Ольга Сенько - Красота в наследство
Она сказала ему, что замерзла и пора ехать домой. В тоне ее голоса он уловил легкую досаду. Они пошли к электричке.
«Может быть, она хочет того же, а я, как баран, таскаю ее по этому дурацкому лесу? Рискнуть — не рискнуть. А что я теряю?» Сергей почувствовал, что третьего раза не будет. Ирина не любила ждать подолгу и была сейчас зла, изо всех сил сдерживая себя.
«Черт, — подумала она, — ну почему я в этой жизни не могу получить самую простую вещь, которую имеют все. Даже самые замызганные и уродливые бабы. То ли выбрала неправильно, какой-то вялый попался, то ли боится, но сколько можно бояться? Вроде бы симпатичный, здоровый, высокий. Может, у него комплексы? Хотя это у меня должны быть комплексы, я в первый раз. Стоп. Уже приехали. Если не созрел, а это сейчас выяснится, больше ни за что. Никаких встреч. Пустая трата времени».
Зря она так разозлилась. Он напросился на кофе, пытаясь произносить заученные фразы спокойным, уверенным голосом. Мило улыбнувшись, она пригласила его в дом. Пока он рассматривал фиалки, достала кофемолку и джезву. Он вызвался молоть, разглядывая необычную конструкцию, пытался успокоиться. Она в это время прикидывала, лихорадочно вспоминая, сроки месячных — все в порядке, нечего бояться. А все и дальше было в порядке. Выпили кофе из ее белых хрупких чашек, он ел ее глазами, потом сказал тихо:
— Ты, конечно, знаешь, какая ты красивая. Я таких никогда в жизни не видел. Ты мне очень нравишься, Ирина. — Он целовал ее, запрокидывал голову, проникая языком ей в рот. Иринино так измотавшее ее за последнее время желание вспыхнуло с новой силой. Заныл опять живот, намокли трусики, а он ласкал и ласкал ее, не веря своему везению. «Обалдеть, обалдеть», — стучало молотком в мозгу Сергея в унисон с разыгравшимся сердцем. Наверное, правильно говорят, что мужчина в такие минуты ничего не соображает. Он почти не соображал. Ирина мягко утянула его в комнату, они медленно перемещались к дивану. Он уже снимал с нее одежду, одной рукой ласкал грудь, а другой пытался расстегнуть лифчик. Несмотря на некоторый опыт, это ему не удавалось. Ирина расстегнула сама. В этой возне с раздеванием сначала ее, потом его, она вдруг осознала, что ее возбуждение бесследно прошло в самый нужный момент, а в голову лезут разные ехидные мысли, вроде: «Ну что, дождалась дефлорации, дура?» Но отступать было поздно. Она прикрыла глаза и застонала еле слышно, чтобы не выглядеть идиоткой. Из-под приспущенных век разглядывала его торчащий член. Ей вдруг стало весело. Ничего, на трезвую голову я все спокойно рассмотрю. Боже, ну и штуковина! На конце его выступила капля, почему-то напомнив зиму, мороз и как-то виденного маленького мальчика, румяного, с висящей из носа соплей. Дура, одернула себя Ирина. Надо сосредоточиться, вспомнить быстро или сон, или порнушку. Подумав, она опять чуть слышно застонала, изображая страсть. Он добросовестно продолжать ласкать ее, сам сдерживаясь из последних сил. Затем, совсем изнемогая, раздвинул ей ноги и сильным толчком вошел в нее. Боль при этом она испытала, но не такую сильную, а теперь ждала, что, возможно, захлюпает кровь. Он постанывал, трахал и трахал, забыв обо всем на свете. Ирина, полежав немного, решила, что все обошлось и крови вроде бы нет, и непонятно, что она об этом так переживает, решила, что так лежать нельзя. Об этом говорили и девчонки в общежитии, упоминая бревно, да и в порнухе пары двигались взаимообразно. Она попыталась двигаться в такт, ничего, вроде получилось, он стонал все громче. У Ирины мелькнула мысль о соседях, да и надоело уже. Непонятно, в чем тут смысл, продолжала она анализировать ситуацию, когда он наконец с громким стоном упал на нее и задергался. Вот тут она почувствовала внутри что-то горячее, липкое и влажное. Мне надо тоже принять участие, догадалась Ирина. И вслед за ним тоже застонала и вздрогнула несколько раз, изображая оргазм. Хорошо, что он был ей знаком не понаслышке. Они долго лежали, он гладил ее волосы, повторяя:
— Моя девочка, моя девочка.
Сначала она решила, что он догадался, потом поняла, что нет. Стало жалко его, обманутого. Себя тоже. Впрочем, Ирина думала, что так и должно быть. Везде написано, что в первый раз у девушки ничего не получается из-за страха, боли и по прочим причинам. Поэтому надо будет себя приучать, тренировать и так далее. Короче, делать все, чтобы удовлетворяться естественным образом, как все.
— Тебе было хорошо? — тихо спросил он, заглянув ей в глаза.
— Конечно. Ты потрясающий мужчина, — ляпнув, Ирина с досадой подумала, что сейчас последует вопрос, а с кем она его сравнивает, придется что-то срочно врать. С одной стороны, вроде бы и ничего, ведь она тут расшибалась в лепешку, изображая опытную любовницу. Пусть он и дальше так думает. А никаких прав на нее у него нет, и быть не может. Ирина посмотрела на приобретение. Хорош. Длинное мускулистое тело, волосатость умеренная. Ей не нравились ни безволосые, ни слишком волосатые мужчины. Тут все было в порядке. Мышцы тоже есть. Наверное, сильный. А он, успокоившись, рассматривал Ирину. И опять изумлялся, до чего совершенна каждая линия ее тела. Сложение довольно хрупкое: тонкая талия, абсолютно плоский живот, идеальной формы грудь с розовыми нежными сосками. Он зажмурил глаза. Сказка какая-то. Таких женщин не бывает. В голову полезли всякие богини Афродиты. Вот что, наверное, имели в виду древние греки. А может быть, такой была Елена, из-за которой развязалась Троянская война. Ирина позвала его на кухню пить кофе. Он уже почти созрел для повторения и не хотел ее отпускать, но понял, что перечить ей не в силах. Кофе был сварен и выпит. Его повторные попытки Ирина опять мягко пресекла, обнадежив на будущее. А потом намекнула, что пора и честь знать. Причем сделала это очень тонко и необидно. Об этом он догадался уже по дороге домой.
Он был счастлив. Даже вспоминать ни о каких других женщинах не хотел. Опустошен, горд и счастлив. Его любила самая красивая женщина на Земле. Конечно, любила или нет, вопрос спорный. Но она ему принадлежала. С этим утверждением, насчет красоты, конечно, может поспорить только тот, кто ее никогда не видел. Кому не выпало такого счастья — видеть ее хоть раз. Мысли хаотично толпились в бедном, одуревшем от счастья мозгу математика. Он и сам чувствовал себя идиотом. Ирина оказалась права, утаив от него всю правду, иначе он сошел бы с ума.
А она, закрыв за ним дверь, неизвестно почему долго смеялась. Это не было похоже на истерику. Просто ей было очень весело. Не познав тайны наслаждения, она получила опыт, рассталась с девственностью и вдобавок справилась с задуманной ролью.
Глава 8
В жизни Ирины кое-что изменилось. На занятия она продолжала ходить исправно, посещая лекции и коллоквиумы, семинары и лабораторные, покорно изучая химию, ботанику, зоологию, виды, типы, классы и так далее. Нельзя сказать, чтобы это ей нравилось. Просто привычка к учебе, усвоенная с детства, до сих пор была сильна, а дисциплинированность и обязательность не позволяли пропускать занятия. Хорошо воспитали девочку родители. Интереса к учебе она не испытывала никакого, зато ей было забавно наблюдать, как и чем живут сокурсники, кто напился, кто влюбился, кто с кем спит. Она никогда не вмешивалась в разговоры, не давала советов и не отпускала комментариев, наблюдая со стороны, внешне равнодушно, но на самом деле с любопытством. К ней с расспросами никто давно уже не лез. Знаете, как изучают акул в их естественной среде обитания? Человек с аквалангом помещается в клетку с толстыми металлическими прутьями, чтобы акулы его не сожрали, и опускается в воду. Снимает, замеряет, короче, наблюдает за животными. Вот примерно так же устроилась Ирина в студенческой среде. Она не хотела, чтобы про нее многое узнали, хотя и скрывать ей было особенно нечего. Но так жить казалось удобнее.
