Эвелина Пиженко - Когда осенние печали. Часть 3.
Находясь на службе, Миша каждую свободную минутку звонил домой, чтобы справиться — как там его девчонки. Судя по тону, каким он произносил слова «мои девчонки», это доставляло ему невероятное удовольствие. Злата ругалась — для видимости, говоря, что своими звонками он разбудит Алёнку, но в душе была искренне счастлива.
…Дочка получилась похожей на обоих родителей, но все, кто мог лицезреть это маленькое «чудо», сходились во мнении, что Мишиных черт всё же больше, тем самым давая повод для справедливой гордости молодому отцу. Он быстро научился пеленать, переодевать ребёнка, и единственное, что огорчало его совершенно искренне, была катастрофическая нехватка времени — его, как всегда, полностью забирала работа. На предложение занять должность следователя в следственном комитете Миша неизменно отвечал неопределённым — «подумаю».
…Он до сих пор помнил ни с чем не сравнимое чувство, нахлынувшее на него в торжественном зале родильного дома, когда под нежную мелодию он впервые взял в руки маленький розовый конверт… Вглядываясь в крошечные детские черты, он буквально ощущал, как с плеч сваливается что–то тяжёлое… что–то, что он носил на себе долгие годы, а, может, и всю свою жизнь, к чему привык как к неизбежному, и чего не замечал до этих пор… Но вот оно — маленькое родное тельце, тепло которого чувствовалось через тонкое одеяльце… прикосновение к которому срабатывало как разблокировка — Михаил ощущал невероятное облегчение и незнакомую доселе нежность, наполняющую его существо взамен упавшим оковам…
Алёнка оказалась маленьким магнитиком, притягивающим и другие радостные события — за помощь в раскрытии тяжкого преступления Миша получил благодарность и премию, а Злата — целую кучу подарков от сослуживцев и даже начальства. Посмотреть на внучатую племянницу приезжали даже Олег Дзюба с женой Татьяной, а бабушка Вероника Григорьевна была готова каждый день навещать свою первую правнучку, если бы это позволяло здоровье.
Впервые увидев внучку, мать Миши — Александра — расплакалась и, немного посидев за накрытым по случаю выписки Златы и Алёнки из роддома столом, ушла в спальню, где и пробыла весь остаток вечера у детской кроватки… Она не пила уже около месяца и сейчас была абсолютно трезвой. Все последующие дни и недели она часто приезжала в гости к сыну и невестке, и даже демонстративно давала различные советы по поводу ухода за новорождённой. Глядя на её неловкие попытки выглядеть многоопытной бабушкой, Вероника Григорьевна только вздыхала, но вслух не говорила ничего. Давно оставившая надежды на трезвый образ жизни дочери, она не знала, радоваться такому преображению Александры или не стоит принимать всерьёз её «примерное» поведение. Однако, вопреки сомнениям, Аля действительно была довольна ролью бабушки, тем более, что Злата не ограничивала её общение с внучкой и разрешала гулять возле дома с коляской. Перед выходом Александра тщательно пыталась загримировать одуловатое, с годами потемневшее от алкоголя лицо, но получалось это плохо — не помогали ни пудра, ни румяна, ни яркая помада. Несмотря на это, она гордо вышагивала по двору и чуть свысока здоровалась с соседями, демонстративно поправляя то чепчик, то покрывальце внучки. Иногда она привозила с собой и своего сожителя Вадима — тот не отставал от родной бабушки и покорно семенил рядом, одетый по такому «торжественному» случаю в парадный, двадцатилетней давности костюм. Мало кто узнал бы сейчас в этом постаревшем, спившемся человеке бывшего научного работника, талантливого учёного, так и не закончившего самый главный в своей жизни труд, и променявшего в своё время на водку и славу, и почёт.
Совсем недавно Вадим в очередной раз выписался из наркологической клиники, куда его уже привычно устроил Михаил, так как родные дети давно отказались от алкоголика–отца и махнули на него рукой. В этот раз очередной запой чуть не закончился трагически — Вадика едва откачали, и не без Мишкиных усилий. Полтора месяца на больничной койке и пугающее слово «цирроз», кажется, подействовали на больного, во всяком случае, вернувшись из больницы, Вадик дал устный зарок: «больше — ни–ни».
Миша не уставал спасать «отчима» и от «белочки», и от алкогольной интоксикации не только по душевной доброте. Вадим был первым и единственным мужчиной, который любил его мать искренне и всей душой. Это не была любовь собутыльника. Чувства были настоящими, несмотря на алкогольную зависимость обоих «влюблённых». В минуты трезвости Вадик трогательно ухаживал за своей «Алечкой», выслушивал все её жалобы, от души поддерживал во всех разговорах. Александра нуждалась в этом мужчине, несмотря на большую разницу в годах — Вадику было уже за шестьдесят, и он был на пенсии. Сама же Аля тоже нигде не работала, и жила на деньги, которые давал ей сын. Теперь же, заручившись её очередными обещаниями, Вероника Григорьевна решила сдавать свою пустующую квартиру, а оплату от жильцов отдавать дочери, чтобы снять с Миши ставшее непосильным бремя. Оставалось только надеяться, что новоиспечённые бабушка и дед окончательно завяжут со своим алкогольным прошлым и окунутся в новую радостную для любого нормального человека жизнь.
…Не остались в стороне и Морозовы — Наташа и Дима несколько раз звонили по телефону, чтобы поздравить молодых родителей. Приехать в гости всё не получалось — время артистов было ограничено, а вскоре они уехали на гастроли, пообещав, что как только вернутся, сразу же нанесут Мише и Злате «братский» визит. Звонила даже Анна Сергеевна, а примерно через пару недель после рождения Алёнки в гости приезжал Александр. Затащив в квартиру коробки с подарками, он долго разглядывал младшую внучку.
«А вы её на руки возьмите…» — наблюдая со стороны сцену знакомства дедушки и внучки, Злата решила подбодрить Александра Ивановича.
«А можно?..» — бросив радостный взгляд на молодую маму, то сразу же потянулся к ребёнку.
«Ого!.. — глядя, как дедушка ловко вынимает Алёнку из кроватки, Злата удивлённо округлила глаза. — Вы так смело управляетесь!.. Мой папа так и не решился взять её на руки, сказал, подождёт, пока подрастёт!»
«Так я же привычный… — Александр рассмеялся. — И Димку нянчил, и Валеру пришлось… Наташа сразу после роддома снова в больницу попала, так мы с Аней его три недели выхаживали, пока Димка на репетиции бегал. Больше, конечно, Аня… Но и мне доставалось по ночам! А уж про Анютку и говорить нечего, как вчера всё было!»
Александр был искренне рад внучке — это было написано на его лице. Тем более, что девочка явно носила и его черты… Но от внимательной Златы не укрылась непонятная подавленность, сквозившая во взгляде Морозова. Она даже поделилась с Мишей своими наблюдениями, но тот сказал, что ничего не заметил. На вопрос о делах и семье Александр ответил, что всё в порядке, и, погрузившись в новые для них обязанности родителей, Злата и Михаил забыли об этом разговоре. Александр больше не приходил, и никаких вестей о Морозовых за эти дни не поступало.
