Измена. Наследник мэра (СИ) - Черничная Даша

Тиму все интересно. Он разглядывает странных людей, особенно Марата, у которого куча татуировок на теле. Смотрит на обстановку и облизывается, видя на столе тарелки с едой, которые заботливо приготовила Надежда Константиновна.

Я оборачиваюсь и тоже осматриваюсь. Мужчины переговариваются о чем-то, Стас говорит негромко, раздает команды, а после Марат снова уводит всех, напоследок бросив хмурый взгляд на Тима.

Машинально закрываю его собой, но уже не от кого. Все ушли, осталась только Ольга и Надежда Константиновна, которая продолжает хлопотать на кухне, разогревая что-то.

Ольга смотрит неотрывно на Тимофея, раскрыв рот в немом жесте, а после переводит взгляд на меня. В этих грустных глазах читается вопрос: «Это и вправду мой брат?». Мне становится стыдно. Наверняка Ольга была бы хорошей сестрой Тиму. Ей не занимать тепла и доброты, я бы очень хотела, чтобы они подружились.

— Оль, иди к себе, — командует Стас. — И вы, Надежда Константиновна, можете быть свободны.

Обе кивают и беспрекословно выходят, слушаются хозяина дома. Дочь Стаса уже в дверях вяло улыбается, видимо, чтобы подбодрить меня, но у нее плохо получается. Я все жду, что он и меня отправит, но нет, этого не происходит.

Мы замираем втроем в огромном помещении и не знаем, что сказать друг другу.

— Что сидим? — нарочито бодро говорит Стас,усаживается и хлопает себя по коленям. — Запеканки тут, конечно, нет, но есть запеченная картошка, мясо и рыба, овощи, сыр. Что ты любишь, Тим?

Сын подвисает, с аппетитом разглядывая еду.

— Картошку и мясо. И сыр, — Тим аж подпрыгивает на стуле, а я продолжаю стоять возле него и переминаюсь с ноги на ногу, так и не решаясь присесть.

— Долго стоять будешь? — Стас спрашивает, даже не посмотрев на меня. — Садись и поешь. Отсюда вы уже не уйдете.

Я настолько ошеломлена его словами, что послушно сажусь рядом с Тимом и только потом спрашиваю:

— Что это значит?

Стас игнорирует мой вопрос, будто меня тут нет и я пустое место, накладывая сыну огромную порцию.

— Куда столько? — восклицаю я, отбираю тарелку и сгружаю часть себе. — Это слишком много.

— Буду знать, — тихо говорит Север и приступает к еде.

Ужинаем молча. Неловкое молчание напрягает, кусок в горло не лезет, но я упорно продолжаю запихивать сыр в рот, лишь бы хоть что-то делать. Тим и Стас синхронно уплетают ужин, даже не догадываясь, как их действия похожи со стороны.

— Где все? Почему мы ужинаем сами? — решаюсь задать вопрос, когда тарелка пустеет.

— Ольга и Марат уже поужинали, а больше тут никто не ест, — будто бы неохотно отвечает Стас.

После ужина сын откровенно клюет носом, и я решаюсь изобразить дурочку:

— Спасибо за помощь, Стас. И за ужин тоже. Нам пора домой. Тим очень устал и хочет спать.

Север поднимает голову и смотрит на меня немигающе. Изнутри я сжимаюсь и покрываясь льдом, четко осознавая, что сегодня я уже никуда не поеду. Или поеду, но одна.

— Нет, Алена, — он говорит обманчиво-спокойно, но я-то знаю, что там внутри полыхают пожары. — Сегодня вы останетесь тут, а завтра… Завтра мы поговорим обо всем.

Глава 15 Поговорили

Алена

— Стас, так не делается, — поднимаюсь на ноги и качаю головой. — У нас здесь нет ничего, никакой одежды, даже зубной щетки нет, — отмазка, конечно, так себе, но я готова бежать отсюда под любым предлогом, даже самым глупым.

Север встает со стула и направляется в сторону двери:

— Алена, давай ты не будешь рассказывать мне, как правильно делается. Если ты еще не поняла, выбора у тебя нет, — на его скулах ходят желваки, и я только сейчас понимаю, что Стас с трудом держится.

Он буквально в шаге от того, чтобы начать крушить собственную мебель, а может быть, и меня. Хотя нет, это вряд ли. Как бы он ни злился на меня, это только словесные угрозы, рукоприкладства мне бояться не стоит. Стас не из тех мужчин, которые поднимают руку на женщину.

— Твой ребенок, — кивает подбородком в сторону сына, — практически спит на столе, а у меня в доме как минимум четыре пустые комнаты, где вы сможете разместиться с комфортом. Одежду тебе может дать Ольга, она же покажет, где лежат зубные щетки и все остальное, что вам необходимо. Напиши список недостающего, и уже завтра утром у тебя будет все из этого списка.

У меня внутри все дрожит. Я не могу остаться тут, мне плохо в этом доме, но мое сопротивление действительно бесполезно хотя бы по одной просто причине: Стас прав. Тим устал, и это безжалостно по отношению к собственному сыну устраивать сейчас разборки, а потом со скандалом тянуть его домой на такси через весь город.

— Хорошо, — через силу выдавливаю я, сдаваясь.

— Пойдем, я покажу вашу комнату.

Подхватываю сына на руки, и он тут же обхватывает мою шею руками и утыкается в нее носом. Практически моментально начинает сопеть — еще бы. День выдался просто ужасный. Как же хорошо, что все закончилось. Боюсь представить, что было бы, если бы не Стас.

Когда я подхожу к выходу из кухни, поднимаю глаза и смотрю в лицо Северу, на котором проявляется теплота при виде сына.

— Давай я заберу его? — спрашивает он и тянет руки вперед, пытаясь отобрать его у меня. — Тяжелый ведь.

Тимофей действительно уже не крохотный мальчуган и весит много, но я лучше оттяну себе руки, чем отдам Стасу своего мальчика. Я знаю, что это глупо, ведь рано или поздно отец возьмет на руки своего сына. Но сейчас я не готова расстаться со своим ребенком — не после всего, что было.

На удивление Север не сопротивляется, лишь выходит первым в коридор и машет рукой, чтобы я следовала за ним.

Мы поднимаемся на второй этаж, и мужчина толкает дверь в гостевую комнату. Заходит в нее первый, подходит к прикроватной тумбочке, включает ночник.

— Это дверь в ванную комнату, там должен быть халат и полотенца, — говорит шепотом. — Сейчас я позову Олю, она придет к тебе. Возьми у нее все, что нужно. Если чего-то не хватит, скажешь ей, она принесет.

Опускаю сына на большую кровать и киваю Стасу, который замер в дверном проеме и с интересом рассматривает нас с Тимом.

Я присаживаюсь на край кровати и разуваю сына — он жадно смотрит. Аккуратно снимаю с него свитер, он все смотрит. Не спеша снимаю брюки, он смотрит.

— Алена, — зовет хрипло, севшим голосом, а у меня мурашки бегут по коже. — Завтра. Завтра ты все мне расскажешь.

Он разворачивается и уходит, так и не дав мне сказать ни слова, оставляя меня наедине с собственными мыслями, страхами и тревогами, а еще с жутким осознанием неизбежности.

Ведь теперь Стас может сделать все что угодно, в том числе и забрать у меня сына. Скомпрометировать меня, состряпать фейковую историю о том, что на самом деле я алкоголичка и ребенок мне не нужен. Лишит меня прав и отправит по свету, а я даже не увижу, как растет мой сын. Полет фантазии жесток, и остановить его я никак не могу, у страха глаза велики.

Понимаю, что неосознанно схватилась за руку сына, как за спасательный жилет. Эти мысли — черные, нельзя их допустить. Остается надеяться, что Стас не посмеет так со мной поступить. Этот мужчина разный. Суровый, решительный, надменный, но никак не отбитый на голову и помешанный на мести.

Я так увлеклась своими страшными мыслями, что не замечаю, как дверь в комнату приоткрывается и в дверном проеме показывается темная макушка Ольги.

— Пс-с, — зовет она меня, как заправская шпионка.

Я тихонько встаю и подхожу к девушке, в очередной раз подмечая, какая же она все-таки красивая. Наверняка ее мать, бывшая любовница Стаса, тоже красива. Интересно, где она?

Момент неожиданной ревности и осознания обжигает темечко и возвращает в суровую реальность, в которой я оказалась заперта в этом огромном особняке, из которого выход только один — дозволение его хозяина.

— Ален, пойдем ко мне, выберем тебе одежду, — Оля выглядывает за мою спину и смотрит на спящего Тима.

— Оль, — стараюсь говорить как можно дружелюбнее, — мне неудобно, правда. Нам ничего не нужно.