Пухленькая Рыженькая (СИ) - Мара Алекс

Поэтому игнорирую его звонки, а он даже по телефону умудряется передать мне свои нравоучения. В постели я ему подхожу, так он теперь надеется, что сможет скроить из меня эталон своей женщины?

Зря надеется. Я не собираюсь «кроиться» и меняться ради того, чтобы соответствовать чьим-то ожиданиям. Буду упорно искать мужчину, которому нужна именно такая весёлая и безбашенная любительница приключений. Глафира Игнатьевна прислала мне достаточно кандидатур, кто-нибудь да подойдёт.

Достаю рисовую подушечку из микроволновки, проверяю температуру и несу в комнату. Наклоняюсь над коробкой, полной одеял, и кладу подушечку в угол. Котёнок тут же ползёт к ней, прижимается. Бедняжку бросила мама. У неё их было слишком много, а этот слабенький, совсем замухрышка, вот она его и отогнала в сторону. Знала, что не справится. А у меня в таких ситуациях сердце разрывается от боли. Хозяевам и так слишком много работы с котятами, поэтому я забрала этого к себе домой. Вот теперь и выхаживаю целыми днями. К счастью, в таких ситуациях директор нашей клиники разрешает брать животных с собой на работу, что очень здорово. Со мной это не впервые, я часто притаскиваю домой всяких больных и одиноких животных, а потом нахожу для них любящие семьи.

Иду готовить малышу смесь, когда раздаётся звонок в дверь.

Севастьянов стоит на пороге, весь из себя строгий и возмущённый. В костюме. Не иначе как сбежал с работы пораньше, чтобы прочитать мне нотацию лицом к лицу.

– Я пришёл узнать, чем ты так занята, что не можешь нормально со мной поговорить!

Я занята тем, что стараюсь о нём не думать, однако ему незачем об этом знать.

– Вожусь с новорожденным малышом.

Видели бы вы его реакцию! Выпучил глаза, как в мультиках, и рот раскрыл от изумления.

Фыркнув, закатываю глаза.

– Да, Дим. После воскресного секса у нас с тобой родился ребёнок. Поздравляю!

Он поджимает губы, ему не понравилась моя шутка. А видел бы, как глаза выпучил, сам бы над собой посмеялся.

Показываю на стол в гостиной, на котором стоит коробка, а сама иду делать смесь. Когда возвращаюсь, Дима стоит у окна, держа ладони над щелями.

– Ксюша, ты сама наверняка уже привыкла и не замечаешь, но у тебя из окна дует. Давай отодвинем малыша подальше, а то, по-моему, ему зябко.

– Я только что нагрела ему подушечку с рисом… и вообще, я знаю, что делаю.

Он вдруг оказывается рядом.

– Конечно, знаешь! – и чмокает меня в нос.

Ну всё, капец. Мы достигли стадии отношений, когда люди чмокают друг друга в нос. Это конец света. Дальше только одинаковые пижамы и кружки с надписями «ЕЁ» и «ЕГО».

– Ну так как, умница моя, мне подвинуть стол или как?

Да, я умница, но не «его». Никак не «его»!

– Подвинь, – соглашаюсь нехотя. – Я и сама знаю, что из окна дует, но мне не подвинуть стол, он слишком тяжёлый и громоздкий.

Дима наклоняется над коробкой и гладит котёнка кончиком пальца.

– Не волнуйся, малыш, сейчас мы с тобой переедем куда-нибудь потеплее.

Вот же, Севастьянов…

Меня всё в нём раздражает, особенно потому что… в нём становится все меньше раздражающего.

– Ты знаешь, что он не твой? – ворчу. – Я его нагуляла.

Пожимает плечами.

– Ничего страшного. Буду рад усыновить такого красавца. Ты уже дала ему имя или ждала меня?

Пока я задыхаюсь от его наглости, Дима скидывает пиджак и без особых усилий передвигает стол. Между прочим, мог бы и в пиджаке это сделать, но захотелось поиграть мышцами, чтобы меня впечатлить.

С досадой приходится признать, что так и есть, я впечатлилась.

Мы стоим рядом и смотрим на трогательно сопящего котёнка.

– Как часто ты приносишь домой таких одиноких и нуждающихся?

– Бывает. Например, тебя привела в выходные.

– Да, привела. Я хорошо об этом помню, – говорит вдруг изменившимся, глубоким голосом. Наклоняется очень близко и вдыхает мой запах. – М-м-м… От тебя так сладко пахнет.

– Это, наверное, смесью для малыша.

– Нет, пахнет тобой. – Его голос срывается. Он делает глубокий вдох и отстраняется, а я уже заведена до предела. Его близость делает со мной что-то весьма опасное и неконтролируемое.

Подаюсь ближе к Диме, но он меня останавливает.

– Ксюша, ты даже представить себе не можешь, как сильно меня к тебе влечёт. Но я не хочу, чтобы ты думала, что я здесь только для этого. Я пришёл, потому что хотел с тобой поговорить. Между нами всё должно быть правильно, я буду за тобой ухаживать. Давай я куплю билеты в театр?

Прижимаюсь к нему всем телом, прикусываю мочку уха.

– Пойдёшь домой, купишь билеты в театр, а дальше что? Знаешь знаменитое высказывание? Рождённый трахать дрочить не должен.

– Чьё это, интересно, высказывание? – Дима усмехается, но голос низкий, ломкий.

– Моё личное.

– Ксюша… – Подхватывает меня под попу и спешит в спальню.

20

20

Севастьянов отказывается от меня уходить.

Я пытаюсь от него избавиться с одиннадцати вечера, а он присосался к моей груди, как пиявка, и его не сдвинуть. Говорит, будет так спать. А у нас не те отношения, чтобы храпеть друг другу в уши. Я свой храп храню для любимого и единственного, подарю ему в брачную ночь.

Трясу Севастьянова за плечо. Говорю, что хватит уже, напрыгались, наездились на всех аттракционах, и ему пора домой. Он причмокивает в ответ и кладет шаловливую руку мне между ног, намереваясь запустить очередной аттракцион.

– Не-не-не, отставить! Я в операционной с утра, – ворчу, хотя вообще-то мне все нравится.

– И что у тебя будет за операция? – Поцелуями спускается в южном направлении.

Провожу ладонью по его паху и отвечаю невинным тоном.

– Кастрация.

Это слово ожидаемо отвлекает его от посягательств на мои девичьи красоты.

– Да, для такого дела лучше выспаться, – соглашается со вздохом.

Устраивается рядом на второй подушке, удобненько так… собирается здесь спать?!

– Севастьянов, ты намеков не понимаешь, что ли?

– А ты?

– Я? Ты-то на что намекаешь?!

– На то, что я хочу остаться у тебя! Можем просто спать вместе, необязательно всю ночь кувыркаться. Хотя… Я как раз собирался спросить тебя о твоей тайной сексуальной фантазии.

– Ничего тайного у меня нет, я исполняю все свои желания, – ворчу, но при этом не могу не спросить в ответ. – А у тебя есть несбывшаяся фантазия?

– Есть.

– Тебя пытать, чтобы ты мне о ней рассказал?

– Нет, почему, я и так расскажу. Моя фантазия касается первой брачной ночи. Моя жена заходит в спальню, на ней белое свадебное платье. Вокруг нас свечи и цветы… Угадай, что дальше?

– А дальше ты опрокидываешь ее на кровать лицом вниз, задираешь платье и с размаху вставляешь ей на всю глубину. Вбиваешься в нее, а она подмахивает тебе попкой и стонет во весь голос…

– Нет!.. Чёрт… Ну вот, теперь я об этом думаю. Это даже лучше, чем моя фантазия.

– Ага, теперь и я об этом думаю. Слушай, а твоя фантазия обязательно должна происходить в брачную ночь?

Дима подается ближе, нависает надо мной.

– У тебя есть свадебное платье, – шепчет сбивчиво.

– Ага. – Ведь знала, что оно мне пригодится!

– Ксюша…

– Уже иду одеваться.

В гостиной полумрак. Дима стоит, завернутый в покрывало, ему лень было одеваться. Я захожу из коридора в свадебном платье. Босиком и без трусиков, мне тоже лень было одеваться до конца, а трусики все равно не понадобятся. Волосы у меня непричесанные, и косметики на мне никакой, но сам факт того, что на мне свадебное платье, и мужчина смотрит на меня с восторгом, возбуждает до невозможности.

По мере того, как я приближаюсь, Дима дрожит от нетерпения, его глаза расширяются. Как будто мы не были друг с другом как минимум месяц, а ведь только что из постели…

Не успеваю дойти до Димы, как он бросается навстречу. Хватается за крючочки и пуговички, которые до этого помогал застегивать, ласкает мою грудь и целует так, что меня пошатывает.