Джудит Крэнц - Серебряная богиня
— «Тройка» — это любой экипаж, запряженный тремя лошадьми. Так что нам нет необходимости добывать настоящие сани. Экипажи и побольше лошадей — вот и все.
— Одну проблему решили, осталась еще одна тысяча, — задумчиво отозвалась Кэндис. — А на когда у меня назначена встреча с Уорнером Ле Роем, чтобы обсудить меню?
— Он хотел сделать это завтра во время ленча. Но вы с Дэзи завтра обедаете с Лео Лерманом, чтобы материал мог уже послезавтра появиться в колонке «О чем все говорят». Я сказала, что перезвоню попозже.
Монолог Дженни прервал звонок секретарши, интересовавшейся, можно ли соединить Кэндис с городом.
— Соединяй! — бросила она и, прикрыв трубку ладонью, горячо зашептала: — Это Джейн! Моя давняя так называемая подруга из журнала «Пипл». Представляешь, эта сука полгода, наверное, не отвечала на мои звонки! И вот звонит сама. Должно быть, плохие новости.
Обе, и Кэндис и Дженни, замерли в напряженном ожидании.
— Привет, Джейн!.. А ты как? Ну, прекрасно. Княжна Дэзи? Нет, пока окончательного согласия мы ни от кого из больших журналов не получали. Переговоры? Да, переговоры ведем. Что, эксклюзивные права? Черт! По мне, так я бы руками и ногами «за»! О чем ты говоришь? Но мой босс… Не думаю, что он согласится. И «Тайм», и «Ньюсуик», и «Нью-Йорк», ты уж извини, но у них у всех есть разделы, где Дэзи пришлась бы в самый раз. Что?! Будет у вас в ОБЛОЖКЕ?! Ты уверена? Нет… нет, конечно. Я не то хотела сказать. Но я же должна буду твердо ему пообещать! И если не получится, то мне придется подыскивать себе другую работу. Определенно? Ты сказала «определенно»? Он абсолютно прав. Совершенно с ним согласна. Знаешь, давай я переговорю со своим… да… и перезвоню тебе где-то в пределах получаса. Идет? Через пятнадцать минут? Хорошо. Пока!
Кэндис положила трубку с видом человека, который не может поверить своим ушам.
— Это… невероятно! — слабым голосом произнесла Кэндис.
— Я что-то не понимаю. Вы рассчитывали на обычный материал, а тут они хотят вынести на обложку?
— Она говорит, что ее боссу осточертело: восемь десятых каждых десяти обложек посвящены или Голливуду, или «ящику». И потом, ему не нравится, что журнал превратился в издание для слишком большого круга читателей, навязывающих «Пипл» свой стиль. Он хочет большей элегантности, элитарности — словом, больше Нью-Йорка, В фото Дэзи, которые мы рассылали по журналам, он прямо-таки влюбился. Кроме того, в молодости он был без ума от Франчески Вер-нон… пересмотрел по десятку раз все ее картины. У Дэзи, по его мнению, в точности такие же глаза, как у матери.
— Господи! — медленно произнесла Дженни.
— Дженни, это все из мира дерьмовой фантастики, учти! Второй раз такого в твоей жизни может и не случиться. Так что не бери, как говорится, в голову. Но теперь ты хоть понимаешь, в чем состоит фатальное очарование такой штуки, как паблисити? Сколько времени прошло после звонка Джейн?
— Минута, я думаю.
— Так, перезванивать еще рано. Нельзя показывать, что тебя это слишком интересует.
— Но вы ведь говорили, что вам надо связаться с Шенноном, а он опять в Токио.
— Связаться? Когда речь идет об обложке «Пипл»? Да я что, спятила? Или ты думаешь, что по такому поводу мне понадобится от него разрешение?
— Ровно две минуты прошло, — предугадывая вопрос Кэндис, поспешила с ответом Дженни.
— Дьявол! Я не вынесу! Надо же…
И циничная, рафинированная Кэндис пустилась в пляс — подобие ирландской джиги — прямо посреди офиса! Наконец остановившись, она чуть не грохнулась на ковер.
— Послушай, — заговорила она, уставившись на Дженни, — держу пари, что ты понятия не имеешь, какие четыре журнала надо иметь в киоске? — И, не дав возможности той ответить, она продекламировала четыре священных названия: — «Плейбой», «Пентхаус», «Космо», «Пипл». И если у тебя на прилавке есть эта четверка, то об остальных можно не беспокоиться. Уж тогда-то ты точно не прогоришь. А без них тебе конец. Ну, хватит, на сегодня наш втором урок закончен. А первый какой у нас был?
— Если Шеннону нужен снег, надо достать снег.
* * *Неделю спустя Дэзи стояла с вызывающим видом у двери студии Дэнила, наиболее известного в мире фотографа-портретиста. На двери не было ничего, кроме кнопки звонка и маленькой медной таблички с единственной буквой Д.
Стоя перед этой обыкновенной дверью, Дэзи испытывала в равной мере два чувства — решимость и робость. Когда утром она собиралась уходить из дома, позвонила Кики и предложила взять к себе Тезея на то время, что Дэзи будет сниматься у такого знаменитого фотографа. Но Дэзи отказалась. Она знала, и знала слишком хорошо: держась за Тезея, она получит шанс хоть как-то выразить свое неприятие той рекламной карусели, которая начинала вертеться. Поход к Дэнилу был ее первым шагом на этом пути. Конечно, с ее стороны это по-детски, но ей наплевать. Теперь, когда она появится на обложке журнала «Пипл», с личной жизнью, считай, можно будет расстаться: внимание этого журнала делало такую угрозу куда более реальной, чем все коммерческие ролики, все интервью и рекламные фото, вместе взятые. Все, что Кэндис Блюм планировала для нее до сих пор, было чем-то отвлеченным. Теперь же действительность стояла на пороге этого дома — от предстоящих ей нескольких часов фотосъемки убежать было уже невозможно. Дэзи понимала, что должна подчиниться, несмотря на все свои предубеждения, и заставила себя нажать на кнопку звонка.
Дверь со скрипом отворилась, и Дэзи буквально ввалилась в маленькую, заполненную людьми приемную, где ее уже ждали. Пока шел обмен светскими приветствиями, Дэзи обежала глазами комнату. Самым примечательным в ней было… отсутствие самого Дэнила.
Впрочем, Дэзи была к этому готова. Раньше ей уже приходилось слышать от фотомоделей, что сам маэстро, как правило, появлялся после некоторой паузы, соответствующим образом обставляя свое появление.
Дэзи между тем поймала на себе одобрительные взгляды гримера и парикмахера — Алонзо и Робертсона. То были ветераны, которых Дэнил всегда приглашал перед ответственными съемками: они знали, что им предстоит проработать над моделью по крайней мере часа три, прежде чем начнется процесс собственно фотографирования. Его работа во многом зависела от их таланта: великий маэстро нуждался в них, чтобы в очередной раз подтвердить свое мастерство — умение создать на пленке образ более совершенный, чем в реальной жизни. Редакторы никогда не опасались за результат съемки у Дэнила. Алонзо и Робертсон, которым платили семьдесят пять долларов в час при гарантированном минимуме в пять часов работы ежедневно, явно радовались возможности поработать в этот день для маэстро, у которого всегда имелась в запасе свита раболепствующих гримеров и парикмахеров.
