Миранда Ли - Мой любимый пианист
— Идемте, Николас, — позвала Фелисити. — Вам нужно встретиться еще кое с кем!
— Фелисити! — окрикнула ее Серина. — Ты не должна обращаться к мистеру Дюпре по имени!
— Все в порядке, Серина, — возразил Николас.
— Нет, не в порядке! — упрямо возразила та. — Я должна научить свою дочь уважать старших!
— Ну, в таком случае она может потренироваться, называя свою учительницу «миссис Джонсон», — отрезал Николас. — Мне еще нет и сорока, не надо делать из меня старика! Так что, если ты не возражаешь, я бы предпочел, чтобы меня называли Николас. Ну, милая Фелисити, показывай дорогу. — С этими словами он отвернулся от Серины и взял свою дочь за руку.
У Серины было слишком много вопросов, на которые ей хотелось получить ответы. Особенно на этот: если Ник так сильно любил ее, то почему за все эти годы не соизволил приехать за ней из своей Англии? Почему даже ни разу не написал?!
Но самым важным было вот что: почему он не попытался вернуть ее после их последней — и на редкость страстной — встречи? Любой мужчина, влюбленный так сильно, как Николас, судя по его словам той ночью, проигнорировал бы это письмо и помчался следом за своей женщиной!
Неудивительно, что она в итоге вышла замуж за Грега!
В холле этим утром было очень людно: все учителя, неработающие мамочки, несколько мужей, взявших выходной, чтобы помочь расставить стулья, и огромное количество детей. Приходилось признать, что за прошедшие годы Ник и впрямь научился работать с людьми. Он был обходителен — слишком обходителен.
Так же мужчина вел себя во время того интервью, которое Серина видела по телевизору пару лет назад. Однако собственными глазами видеть Николаса таким же… Пара минут — все здесь готовы считать его своим лучшим другом, и в первую очередь Фелисити.
— Мам, правда, он просто потрясающий?! — восторженно воскликнула девочка, когда Николас отошел в сторону. — И та-акой симпатичный! Как ты думаешь, а у него в Нью-Йорке есть девушка?
— Думаю, да, — ответила Серина, удивившись про себя, почему эта мысль ее не посетила раньше. И поразившись той боли, которую она неожиданно вызвала.
— Возможно, та японская скрипачка, — продолжала Фелисити, пребывая в блаженном неведении о страданиях матери. — Она очень хорошенькая! Я спрошу у него.
— Даже не думай! — отрезала Серина. — Это было бы очень некрасиво.
— О… ты правда так считаешь? Ну, тогда ты его спроси, мам! Позже, когда будете вместе обедать!
Серина закатила глаза.
— Кто сказал тебе, что Николас пригласил меня на обед?
— Он сам. Только что.
— Понятно, — раздраженно вздохнув, отозвалась женщина. — Полагаю, я смогу как-нибудь это выяснить. Но тебе-то что до этого, а?
Выражение лица Фелисити стало до невозможности хитрым.
— Ну, я подумала… Возможно, если у него нет подружки, вы могли бы, как раньше… знаешь… Сблизиться, подружиться… Я хочу сказать, когда-то ведь вы встречались.
— Бога ради, Фелисити, сколько раз мне тебе повторять, что мы только пару раз сходили на свидания, и ничего большего!
— А миссис Джонсон говорит совсем другое. Она рассказала мне, что вы были не разлей вода. И Нанна говорила, что ты плакала несколько недель, когда Николас уехал учиться в Лондон.
— Знаешь что, Фелисити, поменьше слушай сплетни. Мы с Николасом были очень хорошими друзьями, как я тебе и рассказывала. Ничего романтического между нами не было. Что до моих слез… В то время как раз с папой случился удар, и я была очень расстроена. Так что отъезд Николаса из Роки-Крик здесь был совершенно ни при чем. Ты все неправильно поняла, юная леди. Пожалуйста, не пытайся продолжить дело тех девчонок из офиса. Я очень любила твоего отца и не хочу встречаться с кем-то еще или тем более выходить замуж, и уж особенно не за Николаса Дюпре! Я ясно выразилась?
Фелисити хватило совести повесить голову после этой отповеди. К несчастью, поверх ее головы Серина встретилась взглядом с голубыми глазами Николаса.
— Что ж, думаю, мои дела здесь завершены, — с каменным лицом произнес он.
«Хоть бы он не расслышал всего того, что я наговорила Фелисити!» — взмолилась про себя Серина. Но при этом она понимала, что надеется зря.
— Мы с мистером Тарлтоном решили, что я должен быть здесь завтра в час тридцать, — отрывисто бросил Николас. — Это достаточно рано, Фелисити?
— Вполне, конкурс талантов начнется не раньше двух. Вы ведь останетесь потом на праздник, правда?
— Разумеется. А теперь мы с твоей мамой отправимся в Порт-Макуайр, пообедаем, вспомним старые времена, поговорим о былых годах.
Серина кисло посмотрела на Ника и с усилием улыбнулась своей дочери.
— Я буду дома не позже четырех, милая, — сказала она. — Вы к тому времени уже закончите украшать зал?
— О да, конечно. Мы и сейчас уже почти все сделали. Но Кирсти хочет отрепетировать свой завтрашний выход, да и мне нужно попрактиковаться. Один из тех этюдов, которые я выбрала, очень сложный.
— Ты меня окончательно заинтриговала. Что же ты собираешься завтра сыграть? — произнес Николас.
Фелисити выглядела очень довольной этим замечанием.
— Простите, но рассказать не могу. И ты тоже ему не говори, мам!
— Как я могу рассказать то, чего сама не знаю? — несколько сухо отозвалась Серина.
— Вот и хорошо, — с жизнерадостной улыбкой откликнулась ее дочь. — Ну что, тогда пока! Увидимся, когда приедешь домой! — И Фелисити помчалась помогать своим друзьям.
— Подозреваю, что ты знаешь, что она собирается сыграть, — произнес Николас, положив свою сильную руку на ее локоть и направляясь к двери. — И по каким-то причинам ее выбором недовольна. Подозреваю, по тем же самым, по которым тебя не устраивает мой приезд в Роки-Крик.
— Не вижу причин этому радоваться! — резко бросила Серина, как только они оказались на улице, вне пределов слышимости.
— Может, и нет! — в том же тоне отозвался Ник. — Но не вижу причин, по которым ты должна так дергаться! Вроде бы у тебя нет больше мужа, который стал бы возражать против нашего воссоединения. И ни о каких новых приятелях я не слышал.
Серина вывернулась из его рук и остановилась.
— Нашего воссоединения?! — Она посмотрела на Ника горящими от негодования глазами. — Никакого воссоединения не будет! Если бы я могла поступать в соответствии со своими желаниями, то не было бы и никакого обеда! Но ты устроил все так, что я не смогла отказаться, не показавшись невежливой! А что касается того, чтобы вспомнить старые добрые времена… Не думаю, что это случится, Николас Дюпре. Я бы не позволила тебе снова прикоснуться ко мне, даже если бы ты был последним мужчиной на земле!
