Элизабет Гейдж - Близость
Он с важным видом затянул ремень.
— Возможно, с ней будет ребенок. Маленькая девочка, грудная, месяцев пяти. Еще раз повторяю, будьте внимательны. Они не должны пострадать. И никаких гонок на высокой скорости.
Сержант обвел взглядом собравшихся патрульных.
— Мы делаем одолжение очень важному лицу, — объявил он без тени неприязни. — Он когда-то оказал большую помощь департаменту. И поэтому теперь мы из уважения стараемся не поднимать шума. Только будьте начеку, если увидите, поезжайте следом и немедленно доложите. Наше дело отыскать ее, если она будет проезжать через наш участок. Никто из посторонних не должен знать об этом.
Лайонел Круз немедленно узнал Джил Лазарус. Он был заядлым читателем газет и журналов, прекрасно запоминал лица и часто производил впечатление на вышестоящих, узнавая малоизвестных преступников по тусклым снимкам из полицейского архива.
Лайонел гадал, почему полиция ищет известную Джил Лазарус, жену самого богатого и уважаемого бизнесмена страны. Если речь шла о похищении ребенка, сержант бы так и сказал и велел бы держать оружие наготове. Вместо этого он велел следить за ней. Что она натворила?
В шесть тридцать уже начало темнеть. Лайонел не спеша ехал по направлению к маленькому городку около самой границы штата, где находилась дешевая закусочная для водителей. Там подавали яблочный пирог, который очень любил Лайонел. Его смена заканчивалась только в восемь, а дома он будет не раньше девяти. Лайонел почему-то сегодня очень устал.
Вдруг Лайонел увидел, что немного впереди на шоссе произошел несчастный случай: полуприцеп врезался в грузовую платформу с сельскохозяйственными инструментами и мешками с семенами. Семена разлетелись по всей дороге. Несколько людей стояли на обочине, из машин с любопытством выглядывали водители-зеваки.
Несколько минут ушло у Лайонела на то, чтобы расчистить шоссе и сообщить о случившемся по рации. Оба автомобиля, казалось, не пострадали серьезно, но водитель полуприцепа пришел в бешенство оттого, что был вынужден задержаться.
— Мне сегодня нужно быть в Харрисберге, — объявил он, встав перед Лайонелом, словно тот мог чем-то помочь ему, — иначе они не заплатят мне за полдня. Иисусе…
Лайонел только кивнул и записал с прав имя водителя.
— Как это случилось? — спросил он.
— У него не горел стоп-сигнал, — объяснил водитель полуприцепа, показывая на тучного работника с фермы, мрачно стоявшего возле разбитой платформы. — Становилось темно. Я ехал на предельной скорости и как раз собирался проехать мимо этого парня, как он нажимает на тормоз! Не успел я оглянуться, как смял ему хвост.
Лайонел взял права у водителя платформы. Они оказались в порядке, но справка о последнем техосмотре отсутствовала.
— Можно взглянуть на ваш страховой полис? — спросил он.
— Видите ли, сэр, — замялся водитель, — он остался дома. Обычно я не держу его в грузовике, потому что…
Он продолжал неубедительно лгать, но Лайонел, слушая его, краем глаза рассматривал двоих людей, стоявших на обочине дороги, — молодого человека в матросской форме и плаще горохового цвета и беременную женщину с ребенком в ранце за спиной. Они выглядели грязными от дорожной пыли, усталыми и совершенно измученными.
— Кто они? — спросил Лайонел водителя.
— Попросили подвезти. Подобрал их недалеко от Элмайры. Едут в Эйри. Матрос возвращается на службу. Я и решил помочь.
— Вы, конечно, знаете, что брать пассажиров по дороге запрещено, — с усталой заученностью пробормотал Лайонел.
— Конечно, офицер, — заверил фермер. — Но у него жена беременна, видите? И ребенок маленький, и все такое. Нужно же кому-то и пожалеть их. Понимаете, о чем я?
Но Лайонела не так-то легко было отвлечь от выполнения служебного долга разговорами о сострадании. Он обвинил фермера в езде без необходимых документов.
Матрос протянул Лайонелу удостоверение. Снимок был не очень отчетливым, да к тому же уже почти стемнело, но Лайонел сумел разглядеть, что фотография подлинная.
— Почему с вами жена и ребенок? — все-таки поинтересовался он. Ведь они не имеют права находиться на территории базы.
— Марси работает неподалеку. Мы гостили у моего дяди в Вермонте.
Лайонел перевел взгляд с мужчины на женщину с мирно спящим малышом за спиной. Она выглядела усталой и грязной, от одежды несло потом и чем-то вроде чеснока. Женщина медленно переминалась с ноги на ногу, словно укачивая ребенка.
— Вы себя хорошо чувствуете, мэм? Ничего не болит? — осведомился он. Но ответное молчание было настолько красноречиво-враждебным, что полисмен только пожал плечами и вновь повернулся к мужу. Он, правда, подумывал о том, чтобы попросить удостоверение и у нее, но решил, что толку все равно не будет. Что взять с этих невежественных, обездоленных людей?
— Уверены, что никто из вас не пострадал? — на всякий случай еще раз спросил он.
— Мы почти ничего не почувствовали. — Марси и ребенок спали. Они даже не проснулись.
— Я подвезу вас до соседнего городка, — решил Лайонел, — но вам придется дать телеграмму дяде и попросить выслать вам денег. Путешествовать автостопом незаконно.
— Да, сэр. Я так и сделаю, сэр.
Лайонел отпустил фермера до суда, пожелал удачи водителю полуприцепа и отвез матроса с женой в ближайший город, где имелся телеграф. По пути матрос, не переставая, делился подробностями о морской службе и видах на повышение, произнося слова с тягучим деревенским выговором. Жена обращалась только к мужу, раздраженно-ноющим голосом. Малыш за все время не издал ни звука.
Заднее сиденье патрульной машины мгновенно пропахло омерзительной вонью, с каждой минутой все усиливавшейся тошнотворной смесью запахов давно немытых тел и чеснока. Лайонел был рад избавиться от них. Матрос пожал ему руку, но жена лишь окинула подозрительным взглядом, каким обычно бедняки смотрят на любого представителя полиции. Оба вошли в здание телеграфа, и только сейчас, на свету, Лайонел заметил фиолетово-багровый синяк на щеке женщины и распухший нос. Так значит, этот дружелюбный парень не прочь избить жену! Ну что ж, сейчас так поздно, что ему вряд ли захочется это делать. Пусть женщина жалуется полиции Пенсильвании, если пожелает, конечно! Не может же Лайонел Круз отвечать за весь мир!
Лайонел добрался до дому только в начале десятого. Жена истосковалась по нему. Он раздел ее и занялся с ней любовью — дети обычно в этот час уже спали, — а потом блаженно растянулся на постели, и начал медленно проваливаться в тихую, приятную дремоту.
Только в три часа ночи очередной сонный образ, соединивший его воедино с той частью мозга, которая всегда бодрствует, заставил Лайонела немедленно вскочить и сесть в постели.
