Оливия Голдсмит - Фаворитка месяца
– Кловер! А, мужик! Вот это кайф! Затем послышался другой голос.
– Клево! Я тащусь от этого.
Молли моргнула. На какой-то момент ей показалось, что этот голос похож на голос ее старой подруги Мери Джейн. Может, Мери Джейн удалось получить небольшую роль? Молли рванулась к двери. Но это был лишь голос Джан Мур, одной из трех этих звезд. Молли вздохнула. Поскольку Мери Джейн пропала бесследно, то Молли «видела» ее в поездах подземки, в автобусах, в музеях, а однажды на эскалаторе в универмаге в Блумингейле. И на этот раз она ошиблась. Мери Джейн исчезла. На экране мелькнул крупный план каждой из этих трех актрис.
– Да, какие красивые женщины, – вздохнула Молли. – действительно красивые. – «И молодые, – подумала она. – Очень-очень молодые».
– Здесь только этим и пробиваются, – сказала другая женщина, Шэрон Мэлоун. – Вот почему я люблю театр. Там ты можешь пробиться только за счет таланта, – сказала она с заметным сарказмом в голосе.
– Давай не будем цепляться, – сказала Молли певучим голосом.
– Нет, иногда они могут играть. Взгляни на Джан Мур. Я читал, что ее нашли в каком-то театре, где она играла в пьесе Ибсена. Не так уж плохо, как? – напомнил им Чак.
– Все еще почитываешь эти журнальчики «Пипл», да, Чак? – приколол кто-то.
– Видишь вон ту, самую высокую, Лайлу Кайл? – спросила Шэрон. – Ну так вот, я читала в «Программе телепередач», что ей было трудно добиться того, чтобы ее воспринимали серьезно как актрису, поскольку и ее мать и отец были знаменитостями.
– Подожди минутку; ты веришь в эту чепуху? Вспомни, что обычно говорил Нейл Морелли? Несчастная маленькая богатенькая девушка, да? Это все сказочки. Лайлу Кайл не нашли, пока она играла в какой-нибудь задрипанной труппе. Ее «открыл» сам Марти Ди Геннаро, пока они обедали. А когда последний раз ты обедала с Марти? – саркастически спросил Барри Джуэт.
– Похоже, что я не единственный, кто почитывает «Пипл», – засмеялся Чак. – Не будь слишком язвительным, Барри.
– Слушай, я мог бы из этого сделать часовой материал, но Нейл сделает это лучше, – сказал Барри. – Кстати, а где Нейл Морелли, сейчас он нам в самом деле нужен. – Барри покачал головой, глаза его прилипли к экрану.
– А где Нейл Морелли? – не в первый раз спросила Молли. – Кто-нибудь слышал о нем?
– Ты думаешь, что Сэм Шилдз сможет переманить какую-нибудь из этих красоток? – спросил Барри. – Может, ему и повезет. Ты же помнишь, каким он был в Нью-Йорке.
– Барри, – сказал Крэйг, еще один безработный актер, – даже Сэму это не по зубам. Эти девочки сейчас работают с Марти Ди Геннаро; у Сэма нет ни шанса.
После этого программа продолжилась, и они смотрели ее молча, жадно всматриваясь в быстрые кадры, наплывы, странные и причудливые ракурсы съемки, остроумные диалоги. К сожалению, шоу скоро закончилось. Повсюду послышались вздохи. Завтра им всем придется вернуться к своим повседневным работам.
В Лос-Анджелесе Джордж Гец сел в свое удобное кресло и включил телевизор, который он недавно купил. Дитя 60-х годов, Джордж ненавидел телевидение. Он предпочитал кино. Но чуть позднее он выяснил, о чем так восторженно говорили все студенты в его классах. «Трое на дороге» постепенно превращалось в феномен 90-х годов. Он не воспринимал его таким, пока не услышал фамилии актрис, исполнявших главные роли. В этой программе Марти Ди Геннаро участвовала его бывшая студентка, Лайла Кайл.
Он подумал, что это не мешало делу. Сейчас его классы были в два раза больше. И, наконец, он был счастлив. Это были деньги, сказал он себе. Нет, это были деньги и признание, к которому он так долго стремился.
Он смотрел сегодняшнее шоу с вниманием. Оно было, как они говорили в шестидесятых, психоделическим. На его взгляд, все выдержано в стиле, и никакого содержания. Но для телевидения это был огромный успех. Он заметил, что в сегодняшнем шоу у Лайлы было больше крупных планов и текста, чем в другие недели. Она всегда знала, как привлечь к себе внимание! И пока по экрану бежали задние титры, Джордж скрутил себе еще одну сигаретку с марихуаной и приветствовал экран молчаливым тостом.
– Я научил ее всему, что она знает, – сказал он вслух и глубоко вдохнул приятный дымок.
Тереза О'Доннел, прищурившись, смотрела на экран телевизора в гостиной, находившейся рядом с ее спальней, и старалась добиться того, чтобы изображение не двоилось. Она потянулась за стаканом теплой водки, который стоял на низком столике у ее локтя. В комнату вошла Эстрелла, посмотрела на прозрачную жидкость в стакане и собралась что-то сказать.
– Сядь и заткнись, – рявкнула Тереза прежде, чем она смогла открыть рот.
Поскольку Кэвин собрал вещи и две недели назад бросил ее, она теперь отводила душу на Эстрелле. Но в действительности не имело особого значения, даже если бы ушла Эстрелла. У нее еще были две маленькие девочки.
Она повернулась к маленькой фигурке, сидевшей рядом с ней на софе.
– Нам обязательно это делать? – спросила Кенди.
– Это так скучно! – захныкала Скинни.
– Ты, кажется, завидуешь! – Тереза пожурила, но улыбнулась. – В конце концов, она – твоя сестра.
– Она – черствая сучка! – буркнула Скинни.
– Как ты выражаешься!
Тереза все еще улыбалась, пока не началось шоу и на экране не появилось лицо Лайлы. Потом эта улыбка исчезла.
Тереза смотрела на изображение Лайлы на экране третью неделю кряду. Лайла – звезда. Это была малоприятная новость, можно сказать, вообще неприятная. Она заставила ее выглядеть старой – могла бы заставить ее выглядеть плохо. Что же теперь случится со мной, подумала она. Неужели эта маленькая сучка думает только о себе? Кто сейчас меня наймет, когда всем стало известно, что у меня есть дочь в возрасте Лайлы?
Господи, и где? На телевидении. С телевидением все было покончено. Все знали это, за исключением, может быть, Марти Ди Геннаро. И Лайлы. Так снова никогда не повторится, как это было во времена шоу Терезы: «Люси», «Молодожены» и Эд Салливэн-шоу. Тереза отметила для себя смерть телевидения тем днем, когда она и Эд ушли оттуда. С того времени телевидение превратилось в свалку бесталанного мусора. Мусора и рекламы.
– Она похожа на проститутку, – сказала Скинни.
– И две другие тоже, – согласилась Тереза.
– Однако они знаменитые проститутки, – возразила Кенди.
– Если я услышу от вас еще одно мерзкое слово, я вас накажу! – пригрозила Тереза. Но то, что сказала Кенди, было правдой. Лайла была знаменитостью. И две другие с ней. А когда слава оказывается такой большой, то любая подробность их жизни станет достоянием публики. Что же тогда будет делать Лайла?
Тереза посмотрела на Эстреллу, которая перехватила ее взгляд, затем пожала плечами, будто прочитав ее мысли. Тереза осушила свой стакан и передала его Эстрелле. Та без слов встала, взяла его, налила в него из бутылки, стоявшей на столике, и вернула его Терезе.
