Нора Робертс - Ключ истины
Дана помнила. Он отремонтировал спальню матери, когда ее первый раз положили в больницу. Дана тогда помогала, не давала хандрить. Они покрасили стены в нежно голубой цвет, чтобы комната выглядела свежей и веселой.
Не прошло и полугода, как мать Джордана умерла.
— Ей понравилось, — тихо сказала Дана. — Она была рада, что ты сделал это для нее.
— Да… — Воспоминания были столь мучительными, что Джордан решил вернуться к началу разговора: — Брэд составил список материалов и инструментов, которые вам понадобятся.
— Давай его сюда.
Дане пришлось признать, что вместе с Джорданом набег на магазин получился намного веселее и интереснее, чем можно было предположить. Было так легко — слишком легко — вспомнить, что когда то они дружили.
Они легко вошли в общий ритм, понимали, что хотят сказать и сделать, с полуслова и полувзгляда, потому что были знакомы с детства, а в юности два года любили друг друга.
— Что это за цвет? — Джордан задумчиво потер подбородок, изучая список Даны. — «Остров»? Не понимаю.
— Зеленовато синий. Вроде морской волны. — Она протянула образец: — Видишь? С ним что-то не так?
— Я этого не говорил. Просто он не ассоциируется у меня ни с островом, ни с книжным магазином.
— Это не обычный книжный магазин… Черт! — Дана поднесла образец к глазам, потом опустила. Ей никак не удавалось представить стены цвета морской волны в своем магазине. — Мэлори выбирала. Мне самой понравился цвет «Белая ночь», но они с Зоей меня переубедили.
— Белый подходит ко всему.
Дана присвистнула:
— Ну да! Они сказали, что я мыслю, как мужчина. Мужчины боятся ярких цветов.
— Неправда.
— А какого цвета стены твоей гостиной в Нью Йорке?
Джордан посмотрел на Дану холодно:
— Это не имеет никакого значения.
— Мне так не кажется. Не знаю почему, но мне так не кажется. Я собираюсь купить эту, зеленовато синюю. Подумаешь, краска! Ведь не на всю жизнь. Еще Мэлори сказала, что для отделки можно взять «Брайс Кэньон» и «Спагетти».
— Коричневый и желтый? Дылда, это будет отвратительно.
— Нет, «Кэньон» — оттенок темно розового. Розовые и красно коричневые тона.
— Розовые, красно коричневые, — повторил Хоук. — Очень живописно.
— Заткнись. А второй цвет — кремовый. — Дана развернула образцы, которые отметили Зоя и Мэлори. — Вот дьявол! Ничего не понимаю. Мне кажется, я сама немного боюсь цвета.
— Но ты точно не мужчина.
— И слава богу. Мэлори выбрала «Ханикоум», а Зоя «Бегонию», но тут я теряюсь, потому что бегонии бывают розовыми или белыми, а этот цвет больше похож на пурпурный.
Она закрыла ладонью правый глаз.
— Похоже, от всех этих цветов у меня разболелась голова. Хорошо, что Зоя уже посчитала площадь и сколько нужно краски. Где мой список?
Джордан вернул ей листок.
— Брэд спрашивал, почему ты приехала без Зои.
— А? Ей нужно было вернуться домой, к Саймону. — Дана посмотрела на список, стала считать, потом подняла голову: — Почему?
— Что?
— Почему он спрашивал?
— А ты как думаешь? — Хоук заглянул ей через плечо и удивился, когда Дана перевернула листок. Список продолжался на обратной стороне. — Боже! Тебе понадобится грузовик. Потом Брэд попросил узнать у тебя, говорила ли Зоя о нем. Как в школе.
— Нет, не говорила, но завтра в классе мне будет приятно передать ей записку от него.
— Я ему скажу.
Они загрузили на тележку краску, инструменты и много чего другого, и у кассы Дана мысленно поблагодарила Брэда — даже с учетом скидки сумма была значительной. Реальную проблему она осознала, лишь выйдя из магазина.
— И как я все это запихну в машину?
— Никак. Только в две машины — твою и мою.
— Почему ты не остановил меня, когда я покупала больше, чем могу увезти?
— Потому что тебе это доставляло удовольствие. Где ты собираешься все это хранить?
— Не знаю… — Дана растерянно провела рукой по волосам. — Я не подумала. Увлеклась.
Так приятно было смотреть, как она увлеклась и забыла о ненависти к нему.
— Ко мне в квартиру все не поместится, а взять ключи от нового дома я не сообразила. Что, черт возьми, я буду с этим делать?!
— У Флинна куча свободного места.
— Действительно! — хлопнула себя по лбу Дана. — Ладно. Отвезем все к нему. Флинн не будет злиться — достаточно одного взмаха ресниц Мэлори, и он становится шелковым.
Они распределили груз по машинам. По дороге к дому Флинна Дана удивлялась, как им с Джорданом удалось почти целый час терпеть друг друга и ни разу не поругаться.
Хоук вел себя прилично, что, по ее мнению, случается крайне редко.
Впрочем, к ней самой это относится в равной мере, вынуждена была признать Дана. Особенно если речь идет о Джордане.
Возможно — всего лишь возможно, — что какое то время им удастся выносить друг друга и даже сотрудничать. Если он на самом деле нужен для того, чтобы найти ключ, как настаивают все остальные, она согласится.
Кроме того, у Джордана хорошие мозги и богатое воображение. Безусловно, это может сильно раздражать, а может оказаться полезным ресурсом.
Когда они подъехали к дому Флинна, Дане пришлось признать, что иметь рядом мужчину, который согласен взять на себя обязанности вьючного мула, таская галлоны краски и кучу всяких инструментов, полезно.
— В столовую, — распорядилась Дана, тоже слегка сгибаясь под тяжестью груза. — Он ею не пользуется.
— Скоро будет пользоваться. — Джордан прошел через весь дом и свернул в столовую. — У Мэлори грандиозные планы.
— Прекрасно. Флинн с ней счастлив.
— Это так. — Хоук готов был отправиться за следующей порцией груза. — Лили проделала огромную дыру в его самолюбии, — прибавил он, имея в виду бывшую возлюбленную друга.
— Дело не только в самолюбии! — Дана взяла сумку с валиками, кистями и блестящими металлическими шпателями. — Лили причинила ему боль. Когда тебя бросают и уезжают, это очень больно.
— Но, в конце концов, Флинну повезло, что все так обернулось.
— Я не об этом. — Дана чувствовала, как изнутри поднимается волна ненависти, боли и гнева. Стараясь, чтобы она ее не захлестнула, девушка решила сосредоточиться на банках краски в багажнике. — Я о боли, предательстве, потере.
Джордан промолчал, решившись ответить только после того, как они перенесли все в гостиную.
— Я тебя не бросал.
Дана презрительно скривила губы:
— Не стоит воспринимать каждое слово, которое слышишь, на свой счет.
— Я должен был уехать, — продолжал Хоук. — А тебе надо было остаться. Ты же еще училась в университете, черт возьми!
