Роуз Шепард - Любовь плохой женщины
Неудобством же она считала этот слабый, но стойкий след скуки. Повсюду она видела признаки дня, проведенного в бездействии. Передвинутые мелкие предметы, сувениры — подхваченные равнодушными руками, подверженные поверхностному осмотру, потом отставленные. Начатый и брошенный кроссворд, в который неверные ответы сначала были небрежно вписаны, а потом вычеркнуты или заменены другими неверными ответами. Испещренный закорючками блокнот у телефона — цифры и нечитаемые записи свидетельствовали о бесцельных беседах бог знает с кем.
— Хотя что я зря стараюсь: понятно, что ты не станешь ее выпроваживать, — продолжила Элли с присущей ей резкостью, — потому что в душе ты любишь, чтобы на тебе ездили.
— Нет! Я очень этого не люблю.
— Тогда ты просто трусиха! Боишься испортить отношения? Боишься, что тебя не будут любить?
— Ну и что? Все этого боятся. Даже ты.
— Это риск, на который я готова пойти.
— Тебе просто нравится провоцировать, это твой стиль, Элли, хотя тебе так же нужна симпатия окружающих, как и всем нам. В общем, я поговорю с Наоми, но по-своему.
И Кейт поговорила. И, сделав это по-своему, не преуспела.
— Может, съездишь ненадолго к Джеральдин? — отважилась она вчера задать вопрос звенящим от лицемерия голосом. — Я собираюсь к ней завтра. Могу и тебя захватить. Смена обстановки тебе не повредит. И я считаю, что полезно бывает удалиться от своих проблем на некоторое расстояние. Так можно взглянуть на все с совершенно новой точки зрения. Кроме того, свежий воздух пошел бы тебе на пользу. — Кейт действительно верила в благотворное воздействие свежего воздуха, в его оздоровительный эффект. Она уже рисовала в своем воображении, как вывезенная на природу Наоми воспрянет, как на ее бледных щеках вновь зацветут розы. — Ты выглядишь ужасно больной.
Но нет, Наоми была непреклонна, она не может уехать из города, она должна оставаться в Лондоне из-за работы.
— Какой работы? — опрометчиво и нечутко поинтересовалась Кейт.
Опять слезы. Просто реки слез, всхлипывания и утирание щек ладонью:
— Я бросила карьеру ради этого ублюдка, — рыдала Наоми, частенько оперирующая полуправдами. — Я все бросила ради него.
«Она так зависела от Алана», — рассуждала Кейт во вторник утром, снимая с решетки гриля остатки вчерашнего цыпленка. Пушкин и Петал, в состоянии возбужденного предвкушения, вдыхая слегка сернистый запах курятины, с мурлыканием терлись о ее лодыжки.
Кухня была наполнена дрожащим утренним солнцем, которое к полудню уйдет, милосердно забирая с собой разводы с оконного стекла, скопления пыли и другие признаки не самой тщательной уборки.
На комоде лежала нераспечатанная почта. Там было два письма для Алекса — из банка и от строительной компании, обратила внимание Кейт, но бездумно, поскольку прошли те времена, когда по почте приходили загадочные конверты, по-девичьи аккуратно надписанные фиолетовой пастой, надушенные как целый бордель и запечатанные любовным поцелуем. Корреспонденция же последних лет не требовала ни принюхивания, ни разглядывания на свет.
И так же прошли те времена, когда от стука крышки почтового ящика, шуршания газет, свиста почтальона у Кейт замирало сердце: пришел чек от Дэвида или нет?
На лестнице послышались нетвердые спросонья шаги Алекса.
— Как это ужасно, да? — проговорила Кейт почти довольным тоном, адресуя свои слова дверному проему, где вот-вот должен был появиться его силуэт. Сама она наклонилась, чтобы разложить неаппетитные полоски мяса в кошачьи миски.
— Что ужасно? — спросил Алекс без особого интереса.
Кейт со стоном выпрямилась и, держа руки перед собой, пошла к раковине, чтобы смыть жир.
— Как это неправильно, что в то время как половина мира голодает, наши киски трескают откормленных кукурузой цыплят.
— Не думаю, — сказал Алекс, — что наши киски согласятся с тобой. Уверен, что, с их точки зрения, все справедливо. Это вопрос точки зрения.
Тем временем далекие от подобных рассуждений Пушкин и Петал ели и бросали жадные взгляды на миски друг друга, боясь, что другому досталась лучшая порция, пока наконец не убедили себя в этом и не поменялись местами.
— Наверное, ты прав. И к тому же разве можно что-то изменить? Не посылать же объедки в общество по борьбе с бедностью? — Быстро успокоив таким образом внезапный приступ сознательности, она сунула в гриль два куска зернового хлеба и спросила: — Ты завтракать будешь?
— Тосты не хочу. Но, если я не ошибаюсь, тут пахнет свежим кофе…
— Нет, ты должен съесть хоть что-нибудь, — заволновалась Кейт. — К одиннадцати часам ты от голода упадешь в обморок.
— Да? Ну ладно, давай.
Он зевнул, прикрыв рот ладонью. Он сгрызет этот тост, напоминающий по вкусу опилки, только чтобы сделать Кейт приятное. У него был очень мужской аппетит, иногда сильный, иногда не очень, и ел он, как все мужчины, только ежели был голоден — что было трудно понять такой женщине, как Кейт, в которой аппетит и эмоции были перемешаны воедино.
— Если поторопишься, — предложила она, — я подвезу тебя к метро. Но мне надо выехать не позже восьми.
— А, не надо. Я сегодня в офис не пойду. Сначала поработаю дома с бумагами, а в обед у меня деловая встреча.
— Что-нибудь интересное?
— Мне предлагают разработать новый дизайн одного журнала. Думаю, да, это будет интересно.
— Угу. — Улыбаясь, она налила ему кофе.
«Мой сын график-дизайнер», — любила она говорить сама себе и говорила бы другим при каждой возможности («Помогите, помогите, мой сын график-дизайнер тонет!»), не будь в ней так развито чувство самоиронии.
Сейчас ее сын график-дизайнер сидел, положив локти на стол, и вежливо слушал радиопередачу «Мысль дня». Раз уж какой-то человек взял на себя труд поразмышлять о природе и значении человеческих отношений, а потом решил поделиться выводами, то следует, по крайней мере, выслушать его.
— Масло или маргарин?
— Да, спасибо.
— Так что?
— Что? А, извини. Все равно.
Во имя артерий Алекса она выбрала для него полиненасыщенный маргарин.
— Ну а ты? — хотел он знать. — Какие у тебя на сегодня планы?
— Отличные планы. — Она глубоко вдохнула и прикрыла глаза, словно наслаждалась изысканным ароматом розы. — Сначала поеду в центр садоводства. Потом кое-что посажу у Горстов. А после обеда загляну в книжный магазин.
— Но сначала к Джеральдин, да? — Он презрительно фыркнул в кофе, так как из всей человеческой расы одна его тетя вызывала у него неприязнь — из-за ее высокомерного отношения к Кейт. — Она заставляет тебя отрабатывать каждый грош.
