Доминик Данн - Строптивая
– Хуссейн, не сделаете ли вы мне одолжение? – спросила она, когда такси въехало на подъездную дорожку к ее дому.
– А в чем дело?
– Не подождете ли вы, пока я войду в дом?
– Я провожу вас до двери. – Он вышел, открыл дверцу с той стороны, где сидела Фло, словно он был личным шофером, а не водителем такси.
У входа в дом Фло вынула ключи, чтобы открыть дверь, но заметила, что дверь не закрыта на замок, а только прикрыта.
– Может быть, вы забыли запереть, когда уходили? – спросил Хуссейн.
– Может быть, – сказала Фло и открыла дверь.
– Хотите, я войду первым?
– Если вы не против.
В доме Фло огляделась. Казалось, все было в порядке. Она заглянула в кухню, в пустующую комнату горничной, наконец в спальню. В гардеробной она открыла ящик комода и в глубине нащупала футляр для драгоценностей от «Луи Вуиттон», с которым ее сфотографировали во время пожара в отеле «Мерис» в Париже. Открыв его, она убедилась, что серьги с желтыми бриллиантами, которые она считала последним подарком Жюля, были на месте.
– Все в порядке? – спросил Хуссейн.
– Кажется, да.
– Будете звонить в полицию?
– Нет, ничего, кажется, не пропало. Спасибо вам большое. Я вам очень признательна. Завтра я схожу в банк и пришлю вам деньги.
– Поездка была за мой счет, – сказал Хуссейн. – Будьте счастливы. Видно, у вас немало трудностей в жизни, хотя вы так молоды.
Фло улыбнулась.
– Успеха вам, Хуссейн.
Оставшись одна, она закрыла дверь на цепочку и на засов. Пройдя по дому, опустила жалюзи на всех окнах и задернула шторы. Зажгла повсюду свет. В спальне она сняла костюм от «Шанель», который Пуки посчитал подходящим для шоу Амоса Свэнка. Села за туалетный столик и намазала лицо кремом, чтобы снять грим, наложенный Джессом перед тем, как посыльный попросил ее пройти к мистеру Маркуцци. При мысли о том, что чуть было она не сделала на пятнадцатом этаже Западного здания в «Вэлли студиос», ей снова стало нехорошо. Направилась в гостиную, подошла к бару и долго смотрела на бутылку «Соаве», купленную в супермаркете. Открыв бутылку, она вылила содержимое в раковину, отвернувшись, чтобы не почувствовать терпкий аромат вина. Затем она открыла холодильник, взяла банку «Дайет коки». Открыв ее, начала пить прямо из банки, но посмотрев на себя в зеркало, вспомнила, как Жюль ненавидел, когда она пила из банки, и вылила остатки в один из бокалов. «Я все еще стараюсь делать так, как тебе нравилось, Жюль, – сказала она своему отражению в зеркале. – Но это привело меня абсолютно в никуда».
Она повернулась, чтобы пройти из гостиной в спальню, и наступила ногой в одном чулке на что-то твердое. Посмотрев под ноги, она увидела на полу, у бара, магнитофон Сирила. Она наклонилась и подняла его. Он был разбит. Микрокассеты внутри не было.
* * *Ей не спалось. Она принесла подушки из спальни и улеглась в гостиной на свой любимый диван, положив рядом на столик пачку сигарет и несколько журналов. Каждый раз, услышав проезжавшую по Азалиа Уэй машину, она напрягалась от ожидания, не свернет ли она на ее подъездную дорожку, и облегченно вздыхала, когда звук машины удалялся.
Она взяла «Малхоллэнд». В журнале нашла статью Гортензии Мэдден о пропавшей рукописи писателя Бэзила Планта, которая, возможно, была обнаружена в бунгало Лонни Эджа, порнозвезды, на бульваре Кауэнга.
Она посмотрела на часы. Было два часа ночи. Звонить было поздно. Да и дома ли он, подумала она, но набрала номер.
«Это Лонни. В данный момент я не могу подойти к телефону. Назовите свое имя и номер телефона, даже если знаете, что он у меня есть, и время вашего звонка. Я позвоню вам при первой возможности. Ждите сигнала».
Записывать свое имя на автоответчик она не захотела. Когда собиралась уже положить трубку, она вдруг услышала голос Лонни.
– Алло? Алло?
– Лонни? – спросила она.
– Ина Рей?
– Нет, это Фло.
– Фло? – По голосу она поняла, что он не узнает ее.
– Из «Вайсроя». В последний раз мы встречались у газетного киоска в супермаркете.
– Фло, мой Бог. Как это ты решилась мне позвонить? Я ждал звонка от другого.
– Догадываюсь. От Ины Рей? Кто такая Ина Рей?
– О, не спрашивай. Они помолчали.
– С тобой все в порядке, Фло? – спросил Лонни.
– Конечно.
– Так в чем дело? Ведь два часа ночи.
– Ты все еще подыскиваешь жилье?
– Да, конечно. Меня выселяют отсюда. Я было хотел поселиться у подружки, Ины Рей, но не получилось. А что?
– Сколько ты готов платить?
– Шесть, семь сотен в месяц. А в чем дело?
– За шесть или семь сотен в наши дни ничего приличного не найдешь, Лонни. Тысячу потянешь?
– Возможно. Ты что, знаешь место?
– у меня в доме пустует комната для горничной, и ты бы мог пожить там, временно, конечно.
– Правда? Ты имеешь в виду свой дом в Беверли-Хиллз? – В его голосе послышалось радостное возбуждение. – Это было бы здорово.
– Теперь слушай. Никаких штучек между нами. Никаких клиентов в моем доме. Никаких грязных видео. Чисто товарищеские отношения. И оплата вперед за два месяца.
– Зачем тебе понадобилось пускать на постой в свой дом парня с такой репутацией, как у меня, Фло? Ты совсем на нуле?
– Да, у меня нет денег, Лонни. Вот-вот у меня отключат телефон.
– Почему-то мне кажется, что ты позвонила мне в два часа ночи не из-за отсутствия денег.
– Потому что я боюсь, Лонни. Я боюсь быть одна в доме.
* * *Магнитофонная запись рассказа Фло. Кассета № 25.
«Я была как пушинка, которую несет ветер. Кроме Фила, моего приятеля, я не знала, кому верить. Мне просто некуда было деться. Вот поэтому я кончила тем, что связалась с Лонни Эджем. Лонни Эджем, представляешь? Дело в том, что Лонни на самом деле хороший парень, но того, чем он занимается, большинство людей сторонится, во всяком случае, публично. Бог мой, какие истории он рассказывал мне о некоторых знаменитостях, которых он навещал в «Бель-Эйр» и в «Холмби-Хиллз». В газетах об этих людях пишут, что они такие порядочные. Лонни также рассказал мне о Киппи и о том, что случилось в ту ночь у Гектора. Все произошло из-за денег. Киппи были нужны деньги, а мать не дала и, видимо, Жюль тоже. Не понимаю, почему эти люди так держатся за деньги? Разве стоят они того, коль вызывают столько неприятностей просто потому, что кто-то не хочет с ними расстаться?
Возможно, самое замечательное, что я когда-либо делала, было то, что на следующее утро после попытки Сирила уговорить меня выпрыгнуть из окна «Вэлли студиос» я пошла в банк «Уэллс Фарго», забрала оттуда все кассеты и принесла их домой».
ГЛАВА 26
Проснувшись, Сирил Рэтбоун с сожалением вспомнил, что он говорил и делал накануне вечером. Одно было понятно: импульс, толкнувший его воспользоваться моментом отчаяния Фло Марч и вынудить ее выброситься из окна пятнадцатого этажа административного здания «Вэлли студиос», что тогда показалось ему вполне логичным, поскольку обещало ему заголовки на первых страницах газет и эффектный финал его книги, навсегда покончил с их взаимоотношениями. Перед его глазами все еще стояло выражение ее лица, полное страха и ненависти, когда она сказала, чтобы он держался от нее подальше. Тем не менее, он пытался дозвониться до нее, послал ей письмо, в котором объяснял свое поведение, передергивая факты. Но ответа не последовало, и он понял, что никогда не последует. Для Фло Марч он остался в прошлом.
