Мэй Сартон - Преображение любовью
Как бы там ни было, в течение всего коктейля она и Титус невольно избегали друг друга, но, к своему удивлению, она отметила, что он умудрился во время обеда избавиться л от Гэйл. Они вместе прошли в ресторан, но, усадив Гэйл и ее мать, Титус галантно уселся рядом с одинокой, казалось, всеми покинутой престарелой леди. Элис чуть громко не рассмеялась, когда увидела в глазах Гэйл досаду. Но, наблюдая за Гэйл и Титусом, она отвлеклась и не заметила, как оказалась за одним столом с Джеком Ридом, хотя это вовсе не входило в ее намерения.
Ресторан был украшен цветами, а официанты одеты в традиционные греческие костюмы. Блюда подавались тоже национальные, и в вине не было недостатка. Все от души веселились и наслаждались поездкой. Обращались друг к другу по имени и предпочитали держаться своих групп. После обеда перешли в диванную пить кофе. Некоторые поднялись на палубу посмотреть, как корабль бросает якорь у небольшого острова Гидры. Элис с тетей были среди них. Уже почти стемнело, но как только корабль вошел в подковообразный залив, показался освещенный порт и городок над ним, который, как сияющая тиара, поблескивал огнями на фоне темнеющего неба.
— О, как восхитительно! — воскликнула тетя Луиза. — Мы должны отправиться на берег хотя бы ненадолго.
Залив был не очень большой и кораблю пришлось бросить якорь вблизи длинного бетонного мола, а для высадки пассажиров воспользовались выходом, которым обычно пользовалась команда.
Мощенные булыжником улочки зигзагами вились, поднимаясь по крутому склону, освещенные огнями редких фонарей, прикрепленных к стенам домов. Ночной воздух был тих и напоен тяжелыми запахами специй и мускуса. От земли исходило тепло.
Их группа, человек семь, медленно прогуливалась, разглядывая витрины ювелирных и сувенирных магазинчиков. Две пары решили зайти в магазин, но доктор с Элис и тетей Луизой продолжали прогулку. Во внутренней гавани стояло несколько роскошных яхт, видимо, их пассажиры сидели в кафе. Из открытого окна бара на вершине горы доносились греческие мелодии, живые и захватывающие. Прибрежная полоса была не очень длинной, меньше мили, но для тетушки и этого оказалось достаточно.
— День был трудный, — заявила она. — Я думаю, мне пора вернуться на корабль. Но ты, дорогая, можешь остаться. Я прекрасно доберусь сама.
— Мне бы хотелось побыть здесь еще немного. — Элис повернулась к Джеку Риду. — Было бы любезно с вашей стороны, если бы вы проводили мою тетю на корабль.
— О, конечно.
Но он подошел к ней и, понизив голос, спросил:
— Могу я вернуться и присоединиться к вам или меня отсылают?
— Я бы хотела немного побыть одна, если вы не возражаете. Он кивнул.
— Что ж, тогда доброй ночи.
И последовал за тетушкой.
Элис медленно дошла до ближайшего кафе, где среди столиков стояли кадки с пальмами. Садясь за столик, она расположилась так, чтобы видеть море и оказаться спиной к бассейну, в котором плавала пара осьминогов, еще не попавших на тарелку какого-нибудь посетителя. Сделав заказ, она наблюдала за публикой, прогуливающейся поблизости. Среди гуляющих оказалось несколько пассажиров с ее корабля, которые, проходя мимо, приветствовали ее. Затем она увидела Титуса. Он шел с группой, в которой, конечно же, оказалась и Гэйл.
Компания прошла мимо, дошла до конца набережной и повернула обратно. Элис собиралась проигнорировать их, поднеся стакан к губам, но услышала, как Титус сказал спутникам:
— Извините меня. Увидел одного знакомого. Доброй ночи!
Резко повернувшись, он направился прямо к ее столику. Гэйл попыталась протестовать, но, видя, что ничего сделать не в силах, присоединилась к остальным.
Элис, пытаясь прийти в себя, несколько раз кашлянула.
— С тобой все в порядке? Титус стоял, взявшись за спинку стула, ожидая приглашения сесть или просьбы оставить ее в покое.
— Да, все нормально.
— Думаю, нам надо поговорить, не так ли? В его тоне не было дружелюбия, отчего ей было легче холодно произнести:
— Если ты настаиваешь.
Титус сел, подозвал официанта и сделал заказ. В ожидании они сидели молча. Элис прислушивалась к плеску воды о стену причала, постукиванию каблуков по камням тротуара, отшлифованным бесчисленными прохожими. Она изо всех сил пыталась не думать о тех временах, когда они вот так же сиживали в кафе, подобных этому, когда они любили Друг друга и между ними было согласие.
Официант принес заказ. Титус взял бокал, сжав его в ладонях.
— Все это простая случайность, — тихо сказал он.
— Так ли? — ответила она равнодушно.
— Я занял место лектора, который отказался в последнюю минуту.
— Я слышала.
Ее удивило, что он находит нужным что-то объяснять.
Титус опять замолчал, затем поднял бокал и сделал большой глоток, как будто его мучила жажда.
— Как поживаешь?
Вопрос вырвался у него неожиданно, как будто он и не хотел его задавать.
— Прекрасно, — ответила она нерешительно. — А ты?
Он пожал плечами.
— Хорошо.
Ей хотелось задать ему массу вопросов, но она спросила лишь о самом безобидном:
— Древняя Греция — не твой конек, не так ли? Он откинулся на спинку стула.
— Я расширил свой кругозор с тех пор… за последние два года.
С тех пор, как она оставила его, не это ли он хотел сказать? Неужели он заполнил занятиями длинные, пустые часы одиночества? Но у него были сын и мать сына. А вот у нее не было никого и ничего, совсем ничего.
Она молчала, не в силах сказать ни слова. После долгой, неприятной паузы Титус спросил:
— Ты получила степень доктора?
Спрятав руки под стол, Элис сжала их в кулаки с такой силой, что ногти впились в ладони, боль заставила ее прийти в себя, и она покачала головой:
— Нет, я ушла из университета, сразу ушла. Он наблюдал за ней, но она старалась не встречаться с ним взглядом.
— Мне об этом говорили. Как это… — он подыскивал слова, чтобы выразиться потактичнее. — Как жаль, какая потеря! Извини.
При этих словах она вскинула голову.
— Почему, черт возьми, ты должен извиняться? Это было мое решение. Уж если я что и потеряла, так в первую очередь свое время, изучая египтологию.
Титус стиснул зубы.
— Мне кажется, что со мной ты также потеряла время?
— Судя по финалу, да, — бросила Элис, ее щеки горели. Но затем она прикусила губу и медленно покачала головой. — Нет, это не правда.
Он удивленно поднял брови.
— Ты, кажется, немного повзрослела.
— Черт возьми, не надо такого покровительственного тона!
Удивление мелькнуло в глазах Титуса, но тут же погасло.
