Светлана Малинкина - Парадокс любви
Художник звонил Миле каждый день, в рабочее время. Первые дни Мила была очень расстроена. Потом успокоилась и повеселела: сыну стало лучше. От встреч Мила отказывалась: «Сейчас не время. Подожди».
Художник не настаивал. У него было много женщин, и он хорошо знал: материнский инстинкт — самый сильный. А тому, кто умеет ждать, достанется награда.
Несмотря на то, что у него с Милой произошло все так быстро, Художник не ощутил вкуса победы. А он был из породы победителей! Он легко влюблял в себя молоденьких дурочек и женщин постарше, умело преподнося себя во всей красе: аристократическая внешность, изысканные манеры, неоспоримый талант… А Милу к нему подтолкнула не любовь… Она сделала это от обиды на кого-то, от недовольства кем-то или назло кому-то. И этот «кто-то» — ее муж. Или она сделала это просто от скуки. А ему нравилось, когда женщины сходили по нему с ума. И Мила не должна стать исключением!
Жена большую часть года живет в Испании. Несколько лет назад он удачно прикупил там небольшой уютный особнячок на побережье. Дочка учится в Англии. Так что «до пятницы» он совершенно свободен!
С женой у него был взаимовыгодный брак. Он ей — материальные блага. А она ему — ребенка и защиту от посягательств других женщин. Он всегда мог сказать очередной пассии: извини, мол, женат…
Про Милу Художник понял, что она умная женщина. И не хищница. К ней нужен другой подход, чем к дурочкам. Такие, как она, влюбляются постепенно, находя в своем партнере все новые и новые положительные качества души. Ценят эрудицию, романтизм… А подарки любят вообще все женщины! Не зависимо от IQ. Поэтому он решил купить Миле что-нибудь «ювелирное». Не очень дорогое, но оригинальное. Чтобы выглядело дороже, чем на самом деле. Женщины терпеть не могут скупых. Это раз! И два: надо выучить еще несколько стихотворений! Кажется, на нее это действует. В Художнике проснулся охотничий азарт. Собственно, он и не засыпал никогда!
* * *— Ну, как там у тебя с ним? — Машка хотела быть в курсе дела.
— Мы не видимся. Но он звонит мне каждый день: читает стихи… Вот скажи: ты можешь представить себе Андрея, читающего стихи?!
— Это вряд ли. Милка, ты знаешь, я долго думала на счет оргазма. Ведь, действительно, надоело думать во время секса: «А не побелить ли потолок?» Или представлять себе Брэда Питта.
— А мне больше Джони Депп нравится.
— Мила, а ты помнишь что-нибудь из того, что он тебе читал?
— Сегодняшний кусочек только:
Мы так с тобой внезапны,
Как дождь среди зимы.
О нас никто не знает,
Пожалуй, даже мы…[4]
— …Я тебе завидую… И все равно говорю: не спе-ши!
* * *Поход на званый обед к маме был отложен до выздоровления Максима. И вот этот светлый день настал. Мила смотрела на бледного и похудевшего сына и думала: «Сейчас мама всплеснет руками и снова начнет причитать, что мы ребенка уморили». Она всегда так делала, давая понять, что Мила мало внимания уделяет семье и слишком много — работе. С мамой у нее были непростые отношения. Мила ее любила, но жить еще когда-нибудь вместе, под одной крышей не хотела бы. Мама во всем всегда права. Переубедить ее в чем-то просто нереально. Половина застольных бесед — о пользе того или иного продукта. Крайне отрицательно мама относилась к кофе: «Это яд для организма! Надо заваривать шиповник!» И каждый раз она строго спрашивала: «Вы дома пьете кофе?» И они дружно мотали головами: «Что ты, мама! Конечно, нет! Неужели мы не понимаем!»
Мама открыла дверь:
— Уморили ребенка! Максим, у тебя одни глаза остались!
— Бабуля, я просто болел гриппом! Привет!
— Привет, мам! Между прочим, Максим кушает не только по воскресеньям у тебя. Дома мы его тоже изредка кормим. Как ни странно…
— Девочки не ссорьтесь! — в прихожую втиснулся Андрей. — Привет, мам! Как ваше самочувствие?
Мила всегда поражалась способности мужа находить с тещей общий язык. Он подробно расспрашивал о самочувствии, обсуждал цены на продукты и коммунальные услуги, прогнозы погоды. Милу эти разговоры начинали раздражать уже через пятнадцать минут. Иногда ей казалось, что мама Андрея любит больше, чем ее. Собственную дочь.
* * *Выздоровевший Максим снова стал все вечера напролет проводить вне дома, с друзьями. А Мила и Андрей, сплотившиеся во время болезни сына, снова зажили как прежде. Довольно скучно.
Мила, наконец, согласилась встретиться с Художником. Он сказал, что хочет написать ее портрет. И Мила подумала: когда еще у нее будет портрет, написанный известным художником, за работы которого платят такие деньги? Да никогда!
Позирование оказалось изнурительным занятием. Довольно быстро затекла шея и начала ломить спина. Мила уже стала задумываться: а так ли нужен ей этот портрет?
— Потерпи. Я буду рисовать быстро. Мы справимся за три-четыре сеанса. От силы — пять.
— Три-четыре?!
— Мила, подними подбородок. Вот так. Давай я тебя развлеку стихами?
Мила кивнула.
— Не кивай и подними подбородок.
— О Господи!
В мой старый сад,
Ланфрен-ланфра,
Лети, моя голубка.
Там сны висят,
Ланфрен-ланфра,
На всех ветвях, голубка…
Ланфрен-ланфра,
Лан-тати-та,
Там свеж ручей, трава густа…
Постель из ландышей пуста…
Лети в мой сад, голубка…
Мы легкий сон,
Ланфрен-ланфра,
Сорвем с тяжелой ветки.
Как сладок он,
Ланфрен-ланфра,
Такие сны так редки.
Ланфрен-ланфра.
Лан-тати-та,
Но слаще сна твои уста,
И роза падает с куста
Тебе на грудь, голубка…
В моем саду
Ланфрен-ланфра,
Три соловья и ворон.
Они беду,
Ланфрен-ланфра,
Любви пророчат хором.
Ланфрен-ланфра,
Лан-тати-та,
Свети прощальная звезда,
Любовь последняя чиста,
Лети в мой сад, голубка…[5]
У Милы перехватило дыхание от негромкого волнующего голоса. От прочувствованного чтения. От самих стихов. Они ей очень нравились. Давно.
— Я соскучился…
Художник вытер и отложил кисти. Это стихотворение всегда срабатывало безотказно.
* * *Мила чувствовала, что влюбляется. От встречи к встрече. Художник ухаживал красиво. Изысканно. Каждый раз старался ее чем-нибудь удивить и порадовать. При этом у него был такой вид! На его лице было написано: хвалите меня, восхищайтесь мной.
