Рут Уокер - Клуб разбитых сердец
– Это вы об Ариэль? – спросила Дженис. – Насколько я понимаю, она как раз единственная из его оставшихся в живых родственников.
– По-моему, мы незнакомы, – неприязненно посмотрела на нее Нэнси.
Шанель быстро представила ей своих подруг.
– Простите, еще раз – Браун? – Кажется, Глори была единственной, кем заинтересовалась Нэнси.
– Брауни. А вот и мой спутник, Стив Голден. – Глаза у Глори так и засверкали.
Стив кивнул с вежливой улыбкой. Нэнси Андерсон с явным любопытством посмотрела на него:
– По-моему, мы где-то встречались, может быть, у Эрла Голдена и его жены?
– Вообще-то это мои родители, – не сразу ответил Стив.
– А, ну да, конечно. И еще вы приятельствуете с моей племянницей Сильвией.
– Как она?
– Да все еще в Нью-Йорке. Такой, знаете, способной оказалась. Настоящее имя себе сделала рисунками для детских книг.
И Нэнси пустилась в рассказ о племяннице, даже не замечая, что Стив потихоньку отводит ее в сторону. Глори посмотрела им вслед. Казалось, глаза ее вот-вот выскочат из орбит.
– Не волнуйтесь, вернется, – успокоила ее Шанель.
– Ну, на это-то мне наплевать. Пусть хоть с моста прыгает, мое какое дело? Но я впервые слышу, что он сын Эрла Голдена, а это владелец целой сети оздоровительных клубов, в одном из которых я сейчас работаю.
– Вот и хорошо, что Стив не лезет папочке в карман, а сам зарабатывает себе на жизнь.
– Но почему он молчал?
– А если бы и сказал, то что?
– Сразу бы послала его к черту, – немедленно заявила Глори. – Достаточно того, что со спортсменом гуляю, а если он еще и богат, то вообще сливай воду.
– А может, пусть все идет как идет? – вмешалась Стефани. – Если у вас со Стивом все ладится… К тому же ведь и так видно, что он не из бедных.
– Об этом я вообще не задумывалась. Что я знаю о богачах? И это все меняет. Начать с того, что я чувствую себя идиоткой.
– Не вы одна, – вздохнула Шанель.
– Да, вечерок вам сегодня выпал тот еще, – смягчилась Глори.
– И все еще впереди. Завтра пойдут слухи.
– Ничего, справитесь, – сказала Глори. – Вы у нас женщина-кремень. Ладно, пока вся эта тусовка не кончится, мы будем здесь, так, на всякий случай.
Шанель выдавила из себя улыбку:
– Спасибо. Большое спасибо.
– А на что же?.. – начала Дженис.
– …существуют друзья? – ухмыльнулась Глори.
Все, включая Шанель, рассмеялись. Теперь она чувствовала себя посвободнее, хотя непонятно почему, ведь вся ее жизнь разлетелась в куски. Прежде всего – деньги. Той суммы – какова бы она ни была, – что перевел Лэйрд, на какое-то время хватит, ну а потом? Снова копейки считать?
Мужа нет и не предвидится. Что же делать?
Отложив этот вопрос на потом, Шанель вновь двинулась по залу, переходя от одной группы гостей к другой. Никому, похоже, не было скучно, может, потому, что появился хороший повод посплетничать. Шанель дала себе клятву. Уж в следующий раз – а он непременно будет – она победит, и не важно, каких жертв потребует эта победа. Итак, в бой!
Глава 37
Через три дня у Шанель появился гость. Все это время она просидела дома с выключенным телефоном, зализывая раны и пытаясь понять, что же делать дальше. Колебаться она вообще-то не привыкла, всегда вела себя решительно и редко переживала былые неудачи. Обычно у нее был наготове запасной вариант на тот случай, если что повернется не так, как надо. А на сей раз приходится расплачиваться за самодовольство. Слишком уж она была уверена в себе и в Лэйрде. Иными словами – все яйца положила в одну корзину. Этой ошибки она больше не повторит.
В понедельник с самого утра, как только открылись банки, она занялась выяснением того, сколько же перевел ей Лэйрд.
Не считая карт-бланш, выданной ей на организацию этого злосчастного приема, Шанель никогда не замечала за ним особенной щедрости и потому сейчас была приятно удивлена, обнаружив у себя на счету двадцать тысяч долларов, – расплата королевская, даже за разорванную помолвку. Лэйрда она, разумеется, не простила, но на душе стало полегче.
А ведь есть еще и кольцо. Хорошо, что Лэйрд отдал ей его на сохранение еще до приема. Подарок – настоящее сокровище, и Шанель безо всяких колебаний отнесла его на продажу в один из самых престижных ювелирных магазинов. Уж лучше пусть ей достанется, чем Ариэль, так она решила. К тому же не зря говорят – деньги к деньгам. А Лэйрд с Ариэль от этого не обеднеют, да у них денег столько, что месячный национальный долг покрыть можно. И даже еще лет на пятьдесят останется, учитывая, что оба они отнюдь не транжиры.
В воскресенье утром, переходя к режиму экономии, Шанель предупредила прислугу об увольнении, и та сразу хлопнула дверью. Вот почему, когда во вторник днем в дверь позвонили, Шанель открыла сама. На пороге стоял Уильям Стетсон.
Несколько смущенная тем, что ее так поздно застали в ночном халате, Шанель тем не менее совладала с собой.
– Вот это сюрприз, – пропела она. – А я только в душ собралась.
Проводив его в гостиную, Шанель извинилась и вышла переодеться. Спешить некуда. Пусть посидит один. Зачем бы он там ни явился, вряд ли ее ждут приятные новости. В последнее время все идет наперекосяк, так с чего надеяться на лучшее?
Вернувшись в гостиную, Шанель обнаружила, что Стет не торопится переходить к делу. Внимательно осмотрев коллекцию статуэток и шкатулок, он теперь молча и с откровенным интересом разглядывал ее самое. Когда-то этот интерес ей льстил, сейчас только раздражал.
– Выпьете что-нибудь?
– Виски, только безо всего – чистое. – Вытянув свои длинные ноги, Стетсон с видом хозяина уселся на диван. Шанель плеснула в высокий стакан немного бурбона и молча протянула ему.
– А вы ведь почти не пьете, верно? – спросил он.
– Только когда очень хочется.
– Вот как раз сейчас у вас такой вид, что добрая рюмка явно не помешает.
– Вы пришли, чтобы сказать, какой у меня ужасный вид?
– Нет, я пришел сделать одно предложение.
– Снова хотите, чтобы я давала уроки светского поведения? – ехидно осведомилась Шанель.
– Нет, я имел в виду нечто другое, – нахмурился Стетсон. – Это ведь я только ради Элси придумал и ничуть не жалею. Хоть на какое-то время ей сделалось лучше.
– Ясно. – Шанель немного смягчилась. – Ну а сейчас как она?
– Да все так же. Совершенно невозможно предсказать, как будет развиваться болезнь. Она по-прежнему в хорошей физической форме, врачи говорят, что еще двадцать лет проживет. А что толку-то? Половину времени, что мы проводим вместе, она не узнает меня, другую половину – хочет убить.
Такая уж болезнь.
– Печально, – сказала Шанель, и это были не просто слова. Ей действительно было жаль – не столько Элси, сколько Стетсона, которому так и предстоит жить наполовину женатым, наполовину вдовцом.
