Карина Хейл - Игра (ЛП)
Но, чем ближе я подхожу, тем реальней она становится, пока я стою на обочине, совершенно ошарашенный глядя на неё.
— Что ты здесь делаешь? — спрашиваю я, слова уплывают как во сне.
— Я тут подумала, может тебе нужна соседка по комнате? — говорит она, засовывая руки в карманы и с хитрой улыбочкой глядя в сторону.
— Соседка по комнате? — Нахмуриваюсь я.
— Да. Мое собеседование. Если меня возьмут, ну, мне надо будет где-то жить.
Я могу лишь смотреть на неё, моргая, думая что это какая-то шутка
Она прикусывает губу, нахмуриваясь.
— Если ты меня примешь, конечно. Я не виню тебя, если я последний человек, которого ты хочешь видеть.
— Кайла, — нежно говорю я, подходя к ней. Останавливаюсь в шаге от неё, собаки обнюхивают ее ноги. Она улыбается глядя на них вниз, рассеянно поглаживая, затем поднимает взгляд на меня. — Как ты здесь очутилась? — спрашиваю я ее.
— Я тебе говорила, я бросила работу, — говорит она, посылая мне полный надежды взгляд. — Я была готова двигаться дальше. Двигаться дальше от жизни, которой жила последние три месяца. На самом деле, это вообще была не жизнь. Я просто...знаю, следовало сказать тебе по телефону или как-то ещё, но я боялась, понимаешь. Я так боялась, что ты не поверишь мне или скажешь не приезжать. Я так боялась, что этого не произойдёт. Так что я бросила работу и купила билет на самолёт и я просто...надеюсь на лучшее. Потому что на самом деле, я должна сказать это тебе лично.
Я едва могу глотать, во рту так сухо.
— Сказать мне что?
Она смотрит на меня широко раскрытыми глазами, словно я каким-то образом вселяю в неё страх.
— Сказать мне что? — отчаянно спрашиваю я.
Она посылает мне полуулыбку.
— Что я все ещё люблю тебя.
Я наклоняю голову. Я не мог расслышать ее правильно.
Облизывая губы, она продолжает:
— И я знаю, уже может быть слишком поздно, но...я не могла игнорировать это. Знаешь, я ведь пыталась. Да. Я даже ходила на свидание с другим. Думала, может быть это поможет. Свидание длилось минуту, затем я встала и ушла. Я не смогла этого сделать. Не могла даже смотреть на него. Лаклан, ты в прямом смысле разрушил для меня других мужчин. Ни один из них не сравнился с тобой раньше. Ни один из них не сравнится с тобой теперь. Есть лишь ты и только ты.
Мое сердце бьется, словно испуганная птица, но я делаю все, что могу, чтобы сохранить контроль.
— Я не понимаю, — говорю я ей. — Ты все это время знала, что я чувствую. Я продолжал говорить тебе что люблю...пока ты не перестала говорить это в ответ. — Я зажмуриваюсь, вспоминая ожог. — Почему? Разве ты не знаешь, каково это не слышать от тебя эти слова?
Она смотрит в сторону, на лице уязвлённое выражение.
— Я понимаю. Я не знаю. Я была так потеряна, Лаклан, и я все ещё потеряна. Не проходит и дня, чтоб я не думала о маме и о том, как сильно скучаю по ней, как сильно бы хотела вернуть ее обратно, хотя бы на секунду, только бы улыбнуться ей. — Она смотрит вверх, в глазах слезы. — Я пыталась справиться с этим горем, но не могла. Но это не значит, что я переставала любить тебя. Я просто не хотела больше любить тебя. Не хотела, чтоб ты владел моим сердцем. Как я вообще могу забрать его назад, оно уже было такое хрупкое. Было проще простого...запереть это все. Но я ошибалась. Потому что делать вид, что мне все равно, было больнее. И в свою очередь, ты делал то же самое.
— Но это было лишь притворством, — прочищая горло, говорю я. — Я никогда не переставал любить тебя.
Она огорчённо смотрит на меня.
— А почему мы тогда стоим здесь вот так?
— Потому что… — начинаю говорить я.
Но слова замирают у меня на губах. Через секунду она рядом. Берет руками мое лицо и притягивает вниз, пока мой рот не прижимается к ее губам.
Я снова роняю покупки.
И поводки.
И мне все равно. Уверен, собаки уже в пакетах, лопают еду, и мне наплевать.
Я покоряюсь ей, чувствуя тепло и свирепость ее поцелуя. Он уносит меня обратно в прекрасный мир, тот, в котором я никогда не думал, что буду жить снова. Я зарываюсь руками ей в волосы, удерживая голову, пока наши рты сладко двигаются друг напротив друга в медленном, опьяняющем голоде. Не могу поверить, что снова целую ее, снова прикасаюсь к ней, снова чувствую ее.
Не могу поверить, что она все ещё любит меня.
Я должен сделать паузу, я должен дышать, должен знать.
Я отстраняюсь, глядя глубоко в эти искренние карие глаза.
— Ты любишь меня? — шепчу я.
— Я люблю тебя, — шепчет она в ответ, пробегая руками вниз по моим рукам. — Мой прекрасный зверь.
Я так широко улыбаюсь, что мое лицо может навсегда остаться таким.
— Ты меня любишь.
Она смеётся, такая счастливая.
— Да, да. Я люблю тебя. Я не хочу быть нигде, кроме как здесь. Это единственное место, где я должна быть.
Я обнимаю ее, крепко удерживая напротив себя в медвежьем объятии, ее собственные руки скользят вокруг моей талии. Прижимаюсь губами к её макушке и зажмуриваю глаза. Ощущение такое, словно у меня в груди новый рассвет поднимается.
Ещё одно новое начало.
Другая дорога, по которой стоит пойти.
— Давай зайдем внутрь, — спустя минуту говорю я, холод декабря окружает нас. — Согреемся.
Ее глаза хитро мерцают. Прошло столько времени с тех пор, как я видел у нее подобный взгляд. Моя реакция - чистая химия в крови. Я беру ее за руку, открываю дверь и заталкиваю ее и собак внутрь.
Я чувствую себя так, словно времени не осталось.
Что все время, которое прошло, никогда не случалось.
Нужда снова оказаться внутри нее, почувствовать ее кожа к коже, такая затягивающая, такая опьяняюще неотложная, что, когда мы оказываемся в моей квартире - нашей квартире - и дверь за нами закрывается, я тяну ее в спальню.
Я пинком закрываю дверь, стягивая куртку, свитер, брюки, раздеваясь так, словно моя одежда в огне, и в считанные секунды оказываюсь рядом с ней, пальцы рыскают по каждому дюйму ее тела, отчаянно пытаясь получить ее как можно ближе. Я хочу ощутить тепло ее бедер, прижатых к моим, эту шелковистую кожу, то как она идеально удерживает меня, когда я глубоко внутри нее, словно мы были созданы исключительно для того, чтобы трахать друг друга, любить друг друга.
Она тоже стягивает с себя одежду и яростно вцепляется в меня, наши рты встречаются, горячие и влажные и такие чертовски отчаянные. Я становлюсь безумным от прикосновений, и она пылает под моими руками, а я разжигаю ее огонь словно поджигатель.
— Кайла, Кайла, Кайла, — стону я ей в шею, пока пробую ее на вкус. Я звучу таким изголодавшимся по ней, что это и пугает меня и пробирает до костей.
