Вера Копейко - Тобой я стану
Рита выстрелила, лист бумаги, пробитый в самом центре, упал.
— Молодец. Я бью из этой винтовки белку. Ты бы тоже смогла.
Все шесть дней, которые Рита провела у Ивана дома, она стреляла.
— Не знаю точно, как должен стрелять человек, который занимается биатлоном, девочка, но на охоту я бы тебя взял, — сказал отец Ивана на прощанье.
А мать сделала ей подарок.
— Рита, ты видела наши бисерные украшения?
— Я даже хотела спросить, не означают ли что-то особенное ваши колечки. Они на девочках, на унтах, на малицах…
— Конечно, — мать Ивана улыбнулась. — Бисером вышивают у нас все, всегда. Мы с девочками придумали символ нашей большой семьи — желтый круг, это солнышко. Каждая бисеринка — кто-то из нас. Потому что все вместе мы светим друг другу даже в длинные-предлинные ночи. Девочки сплели тебе колечко с нашим знаком. Мы тебя полюбили, а девочки теперь всегда будут печь блины. И еще… — Она смутилась. — Может, тебе просьба покажется смешной, но…
— Нет, нет, говорите, я сделаю все, что могу. — Рита надела на безымянный палец левой руки бисерное колечко.
— Девочки хотят, чтобы ты подарила им… немного твоих светлых волос.
Ритины глаза расширились, потом сузились. Она засмеялась.
— Ну конечно. Где ножницы!
— Не спеши, им нужно совсем немного. Они делают куклу, похожую на тебя. Они у Ивана тоже отрезали. Без меня обошлись. Они говорят, что если рядом поставить темное и светлое и долго-долго смотреть, то посетит удача…
Рита отрезала одну прядь, отдала матери Ивана.
Вездеход быстро домчал Ивана и Риту до школы. Они почти не говорили, даже не потому, что трудно из-за рева мотора и клацанья гусениц, просто им обоим казалось, что они понимают друг друга без слов.
Вечером, перед сном, Рита рассматривала свое кольцо из бисера. Если бы не оно, то все, происходившее в доме Ивана Гришкина, казалось бы глюками.
Глава 13. «Я — тоже»
Третья четверть пролетала быстро, как зима, которая неотвратимо вкатывалась в весну, даже в этом северном Тырнывате. Неотвратимо приближалось событие, к которому готовилась школа. Представители Фонда приедут в каникулы, чтобы отыскать таланты под здешними снегами. В число находок должны войти Иван и Рита.
Насчет Ивана Рита не сомневалась. Никто не споет так, как он. А Иван не сомневался, что Ритина скорость и меткость сразят наповал высоких гостей.
— Ага, ты думаешь, вы в обнимочку полетите в Новосибирск? — хихикала Люба. — Может, сразу поженитесь? — Сахарные зубки казались особенно острыми на фоне нежных губ, по которым она то и дело проходилась розовым блеском.
— Тебя не спросили, — бросила Рита.
— Не спросили, конечно. Хорошо, что сама знаешь.
Рита поморщилась. После того, как Рита побывала дома у Ивана, Люба следила за каждым шагом. Она садилась рядом с ними в телевизионной комнате, в комнате для занятий. Она даже бегала на лыжах по той лыжне, что и Рита. Иван часто катался вместе с Ритой. Они быстро отрывались от Любы. Наконец, она поняла, что лыжная слежка требует чрезмерных усилий.
Укладываясь спать, Люба говорила Рите:
— Во сне он мне не нужен. Можешь видеть его всю ночь. — Она смотрела на свою соседку прищуренным взглядом и добавляла тихо: — В любом виде.
Рите хотелось двинуть ей в нос, но она помнила, что сказала ей Галина Даниловна. Конечно, сейчас не время разбираться с Любой.
— Спокойной ночи, Люба. Я тебе желаю увидеть во сне… Хочешь, спою песенку? Спокойной вам ночи, приятного сна, желаю вам видеть осла и козла. Осла до полночи, козла до утра, спокойной вам ночи, приятного сна… Ха-ха!
Люба привстала на локте. Тонкий широкий рукав из розового шелка сполз по самое плечо. «У нее красивая рука, — отметила Рита. — Она вообще красивая вся, но какая противная».
— Ага, ты думаешь, кроме этих животных, мне некого пригласить в свой сон? Ты просто большой ребенок, Маслова. И очень глупый. — Она расхохоталась. — Если бы можно было тебя впустить в мой сон, ты бы… Ты бы… Ах, нет. Тебе такое рано смотреть. — Она упала на подушки, натянула одеяло на голову. А оттуда сдавленным голосом проговорила: — Я ушла туда, куда тебе нет дороги…
Рита закрыла глаза, приказала себе спать. Комиссия Фонда уже приехала, завтра бежать дистанцию. Значит, все посторонние мысли надо прогнать. Она умела справляться с собой.
Утром, взглянув на нее, Люба сказала:
— А ты не волнуешься. Ты сильная. Ты пробежишь, как чемпионка. Если бы я захотела, тоже смогла бы.
— А ты не хочешь? — спросила Рита, одеваясь.
— Да зачем это девушке? — протянула она, подводя глаза тонким черным карандашом. — Можно подумать, на свете нет машин, снегоходов, вертолетов. Мой отец, между прочим, может управлять даже самолетом.
— Он тебя научит? — спросила Рита с легкой завистью. Она хорошо запомнила вопрос маленькой сестры Ивана: «А что ты умеешь?». Теперь она задавала себе такой вопрос очень часто. И радовалась, когда могла прибавить что-то новое. Ей хотелось уметь все, что умеют другие.
— Ме-ня! — Люба привалилась к стене, а рука замерла перед зеркалом. — Меня всегда отвезут куда надо. В лучшем виде. Поняла?
Рита поморщилась.
— Как скучно с тобой, Люба. — Она сказала так искренне, что Любу словно подбросило. Она села прямо и спросила:
— Да неужели? Тебе скучно, а другим — нисколечко. А скоро мне будет так весело, так весело… — Она захихикала. — Еще немножко, и моя матушка дожмет отца. Тогда мы уедем в другую страну.
— Страну? — Рита удивилась. — Зачем?
— Затем, что там в сто раз лучше. Отец сможет приезжать и жить с нами сколько хочет.
— А здесь он не может? — спросила Рита с внезапной жалостью к Любе.
— У него тут жена и дети. Другая жена и другие дети.
— А почему он не разведется, если он любит твою мать и тебя?
— Потому что его жена тоже в бизнесе. И ее отец. Мне мама сказала. — Люба объясняла так спокойно, словно говорила о контрольной по физике.
— Понятно, — пробормотала Рита.
— Ты не думай, моя мать не какая-то… такая… Ну, сама понимаешь. Она училась в институте, она знает венгерский язык.
— Правда?
— Конечно, правда, — усмехнулась Люба. — А ты думала? Знаю, что ты думала. Но все не так. Венгры из настоящей Венгрии давно приезжают сюда на охоту. Иван говорил тебе, что они живут у его отца?
— Что-то такое… — Рита неопределенно покрутила рукой, — говорил.
— Однажды, меня еще не было на свете, приехали венгры и выбрали несколько детей из детского дома, чтобы увезти их к себе и выучить. Моя мать попала в эту группу. А потом она приехала обратно, мой отец увидел ее и… Вот она я.
