Людмила Волок - Сделка
– Дальше – тебе надо с ней просто быть, – Вера нервничала все больше, и даже не заметила, как перешла на «ты». – Дарить радость. Помочь быть счастливой все то время, которое у нее осталось.
И Сергей вдруг сдался. Да, странное предложение. Даже какое-то… ненормальное. Но он ведь не будет совершать ничего преступного или даже «просто плохого», наоборот… Может, действительно, поможет хоть немного девчонке. Напрягало одно: ему придется лгать.
Но он молча кивнул, и Вера Николаевна облегченно вздохнула.
Пора было переходить к финансовому вопросу, а у Сергея язык не поворачивался его задать. Поэтому он подозвал официантку и попросил еще кофе – для себя и для Веры Николаевны, хотя кофе ему совсем не хотелось, а хотелось уже даже не чая, а скорее водки.
Он снова закурил, молча наблюдая за тлеющей сигаретой. Молчание нарушила Вера.
– Мы должны теперь договориться об оплате. Должна сказать, что у Анечки очень состоятельный отец, и вы можете рассчитывать на щедрое вознаграждение.
Сергей молчал, по-прежнему наблюдая за сигаретой.
– Вы, конечно, понимаете, Сережа, что все это должно остаться в тайне, – переключилась Вера. Ей тоже не хотелось приступать к разговору о деньгах. – Ни Аня, ни кто-либо другой не должен знать о нашей договоренности. Вы согласны, я правильно поняла? Почему вы молчите, Сережа?
– Да, я согласен, – медленно ответил Сергей. – Что дальше?
– Слава богу, – сделала попытку улыбнуться Вера Николаевна. – Дальше мы отправимся к Александру Петровичу, Аниному отцу, чтобы все детально обсудить. Девочку выписывают из больницы через два дня, к тому времени нужно все спланировать.
Вера достала телефон и набрала номер:
– Александр Петрович, мы скоро будем, все в порядке.
Она поднялась со стула:
– Идемте, Сережа.
Он направился за Верой. На стоянке их ждал черный лексус, и, когда Сергей расположился на заднем сиденье рядом с Верой Николаевной, ему показалось, что вся прошлая жизнь с ее бедностью и проблемами осталась за этими тонированными стеклами. Но эта мысль его почему-то совершенно не радовала.
Глава 4
Машина, тихо урча, прошуршала по гравию и остановилась точно напротив входа в особняк. Он был похож на декорацию к мексиканскому сериалу: огромный, праздничный, с арками и колоннами; не хватало только пальм по периметру. Впрочем, их с успехом заменяли туи и какие-то густые кусты с мясистыми темно-зелеными листьями.
Человек в строгом костюме (наверное, дворецкий, – с удовлетворением отметил Серега) уже поджидал машину. Шофер бросился было по привычке открывать пассажирскую дверь, но перед Серегой двери никто никогда еще не открывал, и он выбрался самостоятельно. Огляделся. Потянулся было за сигаретами – но «наверное, дворецкий» выжидательно взглянул на него, и Сергей спрятал пачку обратно в карман.
– Добрый день. Александр Петрович ждет вас. – Человек в костюме пошел вперед, посетитель отправился за ним. По дороге он еще раз оглянулся, ища поддержки у Веры Николавны, но она успела куда-то незаметно исчезнуть.
Таких огромных холлов Серега в жизни никогда не видел. Разве что на вокзале. Но Александр Петрович вряд ли отправлял поезда из своего дома, и назначение прихожей гигантских размеров было непонятным. Сергей всегда недоумевал, зачем люди вообще строят такие громадные особняки. Конечно, они богачи и все такое. Деньги – это всегда приятно. Но кому по-настоящему уютно спать в спальне площадью, как футбольное поле? Или по несколько раз в день подниматься по лестнице, как в Большом театре? Сергей подозревал, что эта строительная роскошь создается не для радости обитателей замков, а для того, чтобы поражать воображение разнообразных гостей и посетителей, то есть – конкурентов по жизни.
За такими философскими размышлениями, не пройдя и трех километров, они добрались до кабинета – такого же солидного, как и все остальные увиденные Сергеем по дороге помещения дома. Но кабинет был респектабелен до тошноты. Хозяин дома – не только не начальник вокзала, но даже не английский лорд, а наверняка в не слишком далеком прошлом – комсомольско-партийный функционер. Тогда что же делают на стенах портреты предков из восемнадцатого века? Неужто дедушки с бабушками Александра Петровича?
Сергей вошел и остановился, разглядывая портреты неизвестно чьих пращуров. Его сопровождающий вышел и закрыл за собой дверь. Сергей с любопытством проследил за ним – поклонится или нет? Или даже пролепечет что-то вроде: «Вот, ваша милость, доставили-с, позвольте удалиться?» Но дворецкий ушел молча, чем весьма Серегу разочаровал.
Хозяин кабинета сидел за большим (правда, поменьше, чем холл) письменным столом и не посчитал нужным подняться.
– Присаживайтесь, молодой человек, – он указал рукой на стул рядом со столом.
Серега присел и вопросительно поднял глаза.
– Итак, будем знакомы – меня зовут Александр Петрович.
– Сергей, – ответил Серега, хотя догадывался, что тому и так прекрасно известно его имя.
– Полагаю, предмет нашей беседы вам уже знаком, – испытующе глядя на парня, сказал отец неизвестной девушки, любовь к которой Сергею предстояло играть.
– Знаком, – согласился тот.
– Ну что ж, тогда обсудим условия сделки.
– Должен вас предупредить, что я никогда не играл даже в любительских спектаклях, – сообщил Серега. – Но я понимаю, насколько это важно для вас.
– Перейдем к вопросу, насколько это важно для вас, – с ударением на последнем слове произнес Александр Петрович. Он поднялся из кресла и подошел к окну, повернувшись к Сереге спиной. Затем вернулся на место. Он заметно нервничал, и Сергею на мгновение стало жалко этого цветущего – мало того, процветающего! – мужчину, который готов быть купить все, что угодно, для своего ребенка.
– Александр Петрович, у вас есть… другие дети?
Тот дернулся, как от зубной боли.
– Другие дети? В каком смысле? – переспросил.
– Кроме дочери. Кроме Ани.
– Нет. У меня есть только она. И, как вы понимаете, ваше появление в ее жизни меня несколько… – Он задумался, подбирая подходящее слово. – Несколько пугает. Это была идея моей тещи, Веры Николаевны. И не скажу, что мне затея слишком нравится. Хотя если вы сможете дать Ане хоть немного счастья… Любви…
Александр Петрович взял ручку со стола, покрутил ее в руках. Он молчал. «Ждет, что я скажу», – догадался Серега. И, задержав дыхание, словно собирался прыгнуть в реку с высокого моста, выпалил:
– Пятьдесят тысяч долларов.
Ольховский изумленно уставился на него:
– Ого! Вы решили одним махом поправить свое финансовое положение?
– Неважно, что я решил, и вдаваться в причины моего решения не буду, – резко ответил Сергей. Сердце бешено колотилось, на лбу выступили капельки пота. Он чувствовал себя последним негодяем, но решение уже было принято. В памяти всплыли лица родных: улыбающееся Катькино и все в слезах – мамино. И парень начал медленно успокаиваться. Он понял, что поймал свой единственный шанс, и ни в коем случае его не упустит.
