Все ради тебя (СИ) - Тес Ария

Так, надо будет узнать, что за херня между ними происходит.

А пока…

Я слышу противный смех, закатываю глаза.

— Глупый вопрос. Я могу достать номер кого угодно, малышка-Герда.

Катя густо краснеет и шипит.

— Не называй меня так!

— Да брось! Чего вы, девочки, так реагируете остро на детские клички?

— Что тебе нужно?!

Усмехается.

— Не поверишь. Помощь.

— Помощь?

— Здесь эхо?

Щурится.

— Паша, говори прямо, или я кладу трубку. В ваших играх я не участвую!

Паша тяжело вздыхает.

— Ладно-ладно, не злись. Говорю прямо — надо поговорить с глазу на глаз. Выйдешь?

— Что?! Куда?!

— Да к посту охраны, я тут.

Молчание. Катя смотрит на Сая во все глаза, но тот неумолим — хрен ему, а не «выйди на минуточку». И, кажется, Паша это чувствует. Еще раз усмехается и тянет.

— Или я могу зайти? Только вряд ли твой муж будет сильно рад меня видеть…

Однако ты сильно заблуждаешься. На это предложение Сай согласен. Он слегка щурится и кивает коротко, но Катя не спешит соглашаться. Чувствует подвох? Я его тоже ощущаю.

Что ты задумал?

Или просто не хочешь, чтобы она говорила с ним тет-а-тет? Понимаю. Я тоже не хотел бы, если честно…слишком этот Паша какой-то…блядь, наглый. Так и вижу, как бью ему по морде, и ничего с собой сделать не могу.

Терплю только ради Лизы, отвечаю.

Тем временем, Сай кивает еще раз, и тогда Катя закатывает глаза и вздыхает.

— Дом в конце улицы, зеленый фасад. На охране скажи, что ты к Салмановым. Если будут вопросы, пусть звонят.

— О, как серьезно…

— Паша! Давай только без дурости?!

— Как же я могу? Дурость — мое второе имя.

— Я серьезно. Без твоего обычного…всего!

Смеется тихо.

— Мы не виделись десять лет, Герда. С чего ты взяла, что я не изменился?

— Знаешь? Что-то мне это подсказывает…наверно, потому что дурость — действительно твое второе имя?

— Ха! Как закрутила…а раньше тихой была, скромной. У Лизы научилась дерзить?

— Или она у меня?

— А это уж совсем вряд ли. Ты в вашем неизменном дуэте всегда была ангелом. Еду.

Короткий гудок оповещает о конце разговора, но о начале чего-то другого. Смотрю на Сая. Он на меня нет. Намеренно уводит взгляд в сторону, а потом бросает.

— Ты останешься здесь, Адам.

— С чего вдруг?!

— Да с того, что вы друг другу морды разобьете, а мне только этого не хватало! Иди, встречай своего гостя.

— Что? — спрашивает Катя, но я уже все понял.

Он хочет получить информацию, а со мной это не получится. Возможно? Но пока Сай на меня внимания не обращает, на жену свою только.

— Иди, Катя, я на минуточку задержусь.

Когда она уходит, он переводит на меня взгляд и цедит.

— Я, блядь, заебался барахтаться, не зная глубины!

Значит, не ошибся.

— Сиди здесь и не действуй мне на нервы, ясно?!

— Что ты задумал?!

— А не очевидно?! Хочу знать, с кем мы имеем дело, твою мать! Все, разговор окончен!

— Тебе не кажется, что ты слишком много на себя берешь?!

— Зная все вводные?! Пошел ты! При тебе он молчать будет!

— А при тебе начнет петь как попугай голосистый?!

— Ну, так у нас будет хотя бы что-то! Сиди здесь! Точка!

Запятая, блядь!

Как же меня бесит, что он опять это делает — воспринимает меня исключительно как проблему, которую необходимо решить. Ну или как магнит для проблем? Не знаю даже, что хуже. Наверно, в этом уравнении нет положительных значений: и то и то — расклад дерьмовый.

Только я не успеваю даже возразить. Сай разворачивается и с силой толкает дверь, оставляя меня в очередной раз в дерьме с полным ощущением дерьма-родимого и внутри себя тоже.

Прямо как много лет назад, когда мне было семнадцать и меня окунуло в алкоголь и наркоту с головой. Тогда все решалось точно также: ты затыкаешься и делаешь, но никто не спрашивает у тебя…тебя, блядь! Потому что все, что касается чувств в нашей семье — это бред и глупость. Прямо по учебнику нашего отца: есть проблема? Реши ее! А все остальное — остаточное и за границами нужного.

«Помоги мне»

Адам; сейчас

Первое, что я слышу — это недовольного брата. Хотя, если честно, мне даже не нужно его слышать, я и так чувствую всю ту бурю, которая сейчас разворачивается и набирает обороты в его душе.

Не нравится.

Сай — помешанный на контроле человек. Правильный человек. Нет, он не тиран, чтобы вы понимали, но ему жизненно необходимо, чтобы все «лежало на своих местах». Если я — больше по хаосу, то у него в комнате всегда все было по линеечке, педантично и аккуратно. Также и в жизни. Правильные поступки, примерное поведение, золотая медаль в школе, красный диплом в универе, отличная работа в компании — все, к чему он прикасается, превращается в золото, когда как я вечно все порчу.

Досадно, однако.

Нет, я честно пытался быть на него похожим, а особенно сильно пытался, когда познакомился с Лизой, но где я, а где он? Сами видите. Значит, пытался я херово. В конце концов, нас оценивают не по усилиям, а по итогу, а итог у меня так себе.

У него все иначе.

Даже сейчас, когда между ними с Катей явно проскочила кошка, я уверен, что в результате все будет нормально. Он хорошо умеет держать себя в руках.

Так мне всегда казалось, по крайней мере, но судя по тому, как тяжело он вздыхает, я чувствую, что возможно где-то просчитался.

А может быть, у них просто в ДНК вложено умение выводить из себя? От этой мысли я улыбаюсь, прижавшись головой к холодной стене. Не скрою, мне дико любопытно, что мог сделать этот ее брат, чтобы с порога так взбесить моего застегнутого на все пуговицы брата?

— Давай-ка без фамильярности, окей? Ее зовут Катя.

Слышу глухой смешок, до краев наполненный спокойствием и уверенностью в себе. Это приводит к определенным мыслям: он не лебезит, даже не пытается притвориться, а значит, за спиной у него есть фундамент. Это сразу ясно. Человеку, который работает с большими деньгами, издалека видно другого человека с хорошим капиталом. Считайте это привычкой или опытом, но по одному смеху я сразу понимаю: Паша не простой. Далеко не простой... Но кто он? Это уже вопрос гораздо интересней...

— Да брось, я же ничего такого не имею в виду, — отвечает ровно, чем только подтверждает догадки, — Это же я писал ей карточки с текстом, чтобы она его запомнила лучше. Когда под стол пешком ходила и участвовала в спектакле о девочке-Герде...

— Вообще-то, о Снежной королеве.

Катя поправляет его с улыбкой в голосе, тот дарит ей смешок.

— Правда? Мне всегда казалось, что о Герде...

Сай громко фыркает.

Понятно. Ревность. Прикрываю глаза с отстойной улыбкой и киваю сам себе.

Бесится.

У него, кстати, с ревностью разговор иной. Не такой, как у меня. И это может стать проблемой, конечно, если все пойдет по той же дороге — это его единственная, ахиллесова пята. Если я реагирую более-менее спокойно, то Сай может вывести из себя один неосторожный взгляд.

Отсюда, наверно, и стереотипы? О нас, восточных мужиках? Что нам крышу рвет и все такое? Ему точно рвет. Давай-ка полегче.

Звучит очередной вздох, принадлежащий Паше.

— Понял, принял. Ровно ты к этому относиться не сможешь.

— Не надо трогать!

Тихий звон, еще одна усмешка.

— Да я просто посмотреть. Фигурки крутые!

— Это коллекционная вещь!

— Да-да-да... Ух ты! А это ваши дети?

Еще один стук.

— Я же сказал — не надо трогать!

— Да боже, расслабься! — устало вздыхает, слышу шаги.

Тут вступает Катя.

— Паш, ты сказал, что тебе нужна помощь? Может, перейдем к делу, или ты так и будешь дальше выводить моего мужа из себя?

— Звучит заманчиво. Его достаточно просто вывести из себя, но…нет. Мне действительно нужна твоя помощь.