Каринэ Фолиянц - А я люблю женатого
… Войдя в дом, обе ахнули. Здесь все было перевернуто вверх дном.
– Не парьтесь! Главное, что стены на месте! – весело сказала Ника.
Она чувствовала, что Ларисе плохо, а потому взяла на себя всю черную, тяжкую работу, приговаривая:
– Ничего, ничего! Мне полезно!
Подмела пол. Вынесла чужие бутылки. Вытерла пыль со старой полурассохшейся мебели. Завела часы над камином. И даже дрова наколола, чтобы тот камин растопить.
Вечером они сидели у камина, было тепло и уютно, несмотря на то, что за окном завывал ветер. Лариса перемешивала тлеющие угли.
– С тех пор как Сергей Васильевич умер, я приезжаю сюда редко, дом совсем рассохся. А так, бывало, здесь целое лето проводили. Места очень красивые. Лес, речка, – рассказывала Лариса.
– Значит, вот откуда ваши пейзажи.
– Ну да. Энергетика у дома была хорошая. Гостей всегда много…
– А давно он умер? Ну, этот муж ваш?
– Восемь лет назад. Знаешь, если любишь человека, он уходит только физически. Ты не можешь к нему прикоснуться, услышать его голос, но он все равно с тобой…
– Так и у вас получилось?
– Да, – вздохнула молодая женщина. – Я долго-долго была одна. Совсем одна. И не представляла никого рядом с собой. Дай Бог тебе, девочка, никогда не узнать, что такое одиночество.
Ника села поближе:
– А потом?
Лариса долго молчала, глядя на разгорающийся огонь – девочка только что подбросила в камин несколько поленьев.
– Скажите, я опять устраиваю допрос? – виновато спросила Ника.
– Да нет… Потом я встретила его. Второго мужчину за всю мою жизнь… И поняла, что жизнь эта только начинается. И еще поняла, что мы такие одинаковые. Даже страшно. Я не успеваю подумать – а он уже мысль мою произносит. И стихи любит те же, что и я.
Лариса вдруг как на исповеди стала рассказывать, как они с Олегом познакомились, как она пригласила его к себе в мастерскую, как он читал ей первый раз стихи и как совсем по-юношески смутился, когда она его первый раз сама поцеловала.
Ника слушала, а потом вдруг спросила так зло, что Лариса растерялась, откуда ей взяться, такой злости у тринадцатилетней девочки?
– Что же вы с ним не живете? Что же вы не выходите за него замуж, не варите ему кашу, не рожаете ему детей? Вы так дорожите своей свободой?
– Я раньше дорожила. А теперь – нет, – честно ответила Лариса. – Я свободна. Он не свободен. Он женат. Давно женат. Она попыталась улыбнуться. «…Парней так много холостых, а я люблю женатого». Как в песне поется, так и у меня в жизни.
– И у него есть дети? – вдруг подозрительно спросила Ника.
– Да. Дочь. Кажется, твоих лет.
– И он вам никогда-никогда про нее ничего не рассказывал?
Лариса отрицательно покачала головой.
– Нет! Да и какое это имеет значение.
– Его Олег зовут? – с вызовом спросила Вероника.
– Откуда ты знаешь?
– Просто он тогда вам слишком настойчиво названивал. Обычные знакомые не бывают такими… настырными.
– Да. Я люблю женатого. Его зовут Олег. И он ничего не изменит в своей жизни. И я это знаю. Но мне все равно так хорошо, что он есть.
Ника встала и склонилась над Ларисой:
– Но ведь вы – воровка!
Лариса не поверила своим ушам.
– Что?
– То, что слышали! Вы воровка. Вы просто воруете чужое счастье. Свое не нажили, а вот так, как эти пацаны, заняли чужой домик, качаются в чужом кресле-качалке, шашлык в чужом дворе жарят. Так и вы поступаете!
– Не надо, пожалуйста. В жизни все сложнее, чем ты думаешь, – попыталась возразить Лариса. Она не понимала, почему оправдывается перед этой девчонкой.
Но Ника не сдавалась:
– Сложно? Просто некоторые за этой сложностью прячут свои комплексы. Вы не умеете жить. Денег у вас не водится, хотя картины рисовать вы умеете здорово. Свободных мужиков вам поймать не удается, вот вы и шарите по чужим гнездам. И сами знаете, кто вы такая, раз строите свое счастье на чужом горе и чужих слезах…
Накричавшись, Ника обернулась и увидела, что Лариса плачет.
– Плачьте, плачьте, правда – она глаза колет!
– За что ты меня ненавидишь? – всхлипнула Лариса.
Ника внимательно посмотрела на нее – неужели и теперь не догадается?
– Если бы ненавидела, ничего этого не сказала. Ну вот, съездили на дачу… Отдохнули…
Она встала, натянула пальто, взяла рюкзачок:
– Я поеду. Есть еще ночная электричка.
Лариса преградила ей путь:
– Нет, я не разрешаю тебе! Никуда ты не уедешь! Потому… потому что ты права, во всем права. И я прощаю тебе твою дерзость. И то, что ты лезешь в мою жизнь, тоже прощаю. В конце концов, я сама пустила тебя…
Ника перебила ее:
– Это не ты пустила меня. Это я захотела прийти. Чтобы узнать тебя поближе. И знаешь, зачем?
– Зачем? – еле слышно спросила Лариса.
– Потому что Олег – это мой папа! – тихо, но очень внятно проговорила девочка.
– Как? Ты же Круглова, а он – Нечаев. Ничего не понимаю! Зачем ты мне лжешь? Зачем ты это придумала, Ника? – Лариса хваталась как утопающий за соломинку. Ну, конечно же, она это придумала! Это просто злой розыгрыш!
– Нет. Я ничего не придумала. Я не лгу! Я ношу мамину фамилию. Она так захотела. Я и рисовать научилась, чтоб поближе узнать тебя. И в художественную школу пришла за этим. И все это время ходила к тебе только для того, чтобы узнать поподробнее всю твою жизнь! Теперь все понятно?
У Ларисы подкосились ноги.
– Да, – сказала она помолчав, – теперь мне все ясно. Ты уедешь утром. Одна. В девять ноль-ноль электричка. Вот тебе деньги на билет…
– Спасибо, у меня есть. И мне от вас ничего не надо!
– Я… пойду к себе!
Лариса едва держалась на ногах и оттого, что плохо себя чувствовала, и от пережитого только что ужаса, и оттого, что теперь было совсем уж непонятно, как жить дальше. И надо ли?
– Меня не буди, хочу выспаться. И не ходи в мою комнату. Я лягу на втором этаже. А ты спи тут. Вот плед.
Она ушла. Ника видела, что Лариса еле-еле поднялась по лестнице.
«Что же я наделала!» – с ужасом подумала Ника. Ей и самой теперь было страшно…
Таня пила валокордин и орала на мужа:
– Ты понимаешь, какой ты ей пример подаешь, если она с тринадцати лет шляется? А? Это все ты! Ты! Насмотрелась на папашу и туда же! Яблоко от яблони…
– Я вспомнил! Она предупредила, что поехала с друзьями на дачу, – спокойно сказал Олег, продолжал смотреть телевизор, там шел ответственный футбольный матч.
– С друзьями? В тринадцать лет на дачу? Ты представляешь, что это такое? Чем это пахнет, а? Они уже с этих лет изучают Камасутру на практике! Немедленно звони в милицию!
– Я ей верю. Она не наделает никаких глупостей! Я ей доверяю. И не буду ее подставлять. Я обещал…
– Что ты обещал? – подскочила Татьяна к супругу. – Звони, кому сказала, ты, ничтожество, ни на что сам не спосо…
