Фейрин Престон - Огонь под дождем
— Джои! — угрожающе повысила голос Лени.
Мальчик замолчал. Слишком знакомы ему были эти угрожающие нотки, и он знал, что за сим последует. Соскользнув с дивана, он взял Рэнда за руку.
— Может быть, она разрешит тебе остаться со мной еще немного?
Лени, наблюдая как мальчик повел Рэнда в свою спальню, испытывала противоречивые чувства. Джои действительно полюбил Рэнда, и тот, похоже, отвечал ему взаимностью. Сколько раз ее тревожило то, что Джои растет без мужской ласки и внимания, не считая, конечно, Ифрейна. Но сейчас, наблюдая за этой нарождающейся дружбой, она возражала сама себе, говоря, что Джои, в конце концов, растет совершенно нормальным и счастливым ребенком. И, кроме того, им совсем неплохо вдвоем. Они прекрасно ладят и никто им не нужен. Лени взяла две подушки из шкафа и последовала за ними.
Спустя некоторое время, уложив Джои в постель, Лени и Рэнд вернулись в гостиную. Убедившись, что их разделяет безопасное расстояние, она повернулась к нему, готовая противостоять любым его попыткам лишить ее самообладания.
— Мне нравится, когда ты носишь распущенные волосы.
Проклятие! Она не ожидала такого удара и почувствовала, что расстояние между ними начинает сокращаться.
— Джои — тоже, — призналась она, — поэтому я всегда так хожу дома. На работе я заплетаю косу, чтобы избежать несчастного случая. Там слишком много машин.
— Я до сих пор не знаю, чем ты занимаешься. — Он недоумевал: как мог до сих пор не узнать такую важную деталь.
Она показала ему швейную машинку в углу комнаты, на которой лежала ожидающая ее сегодня вечером работа.
— Я работаю на швейной фабрике.
Она ожидала, что он сейчас скажет что-нибудь насмешливое, но он молчал.
— Правда? И тебе нравится?
— Нравится? — Ей показалось, что он действительно заинтересовался, и сама того не замечая, постепенно расслабилась. — Мне нравятся люди, работающие там. Что касается работы… Я привыкла. Я занимаюсь этим уже четыре года.
— Чем еще ты занимаешься?
— Изучаю педагогику, — улыбнулась она и отбросила за спину прядь шелковистых волос. — Я хочу быть учителем.
— Педагогика — чудесная наука, — согласился он, усаживаясь на стул, — хорошие учителя всегда нужны. И что ты хочешь преподавать?
— Испанский язык. — Раз он выбрал стул, она уселась на краешек дивана. — Много лет назад в нашу семью пришла экономка. Это была молодая девушка из Мексики, и звали ее Роза. Когда я родилась, она говорила больше по-испански, чем по-английски. Поэтому испанский для меня — второй язык. Мне он очень нравится. Я его изучала в школе и собираюсь изучать в колледже.
— Как тебе удается все совмещать? Я имею в виду работу и учебу?
Она передернула плечами.
— Я хожу на занятия вечером. Правда, в этом семестре по вечерам не преподают тех предметов, которые мне нужны, поэтому я жду летнего семестра. — Она непроизвольно вздохнула. — Конечно, раз я могу изучить только один-два предмета за семестр, мне придется учиться долго.
— Я восхищен! Я действительно восхищен тобой, Лени.
Ей не надо его восхищения, рассердилась она. И заинтересованность его не нужна… И нечего на нее смотреть так, будто хочет сжать ее в объятиях и целовать, пока она совсем не потеряет голову.
— Не стоит, — холодно отрезала она.
— Почему?
«Он действительно часто задает эти свои «почему», — подумала она сердито.
— Потому, что я не делаю ничего больше того, что делают сотни других одиноких матерей по всей стране.
— Может быть, но я сижу не в их гостиной. Я сижу в твоей, и восхищаюсь тобой.
К ее желудку подобрался холодок. «Бог мой! Это нечестно!» — заволновалась Лени. Он все больше тревожит ее, а она не имеет права проявлять слабость, как вчера.
— Почему ты ни с кем не встречаешься?
Вопрос застал ее врасплох.
— Потому что не хочу, — сказала она сквозь зубы. — И прежде, чем ты задашь свое очередное «почему», позволь сказать, что это не твое дело.
Он долго и задумчиво смотрел на нее.
— Что происходит, Лени? Почему ты с таким ожесточением борешься против меня?
Первым ее порывом было отрицать это, однако, подумав, она решила, что это бесполезно.
— Похоже, я недостаточно жестко борюсь с тобой. Ведь вчера вечером я спрашивала тебя, зачем ты здесь. Ты меня поцеловал и…
— Но ты же поцеловала меня в ответ.
— Допустим, поцеловала. Но затем я сказала, что мне не нужен любовник. — Она сидела недалеко от него и не могла не увидеть, как потемнели его золотисто-карие глаза при слове «любовник».
— Хорошо, Лени, — сказал он, немного подумав. Голос его охрип от волнения. — Я не буду отрицать, что хочу заниматься любовью с тобой. Но хочешь верь, хочешь не верь, я не только этого хочу.
Ее пульс предательски участился.
— Все равно. Разве ты не видишь? Чего бы ты не хотел, ты хочешь слишком многого. И ты меня не уговоришь, я не хочу и все.
Что-то больно сжало его внутри и, заикаясь, он решил спросить:
— У тебя есть другой?
— Нет! Нет! — замотала она головой очень энергично, отчего ее шелковистые волосы разлетелись из стороны в сторону, отражая свет стоящей рядом лампы.
— Дело не в этом. Причина где-то глубоко во мне, но я не уверена, и не знаю, как объяснить.
— Попытайся.
— Понимаешь, Рэнд, ты из тех мужчин, которые привыкли поступать по-своему и жить, как хотят. А я из тех женщин, которые ни за что не допустят, чтобы их кто-то подчинил себе. Мы несовместимы.
— Что заставляет тебя думать, что я попытаюсь подчинить тебя своей воле?
— Я просто видела тех людей в клинике, — усмехнулась она, — которые полностью послушны тебе.
— Но, Лени, это же на работе, — подался он вперед. — И это не имеет никакого отношения к моей личной жизни.
— Ты даже не представляешь, какое влияние оказываешь на людей!
— Прежде, чем принять решение, ты могла бы дать мне шанс, Лени… Что ты теряешь?
— Я не имею права, — вскочила она. — Я должна учитывать интересы Джои. Я боюсь, Рэнд, что он слишком привяжется к тебе.
— Ну, тогда Джои приобретет нового друга, впрочем так же, как и я, — он тоже поднялся. — Что в этом плохого?
Лени, запустив пальцы в волосы, подумала, что эти опасения обоснованы, но дело в том, что когда она их озвучивала и облекала в слова, они вдруг потеряли всякий смысл.
— Я…
Он взял ее за руки и нежно сжал их.
— Лени, тебе не стоит держать такую оборону. Я никогда не причиню ни малейшего вреда ни тебе, ни Джои.
— Почему я так безудержно хочу верить тебе? — медленно, с тоской в голосе проговорила она.
