Анна Милтон - Я люблю тебя, Зак Роджерс!
Я кивнула, глядя на мужчину.
— Хмм, — протянул он, чуть сузив глаза. — Что ж. Ладно, — засунул руки в карманы белого халата. — Выделю вам палату, чтобы вы могли отдохнуть и дождаться пробуждения Линдси.
— Спасибо! — я поборола в себе желание задушить доктора в благодарных объятиях.
Ухмыльнувшись, мистер Смит круто развернулся на каблуках дорогих, кожаных ботинках и махнул нам, как бы говоря не отставать. Но мы бы все равно не заблудились, ведь больница была на удивление пуста.
Оставив нас в небольшой палате с двумя койками, он ушел, сказал, что сообщит, если мама проснется раньше.
Расположившись с Заком на одной из коек, я не заметила, как сон унес меня в страну Морфея.
Мне «посчастливилось» перенестись в день своего тринадцатилетия.
Я, Джесс, Луиза Стенфорд, Эшли Браун, Саманта Митчелл и еще несколько девочек, с которыми я когда-то дружила, сидели за шикарно накрытым столом во дворе нашего дома. Мама суетилась рядом, делая все, чтобы мы не скучали. Но нам и так не было скучно. Еще бы. Ведь Джессика по-дружески макнула меня лицом в торт, а он был настолько красиво сделан, что было невероятно жаль даже притрагиваться к нему. Но это было половиной беды. Мое платье — прекрасное, красивое платье нежно розового оттенка с цветочным принтом — было испорчено. Как и моя прическа, туфельки в тон платью…
Тогда я жутко обиделась на Джессику. Разревелась и убежала из-за стола. Мама нашла меня за кухонной тумбой, за которой я спряталась. Она обняла меня и сказала, что Джессика сделала это не со зла, и я не должна на нее злиться, ведь мы с ней лучшие подруги, и портить отношения из-за такой мелочи, как торт и испорченное платье, будет глупо.
— Люди совершают вещи, которые поначалу кажутся им нормальными, но потом сожалеют об этом всем сердцем, — сказала мама. — Прости ее, если любишь. Она ведь дорога тебе?
Я угрюмо кивнула.
— Тогда вставай и иди к ней. Скажи, что не сердишься. Уверена, что Джессика чувствует себя неуютно из-за того, что сделала.
Мы с Джесс помирились… но только после того, как ее чудесный голубой топ оказался обрызганным вишневым сиропом. А потом началась Великая Битва Едой. Все мои гостьи покинули дом с зареванными лицами. Кроме Джессики. Она осталась со мной и, хохоча, мы вместе помогали моей злой маме с уборкой двора.
Я проснулась от звука собственного смеха и еще долго не могла остановиться, вовлекла во все это Зака, который, держась за живот, наблюдал за мной. В палате, утонувшей в лучах заходящего солнца, мгновенно воцарилась тишина, когда распахнулась дверь, и внутрь вошел доктор Смит.
— Линдси пришла в себя, — сообщил он.
Подорвавшись с места, я ринулась за ним. Зак едва успевал за мной. Он остался ждать меня снаружи, когда я осторожно вошла в палату мамы. Меня настигло ощущение дежа вю. Ведь совсем недавно я с такой же болью в груди наблюдала за такой картиной: мама, обмотанная трубками, бледная, уставшая, измотанная… Только в прошлый раз на ее лице не было ссадин, и голова не была замотана бинтами.
Съежившись, я сделала небольшой шаг вперед.
Глаза мамы были прикрыты, но она не спала. Она слышала, как я подошла к ней, и мое дыхание стихло, но не посмотрела на меня. Обуреваемая смешанными чувствами, я не знала, что сказать ей, и с чего начать разговор.
Я сердилась на нее. Но было ли это важно сейчас?
Я могла потерять ее. Действительно потерять. От одной только мысли, что мамы не стало бы, меня бросило в яростную дрожь.
— Мам, — шепотом позвала я.
Ее бесцветные губы превратились в тонкую линию.
— Я отвратительная мать.
Это заявление несколько выбило меня из колеи.
— Что? — я растерянно захлопала ресницами. — О чем ты?
Мама распахнула глаза, обратив на меня боль и сожаление, которых бы хватило на уничтожение целого мира.
— Я видела переписку. Я видела его сообщения, которые он писал своей любовнице. Он не любит меня. Он лгал мне, — мама судорожно выдохнула, словно только что осознав смысл своих слов. — После того, как ты ушла, я не могла успокоиться, но убеждала себя, что твое заявление о его измене — лишь очередная попытка оттолкнуть меня от него. Но в глубине души я знала, что ты права…
Мама отвернулась, сжав в пальцах голубоватое тонкое одеяло.
— Патрик вел себя более чем спокойно. Если бы не твои слова, я бы никогда в жизни не подумала, что он сотворит этот кошмар с нашей семьей во второй раз. Пока он был в душе, я залезла в его телефон. Я докатилась до этого, потому что меня разрывали сомнения.
Хрипло рассмеявшись, она вновь повернулась ко мне.
— Я чувствую себя ужасно, Наоми. Но не оттого, что мне изменили. Черт бы побрал твоего отца, — прошипела она, закрыв глаза рукой. — Черт бы побрал этого недоноска.
— Забудь о нем, — я покачала головой, опуская взгляд.
Вдохнула полной грудью, не зная, стоит ли радоваться маминому «просветлению». Не рано ли думать о победе. Неужели мои молитвы, наконец, оказались услышанными? Неужели она поняла, что ошибалась?
— Нет. Милая, прошу, выслушай, — меня прошибло током, когда она зацепилась за мой мизинец.
— Мама… — взмолилась я, кривясь от свирепой боли в груди.
— Прости меня!
Оторвавшись от подушки, она склонилась к моей руке и прижалась лбом к тыльной стороне. Это повергло меня в шок.
— Перестань, — я неуверенно, но мягко погладила ее по перебинтованной голове. — Пожалуйста, перестань.
— Прости меня, — повторила она. — Прости меня. Прости. Прости. Прости. Я такая идиотка! Боже... Я не верила собственной дочери. Пошла на поводу у своих чувств. Вела себя, как настоящая дура.
— Прекрати, — я была на грани того, чтобы не разреветься вместе с ней.
— Я не должна была поступать с тобой так жестоко. Я должна была верить тебе, и только тебе, потому что ты моя дочь, — оторвавшись от моей уже ставшей влажной ладони, мама подняла голову. — Ты моя маленькая девочка, которая никогда не причинила бы мне вред. Ты всегда защищала меня, а я не видела этого. Не понимала…
Ох, дьявол.
Меня словно рубили на кусочки.
— Хватит, — я согнулась пополам, крепко цепляясь за мамину ладонь.
— Наоми, — она притянула меня к себе. — Я так переживала за тебя. Когда ты ушла, мой мир словно развалился… Я миллион раз пожалела, что позволила тебе уйти. А когда увидела переписку Патрика, то сразу же села в машину и поехала к Джессике. Я надеялась найти тебя у нее.
Свернувшись рядом с ней калачиком, я уткнулась лицом в свои колени, пропуская сквозь себя неимоверное количество боли.
— Я плакала и не заметила, что в мою сторону двигался грузовик, — мамин голос сорвался на шепот. — Я испугалась, что умру и больше не увижу тебя, не успею попросить прощения.
