Измена. К черту любовь (СИ) - Феллер Софья

— Значит, сначала — вещи в отель, потом доклад и прогулка, — твёрдо отвечаю, сохраняя деловой настрой.

— По рукам, Рита. — Рома снова усмехается и поднимает бровь. — Ну что, двинули?

В отеле нас быстро регистрируют и вручают ключи от соседних номеров. У стойки администратор любезно улыбается, указывая на лифт и объясняя, что наши комнаты — смежные.

Эта новость выбивает меня из колеи. Поднимаю взгляд на улыбающегося администратора и аккуратно интересуюсь:

— Извините, а не нашлось бы у вас других, несмежных номеров?

Администратор продолжает улыбаться, будто бы я задала ему вопрос о погоде:

— Боюсь, нет. Все номера забронированы.

Рядом Рома едва сдерживает улыбку, а я, ощущая его взгляд, вежливо, но с явным недовольством уточняю:

— И других вариантов совсем нет?

Администратор кивает с всё той же профессиональной доброжелательностью:

— Увы. Но, уверяю, дверь между вашими номерами можно запереть с обеих сторон.

Рома не упускает момента и, легонько толкнув меня плечом, с ехидцей говорит:

— Не волнуйся, Рит, если что, могу не закрывать дверь — так даже практичнее, — и подмигивает.

Я отмахиваюсь, кидая на него строгий взгляд, но вижу, как он направляется к лифту и довольно весело смотрит на свою ключ-карту, почти напевая. В конце концов, я иду следом. Рома явно наслаждается моментом, и когда мы заходим в номера, он мгновенно направляется к той самой общей двери. Щёлкает замком и, распахнув её, говорит:

— Вуаля! Можно стучаться и заходить без лишних обходов по коридору!

Я поджимаю губы, глядя, как он будто и не думает закрывать дверь, и ставлю условие:

— Ты свою сторону точно закрыть не забыл? Вдруг забудешь и ночью решишь "потренироваться"?

Рома прижимает руку к сердцу и театрально вздыхает:

— Честное слово! Не нарушу твой покой.

— И я должна поверить на слово? — скептически хмурюсь.

— Есть одна причина, почему я могу всё же прийти.

— Даже интересно послушать.

— Если мне ночью приснится кошмар, приду под бочок, чтобы не так страшно было, — с улыбкой объясняет Рома, подмигивая мне.

— Вот как, — закатываю глаза, но удержать улыбку не получается. — И я должна буду утешать тебя, бедного?

Он делает вид, что всерьёз задумался, притворно кивая:

— Конечно, это же для моего душевного равновесия. Да и ты представляешь, какой бы я был ужасный на следующий день без сна? Придётся срочно меня успокаивать.

— Многое терпела в своей жизни, но эта жертва… не знаю, готова ли, — фыркаю, направляясь в свой номер. Но, ловя его лукавый взгляд, понимаю, что этот довод он, наверное, запомнит.

Заходя в номер, бросаю взгляд на ту самую дверь между нашими комнатами. Кого я обманываю? Этой ночью точно придётся держать ухо востро, как и… собственные трусики, потому что уверена, что Рома уже строит планы, как "побороть ночные кошмары" с помощью меня.

Решаю переодеться во что-нибудь более удобное — неизвестно, сколько времени уйдёт на доклад, а чувствовать себя уютно хочется. Снимаю джинсы, кофту и расстёгиваю лифчик. Только собираюсь натянуть худи и мягкие штаны, как смежная дверь неожиданно распахивается, и в номер влетает Рома.

— Рит, давай уже по-быстрому раскидаемся с докладом, хочу подольше погулять… Оу.

Его взгляд тут же меняется, пробегается по мне снизу вверх, цепляется на мгновение за каждый обнажённый участок кожи, в глазах загорается искорка. Я же мгновенно тяну худи, чтобы прикрыться, чувствуя, как щёки начинают гореть.

— Рома! — возмущённо говорю, надевая худи. — Ты, вообще-то, мог бы постучаться.

18

Рита

— Мог бы, конечно, — кивает Рома, и ничуть не смущается. — Но тогда бы лишил себя удовольствия посмотреть на тебя.

Он окидывает меня нахальным взглядом, который задерживается на каждом сантиметре — на груди, на бёдрах. Чувствую, как начинает пылать лицо, и мгновенно складываю руки на груди прикрываясь.

— К себе возвращайся! — выдыхаю, стараясь сохранить строгость. — Я скажу, когда оденусь.

Но он, как назло, подбирается ближе, наклоняя голову так, чтобы наш взгляд оказался на одном уровне.

— Не могу, Ритуль, — срывается с его губ его фирменная плутовская улыбка, и он смотрит на меня со смесью веселья и какой-то недосказанной нежности.

— Что значит «не могу»? Вроде ходить можешь, разворачивайся и марш к себе.

— Дело в том, — он делает ещё шаг, — что когда моя женщина передо мной в таком… белье, я просто обязан это оценить.

— Ремизов, ты что там курил в своём номере? — фыркаю, стараясь хоть как-то подавить это внутреннее волнение. — Какая ещё твоя женщина? Да мы с тобой всего-то…

— Т-с-с, не надо шуметь, Рит, — перехватывает он мои слова, с лёгкой ухмылкой. — Ты ведь Романова?

— Романова, — возмущённо отзываюсь, не понимая, к чему он клонит.

— Вот и отлично, значит, точно моя, — и прежде чем я успеваю ответить, он, хмыкнув, убирает прядь волос с моего лица и, кажется, никуда уходить не собирается.

Так близко ко мне подобрался, что чувствую его запах, терпкий и такой возбуждающий. Мой личный афродизиак. Тяну его носом, ощущая, как мокрой становлюсь. Мамочки, это выше моих сил, равнодушной оставаться. Хочу его так сильно, всего целиком. Мы же взрослые люди, правда? А значит, можем договориться.

Его губы так близко к моим, едва уловимое движение, и вот Рома уже срывает первый невесомый поцелуй. Пробует будто, наслаждается первым моментом.

— У меня есть одно условие.

— Какое?

— Мы просто трахаемся, Ром. Ничего больше. И это всё должно остаться втайне на работе. Когда разбежимся, нам ещё работать вместе.

— Какая ты, на расправу скорая. Может, я большего хочу?

— Перехочешь. Или можешь идти к себе, я не держу.

Сама же поближе к нему прижимаюсь, хочу всего почувствовать. Каждый мускул, каждый сантиметр его тела.

Он останавливается, глядя прямо в глаза, будто взвешивая мои слова. Его улыбка чуть тускнеет.

— Согласен, Рит. Только удовольствие, — тихо, с той самой хрипотцой, от которой у меня всё внутри плавится. — Но, предупреждаю, забудешь об этой договорённости первой.

— Это мы ещё посмотрим, — выдыхаю, не отводя взгляда и, ощущая, как его руки скользят вдоль моего тела. Мои собственные пальцы уже находят привычные линии его мускулов — плечи, грудь, спину.

И он наклоняется снова, жадно впиваясь в губы, не оставляя места ни для сомнений, ни для слов.

Его рука ложится на щеку, большой палец скользит по скуле, и моё сердце тут же уходит в пятки. Рома гладит моё лицо так нежно, что этот жест контрастирует с жаром его губ. Он пробует меня, будто хочет запомнить каждую секунду, а я ловлю себя на том, что отвечаю с таким же голодом.

Чувствую, как его другая рука скользит к моей талии, крепче прижимая к нему, словно между нами и воздуха быть не должно. Тепло его тела накатывает волной, проникает в каждую клеточку, оставляя меня обезоруженной и полностью под его властью. Я ощущаю, как он слегка прикусывает мою нижнюю губу, и тихий стон вырывается сам собой. Я сама теряю контроль, почти забываю, где я и кто я — всё, что важно, это его губы и руки, будто созданные, чтобы держать меня в этом страстном плену.

Когда осознаю, что уже вовсю трусь о него бёдрами, между которыми разгорелся настоящий пожар, Рома с коротким рычащим стоном прерывается. Снимает с меня худи и лифчик, бросает на пол, а затем ведёт к кровати.

Чуть подталкивает меня вперёд, и я коленями встаю на кровать. Жду, что он будет делать дальше, и когда уже теряю терпение, его рука касается меня сквозь трусики. Уверена, что он чувствует даже сквозь ткань, насколько я мокрая. Подаюсь попой назад, выпрашивая ласку.

Меня трясёт от чудовищного по своей силе чувства неудовлетворённости.

Рома без слов понимает, что мне нужно. Отодвигает ткань в сторону и проводит рукой по тугому колечку входа. Вводит два пальца и двигает ими, издавая пошлые хлюпающие звуки. Влаги становится всё больше, и она течёт по моим ногам.