Екатерина Вильмонт - Фиг ли нам, красивым дамам!
– Бывает. Но я умею отшивать. Даже одно время на карате ходила.
– Вот как! И чего, чуть что – ногой по яйцам?
– Это уж в крайнем случае, а так иной раз руку заломишь… Я еще и боксом занималась.
– Обалдеть от тебя! – восторженно воскликнула Аграфена Игнатьевна. – Нешто бабы боксом занимаются?
– А как же! У нас даже чемпионка мира по боксу есть, Наталья Рагозина. Красивая очень.
– Тоже небось в бокс пошла от этих козлов защищаться?
– Чего не знаю, того не знаю, – засмеялась Ариадна.
А на другой день в театральном буфете сценограф Валентин Губер вдруг спросил ее:
– Адочка, это правда, что вы владеете чуть ли не всеми боевыми искусствами?
– Владею, но далеко не всеми!
– Значит, к вам с гнусными намерениями лучше не соваться?
– А у вас есть гнусные намерения в отношении меня?
– Да как не быть! Я же мужик все-таки, и к тому же художник, как не оценить такую красоту?
– Но теперь вы знаете, что вас ждет?
– Знаю, – тяжело вздохнул Губер. – Я понятливый и впечатлительный.
– Вот и славно!
Ариадна решила остаться в Нижнем до премьеры.
В один прекрасный день ее вызвали на проходную.
– Ариадна Максимовна, вас тут спрашивают! – сообщил охранник Степан, всегда смотревший на нее с немым восторгом.
– Кто?
– Господин Кульчицкий. С телевидения.
Данила? Но как… Зачем?
– Что ему сказать?
– Я сейчас спущусь.
Она сбежала по лестнице. У будки вахтера стоял Данила.
– Вы?
– Ариадна!
– Какими судьбами? – довольно сухо осведомилась она.
– Я приехал. Не мог дозвониться.
– Почему? Телефон у меня работает. Но как вы узнали?
– Это не так уж сложно, имея Интернет и будучи знакомым с вашим соседом.
– Данила, подождите меня здесь минут пять, я предупрежу, что отлучусь.
– Я лучше на улице…
– Как угодно.
Никого предупреждать она не собиралась. Просто накинула пальто. Пойду выпью с ним кофе и вернусь. В бардаке, который творился в театре в преддверии генеральной, никто ее отсутствия не заметит. Зачем он примчался? Не хочу! Мне было так хорошо и спокойно тут, несмотря на предпремьерные волнения. Какого черта его принесло? Будет объясняться в любви…
Она вышла на улицу.
– Ариадна!
– Здравствуйте, Данила! – Она протянула ему руку. – Что вас сюда привело?
– А то вы не знаете!
– Данила, пойдемте куда-нибудь в кафе, я хочу есть… Там и поговорим!
– О, с радостью, я тоже голоден как волк.
– Данила, что-то случилось? У вас какой-то странный вид. Вам больно? Какая-то травма?
– Больно, но терпимо. Сломал два ребра. Но это не страшно.
– Как вас угораздило?
– Да в Афгане…
– Когда?
– Две недели назад. Постойте, а вы что, ничего не знаете?
– О чем?
– С ума сойти! Весь мир гудел…
– Да скажите уже толком!
– Мы были в Афганистане, с группой журналистов из разных стран. Наш вертолет поломался…
– Боже мой!
– К счастью, пилот был классный, сумел посадить машину, но связи в горах не было, и к тому же началась жуткая снежная буря. Нас сочли пропавшими без вести. Но через четыре дня нашли. Я отделался легким испугом. Сломал два ребра. Один французский журналист умер от инфаркта. А так у людей травмы вполне совместимые с жизнью. Переполох был страшный…
– Ох, а я даже ничего не знала…
– Вы не смотрите телевизор и, как я понимаю, с компьютером не дружите?
– Нет, не дружу. Но я могу себе представить, что пережили ваши близкие, Андрей…
– Ни слова об отце! Ариадна, я свободен!
– В каком это смысле?
– Я ушел от жены!
– Господи, зачем?
– Затем, что она выдвинула мне ультиматум. Или она, или моя работа. Вот я и выбрал работу. И вас.
Черт, я что-то не то говорю… И не так.
– Погодите, Данила…
– Нет. Это вы погодите, дайте сказать… Когда я был у вас, вы плакали, говорили, что вам не хватает любви, что все к вам лезут, а никто не любит…
– Я была пьяная.
– А что у трезвого на уме… Сами знаете. Так вот, я заявляю вам, в твердом уме, трезвый как стеклышко, – я люблю вас. Выходите за меня замуж.
– Ой, – поморщилась Ариадна. – Замуж? Да ни за что!
– Я буду хорошим мужем, буду любить, беречь, заботиться…
– Слова, слова, слова!
– А вы испытайте меня…
– Мальчик мой, возвращайтесь к жене, я уверена, она вас примет, небось сто раз уже пожалела о своем ультиматуме. Она молодая, очаровательная, она родит вам детей, и ультиматум-то выдвинула из любви к вам. А я, увы, не люблю вас…
– Вы… Вы любите отца?
– О нет! Да и не любила, наверное. Я, похоже, вообще любить не умею. Зачем вам это?
– Да все я понимаю, но ничего не могу с собой поделать. Знаете, там, в горах, было тяжко и ужасно холодно. Но стоило мне подумать о вас, у меня кровь буквально вскипала…
Какой он милый… Хороший… Но не мой. А что мне мешает? Разница в возрасте? А кроме разницы в возрасте? Пожалуй, ничего… Что, если просто завести с ним легкий роман, без этой дури с замужеством, просто роман? Он очень привлекателен, этот Данила… Эти густые каштановые волосы, так и хочется запустить в них руку, рот просто обольстительный, чудесные большие руки…
– Послушайте, я не лошадь, а вы не барышник! – вдруг взорвался он.
– Что? – ахнула она.
– Вы на меня сей час смотрите как на товар. Да, неплохая лошадка, осталось только зубы посмотреть…
– Данила, что вы плетете?
– А разве не так?
– Совершенно не так! Я просто думала: до чего же хороший парень и как жаль…
– Ни слова больше! И послушайте меня! Я человек целеустремленный и всегда добиваюсь своей цели. Вы же ничего обо мне не знаете. Так уж будьте любезны послушать, чтобы сделать выводы на основании информации, что называется, из первых рук.
«Да он взбешен! – с удивлением отметила Ариадна. – Интересно!»
– Так вот, я – мальчишка из интеллигентной семьи, с моим отцом вы слишком хорошо знакомы, а моя мать даже работала вместе с вашей в «Огоньке».
– Да вы что?
– Это потом. Так вот, я теоретически должен был бы стать типичным мальчиком-мажором, но меня от них тошнило! Я поступил, причем самостоятельно, без блата, в МГИМО, а через год бросил и пошел в армию, учтите, что тогдашняя армия коренным образом отличалась от нынешней. И попал в «войска дяди Васи»…
– Куда?
– ВДВ у нас так расшифровывали, и был там, поверьте, не из последних!
– Верю! – Ей вдруг стало интересно.
– Я вернулся и пошел доучиваться. Но стал уже другим человеком. И решил, что буду военным корреспондентом. Пробиться было нелегко, но я пробился. И на канале «Супер» меня оценили, кроме репортажей из горячих точек я начинаю делать свою ежемесячную программу. Мой репортаж о падении вертолета показали во всем мире, даже там, где не верят ни одному слову российских журналистов.
