Биверли Бирн - Огненные птицы
Лили позволила ему проводить себя до кресла, и Энди усадил ее словно маленького ребенка, и, не выпуская ее из объятий, сел в широкое кресло рядом с ней. Он не сводил глаз с Лой.
Страдание исказило ее красивое лицо. Кожа, казалось, лопалась на ее маленьких благородных скулах. Она выглядела сейчас хрупкой, как фарфоровая статуэтка, которая могла рассыпаться при малейшем прикосновении. Что бы там ни было, а Энди чувствовал жалость к этой женщине, но отступать, тем не менее, не собирался. Ради Лили он не имел права на жалость или снисхождение.
– Послушайте… – начал он.
На Лой смотрел во все глаза и Питер, теперь он повернулся к Энди.
– Да заткнись ты! Ты уже достаточно наговорил!
Энди не стал отвечать ему. Больше всего его сейчас заботила Лили, и он знал тот вопрос, который она непременно бы сейчас задала, будь у нее на это силы.
– Пока еще недостаточно, – тихо ответил он Питеру. – Пусть Лой расскажет нам, что же сказал Диего, узнав о Лили.
Питер стал подниматься, видимо, собираясь броситься в атаку, но Лой вцепилась в его рукав.
– Ты же обещал… – бормотала она.
– Я расскажу все, хотя Лили это будет нелегко выслушать. – Питер снова уселся. – Диего сказал, что займется этим делом вплотную позже, и будет действовать так, как он считает нужным, – решительно заявила Лой.
Из горла Лили вырвался сдавленный стон. Такой звук мог исходить из глотки раненого животного. Энди крепче обнял ее за плечи.
– А почему вы так уверены, что для Диего должно быть новостью то, что у него есть дочь? – требовательно спросил он Лой. – Много лет назад, когда Лили предприняла поиски Гарри Крамера и я помогал ей при этом, Диего через своего брата передал мне, чтобы я прекратил эти поиски. С чего бы ему выдвигать такие требования, не знай он о существовании Лили?
– Это требование не имеет ничего общего с Диего, – возразила Лой. – Он обратился к Марку, потому что я попросила его об этом. Вспомните, Лили написала обо всем Ирэн. Когда та узнала, что идут поиски Гарри Крамера, она позвонила мне. Я воспользовалась моим влиянием на Диего и попросила его надавить на вас. Но я никогда не говорила ему, для чего это мне нужно.
– А он не догадался? – Энди это объяснение не убеждало.
Лой покачала головой.
– Нет, – сказала она. – Пока я не поведала ему историю о том, как родилась Лили и что произошло в Париже, Диего и понятия не имел, кто такой Крамер.
– Вы рассказали ему обо всем, когда вы были в Испании, – мрачно сказала Лили. – Это было пару месяцев назад. А почему, почему вы после стольких лет молчания решили признаться во всем именно теперь?
Питер взорвался.
– Хватит! Боже мой! Лили, ты не видишь, через что ты заставляешь Лой пройти?! Тебе что? Мало? Мало этих, сдирающих кожу с живого человека, объяснений?
– Пожалуйста, не кричи. Я хочу, чтобы она все поняла… она снова в мольбе простерла к Лили руки. – Разве ты не помнишь? Лили, дорогая? Он же пытался лишить меня доступа к моим средствам. После того, как я ушла от Диего в семьдесят первом году, он основал для меня фонд. Он всегда был таким щедрым. Но вдруг решил перекрыть мне доступ к капиталу Джереми Крэндалл регулярно информировал его о всей моей деятельности, я это знала: Сантьяго Кортес, поэт из Венесуэлы, – это второй шпион Диего. Понимаешь, Диего не может, если что-то, неважно что, уходит из-под надзора, но он никогда не вмешивался в то, чем я занималась. А теперь вмешался. Поэтому-то я и хотела, чтобы у вас был свой собственный бизнес, чтобы вы не зависели ни от кого, ни от каких-то там дэнов керри. Ни вы, ни Питер… Ведь у тебя такой отличный партнер, как Питер, Лили. Я же все делала ради тебя… Сама я ни на что ни когда не была способна, кроме, как тратить деньги. А потом вдруг поняла, что имею возможность поддерживать тебя. А Диего пытался все это испоганить.
– Вы говорите, что он вытянул это из вас. Как ему это удалось? – потребовала Лили.
В ее тоне не чувствовалось особых симпатий к Лой.
И Питер и Энди, хотя сидели в разных углах гостиной, синхронно слегка отпрянули, даже не отпрянули, а выпрямились. Движение это было практически незаметным для постороннего глаза. Оно свидетельствовало о том, что оба они вдруг поняли, что все это их, в общем-то, не касалось. И как бы каждый из них ни любили этих женщин, они не имели права вмешиваться. Лили и Лой суждено было пережить эти страдания в одиночку. Это были их страдания, и право вынесения приговора принадлежало им и только им.
И бой, разыгравшийся между двумя женщинами, был предопределен.
«Конечно, и Ирэн была отведена своя особая роль», – подумал Энди.
Почему она все время молчит? Он внимательно посмотрел на нее. Ирэн сидела, уставившись в потолок. Казалось, эти страсти, разыгравшиеся здесь, в этой гостиной, ее не касались. От этой женщины исходил замогильный холод, и Энди даже невольно поежился.
Лой все еще пыталась оправдаться.
Когда я поехала в Мадрид, я со многими там говорила, в том числе и с моими старыми друзьями. Они сказали мне, что Диего стал мягче, терпимее. Но когда я обратилась к ним с просьбой одолжить мне денег, они наотрез отказались. Все боялись испортить с ним отношения.
– Чудеса, да и только, – вздохнул Энди.
Лой посмотрела на него, а потом на Лили.
– Я даже с Мануэлем пыталась говорить, мы ведь с ним всегда были близки. Но он болен. Сьюзен сказала, что…
Энди наклонился к Лили и прошептал ей прямо ухо:
– Мануэль – глава дома, что-то вроде монарха на троне. Его жена несколько лет назад умерла. Сьюзен – англичанка. Она живет в Кордове во дворце и присматривает сейчас за Мануэлем.
Лой дождалась, пока он закончит это объяснение, и продолжала:
– Сьюзен сказала, что сейчас не время нагружать Мануэля проблемами. Ему уже за восемьдесят. В последнее время он маялся с вирусным гриппом. И мне ничего не оставалось, как обратиться к самому Диего. Разве это непонятно? – умоляющим голосом спросила она. – Я ведь хотела, чтобы все было как можно лучше. И мне казалось, что стоило рискнуть.
– Думаете, стоило? – холодно спросила Лили.
Энди видел, что она напряглась.
– И как же это было?
– Мы встретились с Диего в его охотничьем домике в Сан-Доминго де ла Крус. Он хотел… – Лой осеклась, быстро взглянула на Питера, и продолжала. – Это неважно… Важно то, что, в конце концов, мне пришлось объяснить, для кого я прошу эти деньги. Иначе он не стал бы со мной разговаривать. И когда он отказался, то поступил скверно, потому что ты – его дочь.
– И он не дал вам денег?! – это прозвучало как утверждение.
– Нет, не дал. Он заявил, что я нарушаю стабильность ситуации, которая складывалась годами. Что я вношу нервозность… Он желал, чтобы я все это прекратила.
