Будет жестко (СИ) - Шварц Анна

Брат, цыкнув, снова трет украдкой шею по алеющим следам, затем косится на меня.

— По кому скучать-то, по тебе? Сто лет бы тебя не видел. Нет, я тут был поблизости просто. Хотя вчера реально ждал тебя здесь. Ты телефон почаще проверяй, будешь в курсе. Матушка тебе звонила вечером. А у тебя телефон отключен. Она хотела тебя с ментами уже искать, я еле ее успокоил, сказав, что ты любительница с подружками своими тупыми откиснуть. Нахрен нервяка прибавляешь ей? По новостям всем говорят, что у вас возле института маньяк трется.

Брат опускает руку, уставившись на меня свысока, а затем заканчивает весьма неожиданно:

— Хотели тебя запрячь знакомого твоего давнего выгулять по городу. Теть Лару помнишь?

Я растерянно моргаю.

— Да.

— Она с мужем и сыном приехали из США. Я Саньку всю ночь родные края показывал. Помнишь его-то? — брательник внезапно весело усмехается, а я округляю глаза.

Пожалуйста, только не продолжай. Не здесь.

Просто сын тети Ларисы — моя детская любовь. Последний раз я видела его, когда мне было четырнадцать, а ему двадцать пять. Как же я по нему тащилась, и это только совсем слепой не заметил бы, поэтому абсолютно все догадывались о моей симпатии.

Во-первых, так как тетя Лара вышла удачно замуж в третий раз, он вместе с ней уехал и рос за границей, а это был в детстве для меня огромный привлекательный плюс. Почти настоящий иностранец. Во-вторых, он был симпатичным, высоким и мускулистым — это все, что было нужно четырнадцатилетней девочке, вроде меня. В-третьих, словно добивающим ударом было то, что он учился на крутой специальности.

Боже. Что за парад теток в последние дни у нас в семье? Ладно прошлая хоть массажную щетку и сто рублей передала, а эта… привезла внезапно сокровище покруче.

— Да, помню. — выдыхаю я растерянно. Нет, конечно, профессор круче. Ну, как сказать… Моя детская любовь уже утихла давно. Блин. Просто это так смущает. Даже не знаю, с чего я нервничаю. Я осторожно кошусь на профессора, и тут же ловлю его взгляд, направленный на меня. Блин. Он что-то заметил? Боюсь, у меня на лице нервяк написан.

— Ага, ну отлично. — произносит с иронией брат. — Ну ты, короче, сама решай теперь-то. Видеться, или нет. Он-то хотел повидаться, да и теть Лара обидится, если ты в гости не придешь. А у тебя теперь парень есть, походу. Мда. Сложно тебе будет.

Сука, ты можешь еще непрозрачнее намекать? Я стискиваю зубы.

— Посмотрим.

— Посмотри хорошенько. После института, например, или вечерком. — брат снова прикасается к своей шее и бросает взгляд на профессора. Такой, немного вызывающий. Типа, по нему прекрасно читается, что мой родственничек сомневается в том, что он — подходящая для меня партия, и на горизонте появился вариант интереснее него.

Ну, это еще бабка надвое сказала, конечно… Я просто знаю, что Саша звездец как нравится моему брату, и он со спокойной душой всучил бы меня ему замуж, даже несмотря на нехилую разницу в возрасте. Просто у них много общего. Брат — любитель армии и закона, когда-то хотел в ФСБ пойти работать, но не получилось. А этот… в Америке своей справедливость восстанавливает.

— Короче. Матери позвони и скажи, что у тебя все хорошо. — заканчивает он, вздохнув. — Напрягла всех. Особенно Санька, когда он узнал про маньячеллу вашего. Он же их ловит там у себя. Я ему твой номер, кстати, скинул.

Да блин. Мог бы это и не говорить!

— Ладно. — я прикасаюсь нервно к губам. Брат смотрит на мой жест, и чуть вскидывает брови, состроив такую рожу, что мне снова хочется стукнуть его. Затем усмехается и хлопает меня по плечу.

— Ну, пошел я. Удачи, сестрюнь. Не буду вас отвлекать. — ехидно говорит он, затем бросает взгляд на профессора. — Рад был знакомству.

Он уходит, даже не удостоенный ответом ненормального, а я тупо смотрю в пространство перед собой.

Приперся, блин. В древние времена гонцам с такими новостями голову отрубали. Надо было позволить профессору закончить дело и придушить его прежде, чем он бы открыл рот.

— В общем… — растерянно произношу я, посмотрев на профессора. Он дотягивает свою сигарету до фильтра в этот момент, а затем выкидывает в сторону, посмотрев на меня. Да уж, похоже, он прекрасно понял всю гамму эмоций, которые я испытала за эти минуты.

15

Я замолкаю, пытаясь подобрать нужные объяснения.

Хотя, даже в обычных отношениях, объяснить как-то своему парню, что мне просто нужно навестить тетушку и старого знакомого, по иронии судьбы оказавшимся одной из первых влюбленностей… ну, трудно.

Профессор, тем временем, давит меня своим весьма тяжелым взглядом, доставая из пачки очередную сигарету. Холодный порыв утреннего ветерка в этот момент дует мне в спину, остужая мою вскипающую голову и заодно тело, страдающее от боли в пояснице и животе. В этот момент сигарета ломается пополам в пальцах профессора и он отводит, наконец, в сторону взгляд, снимая с моих плеч многотонную тяжесть.

— Забавно. — произносит он, прерывая повисшее между нами молчание. — Твоя первая любовь, Цветкова?

У меня дергается бровь.

Какой же ты, скотина, проницательный, когда не надо. Лучше бы свою проницательность включил, когда я там пыталась его остановить в машине, а не сейчас.

— Не первая. — говорю я быстро. В этот момент у ненормального мелькает острая и ехидная усмешка, которой с успехом можно б было кого-нибудь прирезать. — Просто это…

— Надо же. Какая по счету? А ведь не производишь впечатление излишне влюбчивой. Ну… — он перебивает меня, и выпускает из пальцев сломанную сигарету, затем достает новую. Я внимательно наблюдаю за его опущенными ресницами и холодными глазами, в данный момент совершенно ничего для меня не выражающими. И за тем, как темная прядь волос выбивается и падает ему на лоб. — Иди на встречу. Посмотри.

Он особенно выделяет последнее слово, повторяя предложение моего брата.

Я чуть закатываю глаза. Эти слова до кончиков букв пропитаны отборным сарказмом. С них просто капает яд. А еще когда я опускаю взгляд, то с возмущением замечаю на губах этой скотины говнистую ухмылочку, к которой он подносит зажженную сигарету, чтобы затянуться.

— Что смешного? — интересуюсь я, и у него вырывается смешок.

— Ничего. Забери свои вещи из машины, Цветкова. И иди домой. Загонять ее на парковку все равно уже не буду.

Блядь. Мне кажется, что я единственная в этих отношениях, кто хоть как-то пытается сделать их нормальными, переживая о недосказанностях и недоговорках. Этот вообще не парится. Хочет — выпендривается и травит всех вокруг своим ядом, вместо того, чтобы просто что-то спросить. Хочет — делает таинственную рожу. Иногда, если честно… так охота надавать по лицу этому человеку, чтобы мозги на место встали. От всей души желаю ему, чтобы однажды нашлась женщина, которая посадит его на цепь со строгим ошейником. И заставит его служить, дергая цепь и придушивая при каждом заскоке.

Хотя, обидно от мысли, что это буду не я. Я всего лишь бледным воспоминанием останусь. Тем самым второстепенным персонажем, у которого не удалось. И про которого эта женщина будет думать «ох, бедные девочки, над которыми он издевался».

Тьфу.

Я молча иду к машине, затем забираю свои сокровища, и возвращаюсь обратно. Перед тем, как уйти, останавливаюсь возле скотины и поднимаю на него пристальный взгляд. Он только в этот момент опускает на меня свой, так бы я прошла мимо — даже не посмотрел бы.

— Что, Цветкова?

— Наклонись. — прошу я. Дам ему еще один шанс как-то вернуть эти отношения в нормальное русло.

— Зачем?

— Надо.

— Не хочу.

Я, не выдержав, хватаю его за ткань водолазки на груди. Все, что я получаю — его чуть приподнятую бровь.

— Перехочешь. Быстро наклонись. — издаю я шипение, не выдержав.

— Как грозно, Цветкова. Купи себе табуретку уже. — он смахивает мою руку, как назойливое насекомое. Обиженка чертова, это он из-за новости про мою любовь юности? Как же он меня заколебал.