом французской речи, встречаемые взглядами, заинтересованными или равнодушными, и легкими приветственными кивками, на которые отвечали такими же. Все вели себя расслабленно и даже сонно, потягивая вино из бокалов. Около окна я заметила стол с закусками, но никто почему-то к нему не подходил.
— Думаешь, не стоит брать закуски? — спросил меня Сережа на ухо. — Они дадут какую-то специальную команду?
— Понятия не имею, — простонала я в ответ. — Может быть, дадут. Я никогда не бывала на таких обедах.
— Фонтаны, конечно, дело хорошее, но нужно было пожрать до того, как ехать, — хмуро пробормотал Сережа, на которого, видать, фонтаны тоже произвели впечатление. Я совсем не хотела есть, хотя не отказалась бы от вина, но чопорный Жак уже сунул мне в руку ледяной стакан воды с кубиками льда. Его даже держать было холодно, но в такую жару это был плюс. Андре все не появлялся, зато мама уже умудрилась попасться в руки тому самому продюсеру, ради которого мы и приехали на бал. Это совсем не так просто — «попасться в руки» человеку, который вовсе за тобой не гонялся. Вопрос в том, кто за кем бегает, кто на кого приехал посмотреть. Мы на продюсера или он на нас. Маме был необходим второй вариант, и надо отдать ей должное — моя знаменитая «Золушка» мастерски умела проделывать такие номера, переворачивая и выгибая обстоятельства в свою пользу. Она вычислила продюсера в толпе, еще утром запомнив его лицо по фотографиям из интернета. Теперь она разыгрывала сцену «случайная встреча», а я пристроилась рядом бегущей строкой с титрами.
— Ах, как мило, что вы открыли это окно, — воскликнула мама, подплывая к продюсеру. — Даша, скажи ему, что это очень мило. В этой части дома как-то особенно жарко. Да-да, спасибо, я с удовольствием выпью вина. Думаете, можно просто оставить здесь эту воду? У нее какой-то странный привкус. Да, должно быть, минеральные соли. Ну, для такого молодого мужчины, полного сил… Что-что? Сколько? Я вас умоляю, ни за что не поверю. Да, это русский. Мы из России. Вы знали это? О, как неожиданно! Откуда? Что? Да, я — та самая мадам Ольга. Я не думала, что тут обо мне кто-то знает. Видели мой фильм? — тут мама закатила глаза и посмотрела на меня своим фирменным взглядом «господи, они и тут меня нашли, эти поклонники». — Ничего, ничего. Да, это так утомительно, когда невозможно спокойно пройти по улице. Но что поделать — такая работа. Впрочем, тут, в Париже, можно немного расслабиться. Поговорим о вас. Чем вы занимаетесь? Еще вина? Пожалуй…
Уже через короткое время я полностью увязла в переводах ее восклицаний и его ответов — нейтральный, казалось бы, разговор о кино и искусстве, но в сути своей — торговля потенциальным будущим, где нужно было показать товар лицом и набить себе цену. Сережа откровенно скучал, проклиная французские традиции. Пить воду ему наскучило, а в том, будет ли обед, он уже, кажется, начал сомневаться. Социализация и знакомство с парижским обществом совершенно не входили в его планы. Я гадала, как Андре умудрился заручиться поддержкой этого продюсера, если заранее не собирался нас приглашать, и его звонок был результатом сиюминутного порыва. Если же это не так — получается, он давно собирался нас пригласить. Это было запланировано уже тогда, когда я увидела его взбешенное лицо в окне напротив. Там, в музее.
— Никогда не думал, что пара туфель и юбка могут так изменить человека! — услышала я и чуть не подпрыгнула от неожиданности. Андре стоял прямо за моей спиной, улыбаясь самой светской из своих улыбок. На нем был светлый, почти белый льняной пиджак, такой уместный в духоте. Галстука Андре не надел, и его светло-голубая рубашка была фривольно расстегнута на пару верхних пуговиц. Сережа смотрелся по-глупому одиозно и официально, но сам он, кажется, не замечал этого. Рядом с Андре стоял серьезный мужчина лет тридцати с небольшим, невысокий, темноволосый, немного сутулый, но с выразительными серыми глазами.
— Пара туфель не может никого изменить, — пробормотала я, но Андре пропустил мои слова мимо ушей. Он повернулся к мужчине и показал ему на меня.
— Вот, Марко, смотри, это та самая Даша, о которой я тебе рассказывал. Она прилетела со своей мамой, известной русской актрисой Ольгой Синицей.
— Синица — это такая птица, верно? Кажется, небольшая.
— Очень красивая птичка! — кивнул, улыбаясь, Андре, а Марко церемонно склонил голову.
— Марко, очень приятно! — я кивнула в ответ, отметив про себя, что говорили мы по-французски. Марко протянул мне руку, и я безвольно подала свою в ответ, думая про себя, что именно мог рассказывать обо мне Андре.
— А вы, должно быть, приехали вместе с Дашей? — Андре обратился к Сереже намеренно по-французски, зная, что тот не сможет понять ни слова. Оба они повернулись ко мне в ожидании перевода, а я только стояла и беспомощно хлопала глазами, не ожидая от этой встречи ничего хорошего.
— Сергей, — пробормотал мой Сережа, цепляясь за меня взглядом. — Даша?
— Это месье Робен, мамин врач. Это Марко. Кстати, месье Робен прекрасно говорит по-русски, — добавила я, выпрямляя плечи. Что бы он ни задумал, я не собираюсь отдавать ему на растерзание Сережу. Он не заслужил этого. Достаточно было того, что я ему изменила. Того, что я собиралась бросить его. Принятие такого исхода уже было равнозначно поражению. Я думала об этом всю ночь. Наше расставание стало неизбежным уже в ту минуту, когда мы с Андре впервые прикоснулись друг к другу. Что-то случилось со мной в тот вечер, и последующую неделю я тратила все силы на то, чтобы не замечать, игнорировать результаты этих изменений, определенно происходивших где-то на глубинном уровне.
