Aurelia - Ангел мести
"Аа, Кларисса". Я скалюсь на Китами, зовущего меня просто по имени. "Именно так выглядит sepukku, но поскольку вы – англичане - не имеете чести, то ваш отец не заслуживает достойной, благородной смерти". Его горящие глаза вновь обращаются к своей жертве - к моему отцу, который поднимает на него взгляд, полный боли и замешательства.
"Что?" Отец едва способен говорить, кровь, покрывшая его губы, пузыриться, когда он еле слышно шепчет: "Что мы сделали, почему вы убиваете нас?”
"Что? Прибыв сюда - на эту землю, вы подписали себе свой собственный смертельный приговор, сэр Реджинальд. Сэр... " Китами плюет на моего отца. "Вы - бич этой страны, вы и ваша Британская империя, а такая зараза должна быть уничтожена".
Несмотря на то, что я помещаю себя в пределы досягаемости этого безумца, я мчусь к отцу. Слезы заволакивают мои глаза и, возможно, так даже лучше. Он оседает мне на колени, едва дыша, в то время, как его жизненные силы уходят вместе с кровью, которая истекает в постоянно-расширяющуюся лужу, образовавшуюся вокруг его ослабевшего тела. Я не отваживаюсь взглянуть на рану, ибо знаю, что почти наверняка потеряю сознание, как только сделаю это.
"Отец", - шепчу я. Что я могу сказать о своей жизни с человеком, который воспитал, любил и направлял меня? Последняя пара лет была особенно тяжела после того, как мать покинула нас, скончавшись, но он сделал всё, что мог, что было в его силах, не отдав меня на воспитание няньке или гувернантке. Он исключительный человек, и не в коей мере не заслуживает подобной смерти.
Я поднимаю дрожащую руку к его лицу, проводя пальцами по медленно бледнеющей коже. Он смотрит в мои заплаканные глаза, и последнее, что он видит в своей жизни — верную долгу дочь. Я просто держу его в то время, как он умирает, и вот его поверхностное дыхание замирает на полувздохе. Безжизненные глаза отца уставились в пустоту, больше не способные видеть всего того, что было ему так дорого. Я закрываю их пальцами, не желая более, чтобы они созерцали окружающую смерть и дух истребления.
Подняв голову я смотрю на убийцу и вижу, как он упиваясь, впитывает мои страдания. Умоляюще, я смотрю в сторону ворот, желая, чтобы Ецуко появилась как можно скорее, прежде чем станет слишком поздно. Китами идет по направлению ко мне, и я отчетливо понимаю - вот и пришло мое время.
"Почему? Почему именно меня?" Я не понимаю, что происходит. Что я сделала, чтобы оскорбить или обидеть этого мужчину?
"Кларисса, вы просто пешка и ничего большего". Обыденным тоном продолжает он, называя меня по имени так, как если бы он являлся моим мужем.
"Я не понимаю".
"Нет, не понимаете, я так думаю, что вы не понимаете в чем дело, поскольку вы женщина, и подобные вопросы не интересуют вас. Однако в этот раз я позволю себе удовлетворить ваше любопытство". Он замолчал, окинув меня взглядом, словно я была какой-то убогой собакой, которой он собирался бросить кость. "В то время, пока посол возглавляет посольство, ваш отец курировал грузооборот британских товаров, прибытие, хранение и получение в порту". Я не совсем представляю, о чем он говорит, но с другой стороны - отец никогда не рассказывал мне о своей работе. Китами вздохнул, глядя на меня, как на недоразвитого ребенка. "Оружие. Кларисса, ваш отец был ответственным за поставку винтовок в нашу страну. Вы – англичане - изменили правила ведения войн, и если мы – самураи - хотим выжить, то нам придется к этому приспособиться. Мы похитили вас, чтобы вынудить вашего отца передать нам оружие".
”А почему вы просто не захватили винтовки силой?”
”Потому что нам нужно время, чтобы научиться пользоваться ими. Захватив винтовки силой, мы привлекли бы внимание армии, и, наверняка, стали бы преследуемой дичью. А ваш отец смог бы потерять следы оружия в бесконечной бумажной волоките до тех пор, пока мы не были бы готовы”.
”В таком случае, потом я стала бы бесполезным для торгов материалом”. Его молчание красноречиво сказало мне всё, что я хотела знать. Я была полезной то тех пор, пока он не получит оружие.
”Тогда, зачем это?” Я махнула рукой, указывая на окружающую нас смерть и разрушения.
"Ваше похищение потерпело крах. Без вас, находящейся в моих руках, у меня не было контроля над сэром Реджинальдом. Но мало того, вам снова удалось отличиться".
”Вы начали соединять части происходящего в единое целое. Это было всего лишь вопросом времени, прежде чем вы рассказали бы отцу, то что поняли. Надо сказать, что вы оказались слишком сообразительной на свою собственную голову”. Он по-прежнему упорствует, обращаясь ко мне по имени, используя эти слова, как словестные пощёчины.
”Всё, что вам, Кларисса, следовало бы сделать, это просто успокоиться и не задавать лишних вопросов, по крайней мере, до тех пор, пока все не уляжется, а я на это время затаился бы снова”.
"Однако ваш посол договорился о встрече с Императором для подписания соглашения, позволяющего пребывание в моей стране гораздо большего числа иностранцев. Я не могу позволить случиться этому. Я дал клятву - защищать свою страну от вмешательства в её жизнь иностранцев. Это - моя страна, не ваша. Нападение на посольство позволит уничтожить всё договора, по которым ваше правительство желает закрепиться на нашей земле.
”А ружья, зачем они вам?”
”Наша война с вами велась бы на равных. Эти ружья предоставили бы нам шанс избавить нашу страну от всех вас”.
”Значит вы shishi”.
”Как я и говорил - вы слишком умны на свою голову, слишком умны, чтобы остаться в живых”.
”Что я сделала, чем оскорбила вас, сэр?” Его взгляд полный презрения говорит мне о многом.
"Никакая японская женщина не посмела бы говорить со мной так, как делаете это вы, Кларисса. Она хорошо понимает и знает, где её место".
”И, разумеется, это место заключается в раболепном услужении вам?”
”Именно, место женщины — служить мужчине. И никак иначе. Почему вы продолжаете попытки возвысить себя?”
”Потому, что я хочу большего, Китами. Я хочу быть самостоятельной личностью, а не собственностью какого-то мужчины”.
"Ну, пока вы живете в этой стране, Кларисса, вам придется научиться уважать мужчин и осознать своё место в доме. Скажите, разве ваш отец не учил вас этому?"
"Мой отец учил меня, что любая жизнь ценна, и несмотря на то, что в светском обществе Лондона все ещё доминируют мужчины, в нашей семье я всегда была вольна говорить то, что думаю".
