Галина Куликова - Каникулы для взрослых
С сердцем все было в относительном порядке. За ночь оно наскоро срослось, скрепленное, словно клеем, Вариным негодованием. Устремляясь к ней, Владик жадно осматривал ее лицо, надеясь отыскать в нем знакомую зыбкость, податливость, а значит – и грядущее прощение. Однако сегодня все было иным, неузнаваемым. Знакомые черты поражали своей восхитительной завершенностью. Даже волосы, выбивающиеся из-под капюшона, завивались с какой-то решительной дерзостью. Их страшно было трогать, не говоря уже о том, чтобы зарыться в них носом.
– Ты не отвечаешь на мои звонки! – воскликнул Владик, неожиданно поняв, что примирение, которое он представлял себе бурным, ярким, красивым, может превратиться в отвратительную сцену.
– Не хочу слышать твой голос.
Не понимая, что произошло, почему все так изменилось, Владик попытался обнять Варю двумя руками, вместе с букетом. Но она оттолкнула его с неожиданной силой. Задубевший целлофан оцарапал ему щеку.
– Варь, ты что, с ума сошла? – спросил Владик ошарашенно и отступил на два шага, чтобы видеть ее всю, целиком. – Я же тебя люблю!
– Мне от твоей любви никакого счастья, – ответила Варя с горечью.
Больше всего на свете ей не хотелось устраивать сцен. Вчера, пока она еще верила в счастливый конец истории, хотелось страстно! Но как только стало ясно, что Владик навсегда останется чужим мужем, кураж пропал. «Разве так бывает? – испуганно думала Варя, глядя на неинтересного ей теперь и даже противного ее душе Владика. – Вот только что я плакала из-за него, пылала страстью, а потом вдруг – р-р-раз! – и перестала пылать». Она ощущала отчетливо – любовь отхлынула, словно волна. На берегу остались обломки кораблекрушения – никчемные, которые не хотелось спасать и в которых не хотелось копаться. Ничто не блеснет там золотом, не поманит к себе.
– Мы должны поговорить, – решительно заявил Владик и схватил Варю за запястье. – Отпросись с работы хотя бы на полчаса. Пойдем куда-нибудь посидим и все спокойно обсудим.
– Но я не хочу больше с тобой разговаривать, – сказала Варя и попыталась вырвать руку. Он не отпускал. – Я ведь предупреждала, что даю тебе последний шанс объясниться с женой. Ты не объяснился, вот и все.
– Да ты мне этих шансов давала тысячи! – со злостью выкрикнул Владик, почувствовав, что один только страдающий вид не поможет, и разозлившись из-за этого. – И вообще… Я все тебе растолкую, но не здесь же, не посреди дороги!
– Владик, мне неинтересно с тобой разговаривать, – ответила Варя, сверкнув глазами. Ее щеки еще больше раскраснелись. – Да и о чем нам говорить?!
– О нашем будущем, – неуверенно ответил тот. – Я, кстати, собираюсь разводиться.
– Зачем?
– Чтобы быть с тобой!
Он думал, что она скажет что-нибудь вроде: «Поздно, дорогой мой». И тогда он получит возможность выговориться. Однако Варя сегодня явно не пылала чувствами, которые Владик про себя называл мелодраматическими. Даже оттенка их не было ни в ее голосе, ни в ее глазах.
– Да пошел ты к черту! – досадливо воскликнула она. – Надоел ты мне со своим вечным враньем. Я не пачка сигарет, чтобы доставать меня из кармана, когда тебе вздумается! Сказала же: любишь – поговори с женой. Не поговоришь – я тебя брошу. Ты решил, что я, как обычно, все спущу на тормозах? И вместо того, чтобы пообщаться с женой, отправился общаться с прорабом? Вот ему и подари свои розы! Надеюсь, он оценит.
– Я клянусь тебе, что разведусь! – с напором воскликнул Владик, не давая ей пройти.
Варя попыталась обогнуть его, но он растопырил руки, как пугало, защищающее грядки с морковкой.
– Владик, отвали по-хорошему! Иначе тебе будет больно!
Вместо того чтобы внять предостережениям, он полез с поцелуями, притиснув Варину голову к себе обеими руками. Букет, словно алый стяг, взметнулся над ними. Варя отбивалась и мычала, но выскользнуть ей не удавалось. Пока они боролись, хлопнула дверь офиса, шаркнуло по льду, и в ту же секунду неведомая сила налетела на Владика, оторвала его от Вари и швырнула в сторону. Он полетел спиной назад, попытался сгруппироваться и разбил губу. Увидел на своих руках кровь и завыл от ужаса. Ползая на коленях среди раздавленных роз, он пытался встать, ранил ладони о шипы и оглядывался на человека, который стоял рядом, опасно свесив руки вдоль туловища.
– Глеб! – воскликнула Варя, бросаясь к младшему боссу, который пришел ей на помощь. – Господи, как ты вовремя появился!
– Как думаешь, добить придурка? – спросил тот, посмотрев на Варю ярким холодным взглядом. – Чтобы навсегда отстал?
– Ему достаточно, – заверила девушка, глядя на кувыркающегося в снегу Владика безо всякой жалости. – Пойдем скорее в контору, а то ты замерзнешь.
Глеб выскочил на улицу в одном свитере. На его бритой голове блестели солнечные зайчики. Он дышал паром, а на его внушительных кулаках от холода побелели косточки.
– Ах, у тебя новый роман?! – завопил Владик, поднявшись, наконец, на ноги и подступая к Варе. От страха и бешенства он вдруг перестал соображать здраво. – Вон оно что! Тогда не надо делать вид, что мы такая вся фифа-дрыфа!
– Да катись ты!
– Стерва! – Владик махнул рукой и неожиданно ледяными пальцами ткнул Варе в лицо.
В тот же миг разящий удар обрушился на его запястье. Он взвыл, отпрыгнул и, баюкая покалеченную руку, побежал к машине, скуля и оглядываясь. По дороге он голосил и осыпал любимую девушку бранными словами. Изумленная и растерянная Варя затряслась. Вид поверженного, окровавленного Владика казался ей дикостью, чем-то из ряда вон выходящим. Глеб обнял ее и властно прижал к себе. От его свитера пахло терпкой туалетной водой. Варе почему-то не понравился этот запах, и она стала дышать ртом. Интересно, он сам выбирал эту туалетную воду или ему кто-то ее подарил? Черт побери, какие глупости лезут в голову! Ее только что спасли, может быть, от увечья, а она думает о парфюме своего спасителя.
Тем временем Глеб повел Варю к крыльцу.
– Ты же говорила, вы с Владиком давно расстались, – укоризненно заметил он.
– Я с ним рассталась. А он… Смотри, что вытворяет!
Сзади взревел мотор, завизжали шины. Владик уезжал, чтобы больше никогда не возвращаться. В тот же миг дверь офиса распахнулась, и на пороге появился Ружейников. Варя увидела его вытаращенные от изумления глаза. Но изумление очень быстро сменилось презрением. И направлено это презрение было на нее. «Черт побери, за что он меня так ненавидит?! – подумала она, сердясь и пугаясь. – Я же не порчу ему карьеру, не подсиживаю его, в чем же тогда дело?!»
Ружейников придержал для них дверь и пропустил внутрь. Варя была уверена, что он обязательно что-нибудь скажет в своем обычном духе. Но он только спросил:
