Кэндес Бушнелл - Пятая авеню, дом один
— А он что? Ты ведь с ним трахалась? Значит, у него перед тобой должок. Зачем еще тебе с ним трахаться, если не для денег?
— Я не шлюха, — проворчала Лола. Тайеру стало смешно. Отсмеявшись, он сказал:
— Кстати, у меня для тебя найдется работенка. Кто-то прислал нам сегодня по электронке запрос. Нужны писатели, вернее, писательницы, для нового веб-сайта. Обещают тысячу баксов за текст! Подозрительно все это! Но ты можешь проверить.
Лола записала на бумажке координаты. Раньше она не представляла, до чего в Нью-Йорке дорого бездельничать. Если она засиживалась в своей крохотной квартирке, ей становилось не по себе. Не позже девяти вечера Лоле было необходимо выйти. Обычно она искала убежища в одном из ночных клубов «Мясного квартала». Секьюрити знали ее и обыкновенно впускали бесплатно: хорошенькие женщины привлекают дополнительных клиентов. Она почти никогда не платила за выпивку сама, но без еды еще никто не выживал, а еще ей нужна была одежда, чтобы прилично выглядеть и претендовать на угощение за чужой счет. Получался замкнутый круг. Чтобы продолжать даже такую жизнь, Лола нуждалась в наличных.
На следующий день Лола пришла по адресу, указанному в предложении о работе. Это было недалеко от ее дома, в одном из огромных новых зданий, выросших над Гудзоном. Ей надо было в квартиру номера 16С. В доме номер один по Пятой авеню швейцар позвонил бы туда, здесь же ее попросили расписаться в журнале посещений, как будто она шла в офис. На ее стук дверь открыл молодой человек со страшноватой татуировкой вокруг шеи. Присмотревшись, Лола заметила у него татуировки не только на шее, но и на правой руке снизу доверху. Картину дополняло кольцо в левой ноздре.
— Вы, наверное, Лола, — сказал он — Я Марки. — Обошлось без протянутой руки.
— Марки? — удивилась она, идя за ним в скупо обставленную гостиную с видом на Уэст-Сайд-хайвей, бурую воду Гудзона и небоскребы Нью-Джерси вдали. — Вас зовут Марки?
— Именно, — холодно подтвердил он. — А что? Вы не из тех, кто устраивает проблемы из-за имен?
— Нет. — Лола улыбнулась, желая показать ему, что ей совсем не страшно. — Просто я никогда не слышала, что бывает такое имя.
— Это потому, что я сам его придумал, — сказал Марки. — Марки на свете всего один, и я хочу, чтобы все это запомнили. Расскажите, что вы умеете.
Лола осмотрела гостиную. Обстановка ограничивалась двумя диванчиками, покрытыми, как ей показалось, простой белой тканью. Это оказался белый муслин. Диванчики словно стояли в одном нижнем белье.
— А что умеете вы?
— Я умею делать деньги. Кое-какие уже сделал. — Марки обвел рукой квартиру. — Знаете, сколько стоят такие хоромы?
— Лучше не буду гадать, — сказала Лола.
— Два миллиона. Это при одной-то спальне!
— Вау! — Лола сделала вид, что поражена. Встав и подойдя к окну, она спросила: — Что за работа?
— Секс-обозреватель, — ответил Марки.
— Оригинально!
— Еще как! — Марки говорил без всякой иронии. — Видите ли, проблема большинства колонок про секс состоит в том, что в них нет секса. Сплошная болтовня про отношения. Поэтому никто не хочет их читать. Моя идея совершенно нова. Этого еще никто никогда не делал: настоящая секс-колонка про секс.
— Кажется, это называется «порно», — подсказала Лола.
— Если вы собираетесь называться секс-обозревателем, то покажите мне секс.
— Если вы собираетесь нанять меня для секса, то покажите мне деньги, — ответила Лола.
— Желаете наличными? — спросил Марки. — Наличности у меня полно. — Он достал из кармана набитый купюрами бумажник и помахал им у нее перед носом. — Договариваемся так: каждый материал — тысяча долларов.
— Аванс — пятьдесят процентов, — потребовала Лола.
— Идет! — Марки отсчитал пять сотенных купюр. — Только чтоб с подробностями: длина и ширина, отличительные свойства, где и когда.
Вечером, вместо того чтобы идти в ночной клуб, Лола осталась дома и уселась писать про секс с Филиппом. Это оказалось на удивление просто, даже освежало голову. Она пришла в искреннее возмущение, когда попыталась поярче отразить жестокость, которую он проявил, променяв ее на Шиффер Даймонд. «Член у него толстый, яйца болтаются в мошонке из прыщавой кожи. Затылок морщинистый, на мочках ушей растут волосы. А сначала мне эти волосики даже понравились…» Закончив свое «произведение», Лола поймала себя на желании не останавливаться на малом: Филипп заслужил больше, нежели какой-то жалкий грязный текстик. Достаточно будет изменить его имя и профессию — и она настрочит еще как минимум три подобных сочинения. Пора было подумать о том, как она потратит свой заработок. Просмотрев несколько таблоидных журналов, она наткнулась на элегантное платьице от Hervе Lеger и решила: вот то, чего ей хочется.
Через три дня Инид Мерль затеяла уборку на своих кухонных полках. Она делала это каждый год, не желая уподобляться пожилым людям, которые обрастают пылью и всяким хламом. Когда Инид извлекла из заповедных глубин железную коробку со старым серебром, ее отвлек звонок в дверь. На пороге стояла возмущенная Минди Гуч.
— Видели? — спросила она с ходу.
— Вы о чем? — переспросила Инид с некоторым неудовольствием. Теперь, когда они с Минди снова были в хороших отношениях, та не оставляла ее в покое.
— Snarker! Вам это не понравится, — предупредила Минди и, подскочив к компьютеру Инид, сама открыла сайт. — Я уже не первый месяц страдала от этого Тайера Кора, — сказала она таким тоном, словно вина за это безобразие лежала на Инид. — Но это никто не принимал всерьез. Теперь кое-кто схватится за голову: досталось вашему Филиппу.
Инид надела очки и уставилась на монитор вместе с Минди. Заголовок «Богатые и неугомонные» был набран мелкими красными буквами, далее следовала строка крупным шрифтом «Аду неведома злость». Иллюстрацией служила фотография: Лола перед церковью, где шла поминальная служба по Билли. Инид оттолкнула Минди и стала читать: «Красотка Лола Фэбрикан, отвергнутая любовница потасканного сценариста Филиппа Окленда, поквиталась с ним на этой неделе, предложив собственную блестящую версию секса с мужчиной, сильно напоминающим этого стареющего холостяка». Слова «блестящая версия» были выделены, и, кликнув по ним, Инид угодила на сайт «Замочная скважина», где красовалась еще одна фотография Лолы и рисунок — половой акт молодой женщины с мужчиной средних лет. Зубы, пальцы, даже волоски на мочках ушей — все это позволяло безошибочно опознать Филиппа, хотя подробности относительно его пениса Инид читать не стала.
— Ну? — нетерпеливо спросила Минди. — Что вы предпримете теперь?
