Джессика Марч - Наваждение
Ники сжала кулаки и стиснула зубы, чтобы не выпалить гневные слова.
— Да, конечно, — продолжал Дьюк, — я уверен, что наши конкуренты будут рады заполучить зарубежные рынки, наши табачные фермы в Бразилии в Африке.
Дьюк сделал паузу, а потом уже совершенно серьезно перешел к заключительной части:
— Я вижу что-то весьма порочное в таком намерении, которое может принести прибыль только другим компаниям, леди и джентльмены. И я предлагаю вам, если уж вами владеет приступ милосердия, то просто опустите лишние несколько долларов в кружку для воскресных пожертвований. — В зале снова послышался гул одобрения. Я обещал вам, что буду краток, поэтому я не стану распространяться о моих планах насчет будущего «Хайленд». Я только скажу, что оно превзойдет все, что было в прошлом. Он любезно улыбнулся и оставил подиум, сопровождаемый горячими аплодисментами.
Генри Лоуэлл оставил без внимания несколько чисто рутинных вопросов повестки дня, а затем спросил, кто из акционеров хотел бы выступить.
Поднялась только одна рука. Она взметнулась, словно флаг, водруженный над взятой вершиной, и все в зале повернули головы, чтобы взглянуть на Ники Сандеман.
— В таком случае, может быть, леди в третьем ряду выйдет вперед? — сказал Лоуэлл. Хотя он и знал, кто такая Ники, но не пожелал назвать ее по имени.
Ники поднялась на подиум, глубоко вздохнула и начала говорить:
— Леди и джентльмены, мое имя Ники Сандеман. В опровержение того, что вы слышали, я не призываю вас изымать ваши вложения из «Хайленд Тобакко». Я только спрошу, что вы думаете по поводу того блистательного будущего, которое имел в виду мистер Хайленд. — Она сделала паузу, чтобы бросить насмешливый взгляд на Дьюка, который был занят тем, что шептал что-то на ухо Пеппер, словно желая подчеркнуть, что Ники просто незначительное надоедливое существо. — Мистер Хайленд доставил вам удовольствие своей ссылкой на ваши возросшие дивиденды. Но я хочу, чтобы вы задумались над тем, откуда взялись эти дивиденды. — Ее голос звучал уверенно. — Не вводите себя в заблуждение в этом отношении. «Хайленд Тобакко», как и все ее конкуренты в этом прибыльном бизнесе по продаже табачных изделий, является торговцем смертью. Да, респектабельным — по сравнению с торговцами наркотиками, которые делают свой бизнес в темных аллеях, на углах наших умирающих городов. Но разве табак менее смертоносен? Или он стоит нашей нации меньше, если каждый год требуются дополнительные миллиарды долларов на здравоохранение из-за тех бед, которые несет курений? А падение производительности? Я уже не говорю о цене человеческих страданий! Эти «респектабельные» торговцы смертью на деле, заверяю вас, еще более опасны. Мы теперь располагаем правдой относительно этого, — сказала Ники, подняв вверх для убедительности последний обобщенный медицинский отчет, — правдой, которую не могут больше скрывать даже миллионы долларов табачных денег. Табак такой же наркотик, как героин! Подумайте об этом, леди и джентльмены! И, что самое ужасающее, табак каждый год убивает в тридцать раз больше людей, чем все вместе взятые наркотики! Ники сделала выразительную паузу и продолжила — Каждый вечер, когда вы смотрите последние новости, вы с ужасом узнаете о гибели людей в сражениях, о смертях от СПИДа, от несчастных случаев и преступлений. И никому из вас не приходит в голову, что какая-нибудь из этих трагедий приносит человечеству пользу или что она имеет право на существование. Но каждый год происходит куда больше смертей от курения, чем от СПИДа, крэка, кокаина, алкоголя, пожаров, убийств и автокатастроф, вместе взятых!
Ники яростно прокричала последние слова, точно все эти ненужные смерти затрагивали ее лично.
— Подумайте об этом, леди и джентльмены, прошу вас, подумайте об этом! Только в этом году более чем полмиллиона американцев умрут от рака легких и других болезней, связанных с курением. А ведь находятся такие, кто мою войну… мой «крестовый поход» против табачных компаний называет безнадежной и дурацкой затеей. Но разве мы все не желаем положить конец бессмысленным смертям, которые несут войны с помощью оружия и пуль? Только представьте, друзья мои: полмиллиона американцев, которые умрут в этом году! Они могли бы жить, если бы вы не курили — это больше потерь нашего народа в битвах Второй мировой войны и во вьетнамской войне, вместе взятых!
Реклама сигарет пытается заставить нас поверить, что курение — такая же американская традиция, как яблочный пирог, — заметила она с сарказмом. — Но в ней никогда не упоминается, что эта всеамериканская привычка стоит нам каждый год сто миллионов долларов на оплату медицинских отчетов и потерю производительности труда. Сколько могла бы сделать Америка на эти деньги, если бы потратила их на бездомных, на бедных, на образование!
Подумайте о той цене, которая не может быть подсчитана — цене смерти и человеческих страданий. Подумайте о том, как мы развращаем наших собственных детей. Мы требуем от них, чтобы они сказали: «нет» наркотикам, а потом своим собственным примером мы говорим: «да, да, да» сигаретам. И они усваивают этот пример, друзья мои. Подсчитано, что каждый день от трех до пяти тысяч детей закуривают в первый раз. И они присоединяются к маршу этих серых батальонов, которым суждено умереть, если я проиграю мой «безнадежный и дурацкий» поход.
Ники сделала паузу, чтобы стереть капельки пота, выступившие на лбу. Она глядела на эти ряды мужчин и женщин, которые лишь минуту назад аплодировали Дьюку Хайленду, и думала, сумела ли она воздействовать на них. Была ли она, по выражению Риса, Дон Кихотом, чтобы допустить, что в большинстве человеческих существ достаточно достоинства, чтобы преодолеть жадность?
— Если я получу контроль над «Хайленд Тобакко», — подошла к заключению Ники, — то в моих намерениях, леди и джентльмены, приступить к производству разнообразных безвредных продуктов. Ликвидировать все табачные подразделения и переименовать компанию в «Хайленд инкорпорэйтед». Ваш нынешний председатель говорит, что если «Хайленд» избавится от своих табачных предприятий, то кто-то другой станет извлекать из них прибыль. Я говорю, что этот аргумент идет от жадности. Он игнорирует то, что происходит сейчас в нашей стране. В 1986 году впервые за тридцать лет общая продажа табачных изделий упала. И с тех пор неуклонно снижается. Смертельная хватка законодателей нашего народа, защищающих табак, тоже ослабевает. В 1986 году на муниципальном уровне были приняты только восемьдесят девять законов, ограничивающих курение. А к концу 1988 года их было уже около четырехсот, и еще несколько сот находятся в работе.
