Ирина Лобановская - Медовый месяц
На свадьбе Варвара Николаевна постаралась выбрать удобный повод и ненадолго уединиться с зятем. Саня держался с тещей предельно корректно, подчеркнуто деликатно, но очень натянуто. Побаивался.
— Алекс, — произнесла она ласково, — берегите мою девочку! Я верю, просто убеждена, что вы будете ее любить и лелеять! И знаете, откуда такая уверенность? Потому что вас зовут Александром!
Саня удивился, но высказывать вслух своего недоумения не стал. Теща показалась ему странноватой. Тесть издалека пристально наблюдал за ними.
— Пока вам, конечно, придется тесновато, — продолжала Варвара Николаевна. — Но ведь никто не предполагал, что Саша женится, а Надя выйдет замуж одновременно. Но мы постараемся побыстрее купить Александру квартиру. Они с Катей уедут, а вы останетесь с нами.
— Мы могли бы жить с моими родителями, — в который раз предложил Саня. — Но Надя не хочет…
— Да, постарайтесь ее понять. Она очень привязана ко мне. Кроме того, музыка, любимый рояль…
— Я все прекрасно понимаю, — вежливо склонил голову Саня.
Он хотел сказать, что любой предмет, в том числе и огромный инструмент, можно перевезти, но опять промолчал. Ему действительно не улыбалось даже временно жить в одной квартире с Сашкой и Катей и спать в комнате, где большую ее часть занимает рояль. Наумовым отдали пока бывшую гостиную.
Но Надя наотрез отказалась уезжать от родителей, а Сашка откровенно мечтал о квартире на Кутузовском, которая должна ему достаться после смерти тети Жени. Ни на какие родительские покупки он не рассчитывал.
Старенькую тетку отца уже приговорили — рак желудка. Она доживала на этой земле последние дни и прописала к себе сына племянника заранее. Теперь этот сынок нетерпеливо ждал ее смерти и своего переселения в отличную двухкомнатную квартиру на Кутузке.
А пока приятели порой сталкивались ночами возле душа и, неловко ухмыляясь, делано хохотали.
— Кто пойдет первым? — спрашивал Саша. — Или мокнемся вместе?
Однажды он не удержался:
— Слушай, а что это у нас с тобой прямо-таки совершенно одинаковый любовный график? Встречаемся как по расписанию! Хорошо хоть Надежда безмолвно пропускает Катю вперед.
Саня хмуро отмолчался.
Просыпаясь ночами от страстных, с придыханием стонов наслаждающейся за стенкой Катерины, Саня злобно ворчал:
— Твой братец когда-нибудь остановится?! С десятого класса никак досыта натрахаться не могут! Надоели! Вот темперамент! Эта Полонская — заряжалка на двести двадцать! Чуть что — сразу закрывать козочку!
Наумов не переносил Катерину.
Надя смеялась:
— Какую еще козочку?
— Мушкетеров через двадцать лет смотрела? Это оттуда… От новой любви господина Д'Артаньяна…
— А ты им, случайно, не завидуешь? Такое постоянство достойно похвалы.
— Я?! Завидую?! — возмущался Саня. — Не подначивай, Гребенка… Придет же такое в голову…
И утыкался носом в Надину подмышку.
Потом Саня, успокоившись, с удовольствием рассматривал огромный рояль, словно плывущий в ночи белым кораблем. Надя нередко забывала опустить крышку рояля, и она становилась бьющимся под ветром парусом. Но снова начинали изнемогать от наслаждения Сашка с Катей за стеной, и Саня морщился и с досадой опускал голову на подушку.
— О чем вы постоянно перешептываетесь и переглядываетесь с Сашей? — спросила Надя мужа. — Снова это ваше общее дельце? Мне не нравится. Я ведь просила тебя не связываться с ним.
— Ну что ты, Надюша! — поспешил успокоить ее муж. — Никаких деловых отношений. Только чисто дружеские. Он работает у себя в НИИ, а я — у себя.
Приятели договорились пока ничего не сообщать родным. Вот наладится какое-то дело, завертится, закрутится, тогда и обрадуют…
Катя нервно зудела над ухом у мужа каждый вечер, что она ненавидит фортепианную музыку.
— Пожалуйста, Катенок, я прошу тебя, потерпи немного! — ласково уговаривал Саша. — Осталось совсем немного, и мы переедем! Все когда-нибудь кончается.
— Сколько же может человек умирать! — однажды простонала Катя слишком громко.
Ее сетование случайно услышали свекор и свекровь.
— Александр, — жестко высказался Владимир Александрович вечером, — я прошу тебя сделать так, чтобы твоя любимая жена держала при себе все свои пожелания и жалобы!
«Поганка», — грустно и обреченно подумала Варвара Николаевна.
Сашка обиделся и замкнулся. Катя вообще перестала разговаривать со свекром, его замечать и к нему обращаться. Зато он вздохнул спокойнее.
Тетя Женя умерла холодной зимой. Владимир Александрович тяжело пережил ее похороны — тяжелее, чем смерти отца и тети Нюры. И даже не заметил, как переехали на Кутузку счастливые молодые Гребениченко, как тотчас переселились в их комнату довольные Наумовы — жизнь бежала своим чередом — и как снова стала постоянно исчезать из дому Варвара…
Раньше он всегда следил за ней и контролировал, скорее безмолвно горько фиксировал ее уходы. Нет, проверять никогда не проверял… Стыдно и глупо… Просто запоминал. А вот теперь… Теперь он на время отрешился от происходящего и отстранился от действительности.
И позже очень пожалел об этом.
6
Это началось почти сразу после рождения Сашки.
Варенька стала пропадать из дому в неизвестном направлении на много часов. Она не была ни в институте, ни у подруг, ни в библиотеке… Где бродила, оставалось загадкой.
Тетя Нюра, взявшая на себя обязанность ухаживать за малышом, конечно, просто спасла его и самого Владимира, но, с другой стороны, развязала Варе руки. Молодая мама не беспокоилась о сыне, отлично зная, что ребенка накормят, напоят и переоденут. Есть кому.
Старший Гребениченко наблюдал за происходящим мрачно, но молча.
— Варя учится, — поспешил успокоить отца Владимир. — Ей не хочется брать академический.
Сам он уже заканчивал Бауманское.
— Да-да, конечно, — торопливо закивал отец.
И Володя неожиданно заметил, как за последние два-три года постарел и съежился профессор Гном, стал по-стариковски шаркать ногами, близоруко щуриться, излишне суетиться… Хотя лет ему было не так уж много. Он успокаивался только рядом с верной тетей Нюрой.
Когда через четыре года после Сашки родилась Наденька, Варя неожиданно резко изменилась и повела себя совсем иначе. Она буквально прилипла к дочери, часами не спускала ее с рук, баюкала и пела…
Домашние изумились столь внезапной и странной перемене.
— Поумнела, выросла, — определила тетя Нюра.
Но Владимиру казалось, что дело совсем не в этом…
