Не остуди своё сердце - Матвеева Любовь

Почему бы мне, всем обязанной Советской власти, не поехать и на её столетие?… Почтить, так сказать, память ВЛАСТИ ТРУДЯЩИХСЯ, почившей в бозе… Задумано – сделано. Прибываю в Москву рано утром 7 ноября 2017 года, иду на площадь, Красную-Прекрасную. Как и раньше, не пускают. Рамки, охранники, пропуска… У меня пропуска нет… Подхожу к БОЛЬШОМУ театру, где готовится БОЛЬШОЙ концерт… Рамки, охранники, пропуска… У меня нет… Но должна же я куда-нибудь попасть! Обхожу вокруг Большого театра, дёргаю все двери – а их много, ни одну не забыли запереть… Возвращаюсь к центральному входу:

– Пропустите меня к организаторам! – требую я с полным чувством права на это, внушённым мне ещё Советской властью. Пропускают – вот дураки! Но… здесь вторая линия рамок, охранников, пропусков… Вижу: нелегально – никак! Действительно, подхожу к организаторам:

– Я корреспондент и писатель из Казахстана (ну, загнула)! Специально приехала на праздник 7 ноября! Прошу меня пропустить! На площадь не пускают, в театр не пускают – не ПО-СОВЕТСКИ это в юбилей СОВЕТСКОЙ власти!

Главный организатор выслушал меня, велел принести пригласительный билет, и протянул мне:

– Пожалуйста, проходите (поверил старой аферистке)!

Прохожу, удобный лифт поднимает меня на мою галёрку – балкон третьего яруса. Там раздеваюсь, спускаюсь снова, брожу по театру – после ремонта я ещё здесь не бывала. Фотографирую прекрасные интерьеры, заслуженных людей, ветеранов войны (как мало их осталось) и труда, кое с кем знакомлюсь. Больше всего запомнилась колоритная женщина с белой-белой головой и чёрными-чёрными бровями – полька Ольхова Ксения Максимовна, 1930 года рождения. В 13 лет она была связной подпольщиков с Варшавским гетто, потом – заключённой Освенцима. Попав после войны в Советский Союз, так как на родине потеряла всех родных, она прожила достойную жизнь, возглавляла работу одного из музыкальных училищ, часто встречалась со школьниками, проводила большую общественную работу. Награждена многими государственными наградами!

Начинается концерт – в Историческом зале Большого театра! Сначала выступает мэр столицы Сергей Собянин, потом одна за другой звучат старые песни в исполнении лучших солистов оперы: «Обнимая небо», «Звать любовь не надо», «Заветный камень», «Песня о тревожной молодости». А потом на сцену выходят все артисты, и запевают «Моя Москва». Зал – почти четыре тысячи человек – встаёт, подпеваем сначала неуверенно:

– оказывается, я не забыла ни одного слова, хоть много лет не вспоминала! Наши голоса крепчают:

И везде повторял я слова:

– блестят глаза всех поющих:

– Ещё как любим, хоть живём в других республиках, и бываем здесь редко, Москва для всех нас – родная столица:

– В горле нарастает ком:

– Да, двадцать восемь молодых героев-панфиловцев, моих земляков-казахстанцев, с честью защищавших рубежи столицы, не допустивших врага в неё, остались здесь навсегда:

– с особенным энтузиазмом выводим мы последний куплет песни, ставшей московским гимном. Мы скрываем близко подступившие слёзы. Здесь, наверху, много приглашённой молодёжи. Их щёки горят, и… они тоже знают слова старой песни! Сомневаюсь, что они знают современные, по-моему, их невозможно запомнить…

Вместе со всеми, охваченная одним чувством патриотизма с залом, выхожу из Большого театра и я, человек с зелёным паспортом гражданина Казахстана… Завтра холодная Москва в очередной раз лягнёт меня копытом, выплюнет прочь из столицы (рассказ «Кольцевая, переход, радиальная…»), но сегодня моё сердце принадлежит ей! Безответная любовь… Сколько таких энтузиастов, граждан других республик, не могут получить Российское гражданство! И двадцать восемь героев, о которых поётся в песне, тоже бы сейчас имели зелёные паспорта и вместе с другими были бы отвергнуты Москвой!

Когда выходим после концерта, уже разрешён допуск на Красную площадь, но сначала я иду к месту, где был убит Борис Немцов. С грустью стою перед его портретом. Красавец, умница, успешный политик и бизнесмен! Но… токсичный либерал… Помогал врагам продумывать санкции против своей Родины – чтобы побольнее, чтобы достало… А всё же жаль человека…

Потом иду в Зарядье, новый парк… О нём я знала из новостей… Оказывается, это совсем рядом с Красной площадью! Впечатляет! Потом двигаюсь на саму Красную площадь. Везде – большое гуляние. Наступает долгожданный момент.

Я ДОСТАЮ ИЗ СУМКИ ПЯТЬ ПРИПАСЁННЫХ ФЛАЖКОВ С ЛЕНИНЫМ, которые пролежали у меня почти тридцать лет без дела, и «флешмоблю» с детьми, со взрослыми – это сейчас «в тренде»! Да, было двадцать, теперь семьдесят… Почему и мне не быть современной, я же ещё не стала прошлым?… Ещё поколоброжу! Потом раздаю людям кусочки Красного знамени, которое когда-то было священным. Они охотно берут. Теперь у меня ничего святого за душой не осталось… Впрочем, нет – где-то ещё припрятан комсомольский билет!

А к Красной площади подходят какие-то странные колонны демонстрантов со знамёнами разных оттенков – белыми, жёлтыми, синими, со странными лозунгами – сейчас же наступила «свобода» волеизъявления. На знамёнах этих колонн оппозиционеров совсем другие цвета – цвет золота, валютной «зелени», плесени коррупционной грязи, информационной «чернухи». И, что грустно, таких людей немало…

Иду к метро, спускаюсь под землю. Здесь попрошайки, нищие, потерявшие человеческий облик бывшие мои соотечественники. Да-а, Советская Власть такого бы не допустила… Вспоминаю, как мы недоверчиво воспринимали известия из газет, что существует ГДЕ-ТО КАКАЯ-ТО безработица… Где теперь та страна, которая дарила всем нам надежду на светлое будущее, озабоченная нашим правом на труд, на отдых, на образование, на здравоохранение, на бесплатные путёвки?… Теперь это кажется чудом, ушедшим в небытие, крылатой мечтой-птицей, которую мы держали в руках…

Нет, я против того, чтобы коммунисты снова пришли к власти. Был у них шанс, ещё какой, но они им не воспользовались. Однако у нас и до сих пор всё против народа. Ведь и нынешняя «демократия» – не демократия. А мы так забиты, что нами по-прежнему манипулируют все, кто ХОЧЕТ И МОЖЕТ, а по сути – бывшие же КОММУНИСТЫ… И так – везде. Власть НЕ ИЗМЕНИЛАСЬ, только переименовалась, ИЗМЕНИЛИСЬ карманы, в которые попадают деньги…

Нищая