Слова (ЛП) - Джейд Эшли

– Сними кофту, – хрипит Феникс, стягивая с меня шорты и стринги.

Затем его голодный взгляд окидывает мое обнаженное тело. Ему не нужно говорить мне, что я красива, потому что он смотрит на меня так, будто не видел ничего совершеннее.

Его зубы царапают мою шею, посасывая кожу, а затем он опускается ниже и втягивает в рот сосок.

С моих губ срывается стон.

– Феникс.

– Мне нравится, когда ты произносишь мое имя. – От его хриплого голоса и дразнящих ноток у меня по спине пробегают мурашки. – Но, думаю, мы можем добиться большего. – Он щиплет мой второй сосок. – Раздвиньте ноги, миссис Уокер.

Меня не должно так сильно возбуждать такое обращение ко мне, но, боже, я изнываю от желания.

Я охотно следую его указаниям, и он смотрит на мою киску, как изголодавшийся хищник.

Одного этого взгляда достаточно, чтобы заставить меня растаять, но когда он, удерживая мой взгляд, опускается ниже, устраиваясь меж моих бедер, я уже нахожусь на грани.

Мерзавец тоже это знает, потому что одаривает меня самой высокомерной ухмылкой прямо перед тем, как попробовать на вкус.

– Еще. – Когда он прожигает меня взглядом, я добавляю: – Пожалуйста.

Его смешок превращается в стон, когда он целует меня так же, как целовал мои губы. Страстно. Жадно.

Напряжение во мне нарастает, и я откровенно умоляю.

О нем. О том, как он воспламенит мое тело. О том, как заставит меня забыть.

Феникс входит в ритм, чередуя щелчки по моему клитору с длинными жадными движениями, подготавливая меня. Поглощая.

Обхватив затылок, я удерживаю его на месте.

– Не останавливайся.

Феникс выполняет указание, пока я не вздрагиваю и не толкаюсь ему в лицо, выкрикивая его имя и своей влагой намочив простыни.

Он облизывает меня, пока я кончаю, вызывая небольшие спазмы, срывающие с моих уст непрерывные стоны:

– Черт.

– Мы только начали, – хрипло говорит он, прижимаясь к моей скользкой коже. – И я хочу еще раз почувствовать твой вкус.

Феникс упивается моим оргазмом, сводя меня с ума и подготавливая к тому, что должно произойти после.

Прокладывая дорожку поцелуев по моему телу, его рот находит мой. Когда я размыкаю губы, он проводит по ним языком, заставляя меня попробовать свой вкус.

– Сейчас, Феникс. Пожалуйста.

Я погружаюсь в безумный, неистовый хаос.

Схватив меня за бедра, Феникс входит в меня одним толчком, столь же резким, сколь и приятным.

Наши взгляды сталкиваются, и я понимаю, что он не только скучал по нашей близости, но и нуждается в ней так же сильно, как и я. В этой первобытной связи. Напряженности. Желании ненасытно поглощать друг друга.

Он целует меня в лоб, и мы оба наслаждаемся этой нежностью.

А потом…

Он теряет самообладание и начинает трахать меня так грубо – так глубоко, – что я забываю обо всем.

Кроме Феникса.

Его руки на моих бедрах сильнее впиваются в кожу, и я знаю, что у меня останутся следы, но я жажду их.

Жажду, чтобы Феникс заклеймил и отметил меня. Сжег меня.

Я дрожу, когда внутри снова начинают вспыхивать искры удовольствия.

– Ох, боже.

Ухватившись за изголовье, он ускоряет темп. Наша кожа соприкасается в диком, чувственном, животном темпе.

И его поцелуй столь же груб. Феникс впивается в меня острыми зубами и языком. Забирая и используя, но в то же время отдавая и наделяя силой.

– Черт.

Его бедра безжалостно бьются о мои, его толчки словно наказание и награда.

С губ Феникса срывается хриплый стон.

– Я чувствую, как твоя влага стекает по моим яйцам каждый раз, когда принимаешь мой чертов член.

Я впиваюсь ногтями в его задницу, двигаясь вместе с ним, встречая яростные движения.

– Как хорошо.

Он проводит губами по моему горлу, его горячее дыхание обволакивает пульсирующую кожу. Я кричу, когда он закусывает плоть.

– Если хочешь кончить, лучше попроси об этом.

Скользнув рукой между нами, он нащупывает клитор. Меня охватывает дрожь, и я прикусываю губу, сдерживая стон.

– Заставь меня.

Феникс почти полностью отстраняется, прежде чем войти в меня снова и снова. Сила его толчков прижимает меня к матрасу, а его пальцы погружают меня в беспамятство.

Я близко. Так близко. Он тоже это чувствует, и на его губах играет самодовольная ухмылка, пока он наблюдает за мной из-под полуприкрытых век.

Врываясь в меня, Феникс прижимается ртом к моему уху.

– Умоляй смазать член твоей влагой.

Мое тело напряжено, легкие сжаты… Но я умоляю так сильно, что уверена – бедная миссис Палма по соседству меня слышит.

Напряжение становится сильнее, глубже, интенсивнее, пока у меня не остается выбора, кроме как отпустить его.

Я кончаю, сжимаясь изо всех сил и впиваясь ногтями в спину Феникса с такой мощью, что он исторгает проклятия.

И открываю глаза как раз вовремя, чтобы увидеть, как на его лице отражается истинное удовольствие. Феникс издает гортанный стон, и его губы прижимаются к моим, когда меня заполняет горячая жидкость.

Мы целуемся до опухших губ. До нехватки воздуха.

Феникс оказался прав. Было много просьб, но умолял вовсе не он.

Потому что каким-то образом он точно знал, что мне сегодня нужно, и подарил мне это.

– Я люблю тебя, – шепчет он мне в губы.

Мое сердце трепещет, точно крылышки колибри, и я улыбаюсь. Прилив непередаваемых эмоций сдавливает мою грудь.

– Я тоже люблю тебя.

Безумно.

Но как только Феникс выскальзывает из меня, пустота – горе, поймавшее меня в ловушку, – возвращается.

Когда Феникс крепко засыпает, я сворачиваюсь возле него и даю волю слезам.

Потому что знаю, что эта пустота никогда не исчезнет.

Глава 81

Феникс

Вчера был тяжелый день.

Леннон осталась в постели и большую часть времени проплакала в моих объятиях.

Она боится, что боль никогда не уйдет, и я сказал ей холодную, суровую правду.

Боль не отступит. Потому что тоска по отцу никуда не денется.

Но она не будет всегда ощущаться так остро, как сейчас. Леннон просто нужно позволить себе начать исцеляться.

К счастью, кажется, я придумал кое-что, что могло бы в этом помочь.

Я размышляю над тем, стоит ли мне говорить об этом сегодня, когда смотрю на ее сторону кровати… и замечаю, что ее там нет.

– Леннон?

В ответ тишина.

Опасаясь худшего, я обыскиваю все комнаты, прежде чем спуститься вниз.

Мышцы в моей груди напрягаются от облегчения – и удивления, – когда я обнаруживаю свою жену на кухне, попивающую кофе и насыпающую хлопья в миску.

Я целую ее в макушку, направляясь к холодильнику.

– Привет.

Она улыбается мне.

– Привет.

Леннон идет к кухонному столу, но потом разворачивается и направляется в гостиную.

Мне хочется избавиться от этого гребаного стола, потому что знаю, что каждый раз, когда Леннон видит его, она не может не думать об отце.

Однако она еще не достигла нужной стадии.

Но у нее снова появился аппетит, и она ест, так что это определенно прогресс.

Приготовив себе кашу, я присоединяюсь к ней на диване в гостиной.

Я вижу, как Леннон погрузилась в свои мысли, потому что она хмурится, сведя брови вместе.

– Что происходит в твоей головке?

Она тщательно пережевывает и глотает, прежде чем ответить.

– Что, если я забуду его голос?

– Не забудешь. – Когда она начинает протестовать, я говорю: – Мы живем в цифровую эпоху. Есть голосовая почта и видео. Все это можно сохранить, и ты будешь прослушивать записи, когда захочешь.

Она заметно расслабляется… а потом бледнеет.

– А что, если у меня будет деменция, как у моего отца, и я забуду его?

Поставив миску на журнальный столик, я провожу большим пальцем по ее груди в области сердца.

– Он всегда будет там.

Леннон съедает еще одну ложку хлопьев.

– Ненавижу, что его нет рядом.