Эвелина Пиженко - Когда осенние печали. Часть 3.
— Может, всё–таки расскажешь? — разогрев ужин, Злата, наконец, уселась напротив за обеденным столом.
— О чём?.. — взяв в руки вилку, Михаил бросил на девушку короткий взгляд.
— Да ладно тебе, Миш. Наше громкое молчание уже перешло все границы. Или… может, мне уехать?..
— Только попробуй… — нарочито сдвинув брови, он решительно взял вилку, но, едва подцепив ею картофельное пюре, шумно выдохнул и задумчиво замер…
— Тогда не молчи.
Он, конечно, сразу понял, что Злата имела в виду. Просто не был готов к ответу… Встреча с родным отцом, о которой он невольно думал последние несколько дней, и к которой готовился всё сегодняшнее утро, всё равно оказалась сродни неожиданной. Он много раз видел фотографии Александра и очень хорошо представлял этого человека, но при виде него ощутил гулкие удары сердца где–то в районе висков…
Высокий, с правильными чертами лица, сохранившейся военной выправкой и спокойной, дружелюбной манерой общения, Морозов сразу располагал к себе любого собеседника. Хорошо знающий психологию и за годы службы в органах привыкший к разного рода личностям, Миша сразу уловил открытость и искренность, исходящие от этого человека. Несмотря на молодость, следователь Мясников имел в своём активе не одно раскрытое преступление, за что пользовался уважением полицейского начальства, и полностью доверял своей интуиции.
…Он даже не мог предположить, что встреча с человеком, благодаря которому он появился на свет, сможет так взволновать… Его — профессионала, который каждый день встречается с разного рода людьми, в том числе и отъявленными отморозками. Он не раз хладнокровно смотрел в глаза и убийцам, и грабителям, общался с воровскими авторитетами, тщательно продумывая каждый вопрос, улавливая в каждом ответе неслышимые простому уху нотки правды и лжи…
А вот сегодня совершенно неожиданно растерялся. Мужчина, который вошёл в кабинет, был удивительно похож на него самого… разве что был более худощав — сам Михаил обладал довольно крепким телосложением. Но черты лица… в первый момент ему показалось, что он увидел себя в зеркале — только годы спустя.
Впрочем, на фоне возникшего замешательства это сравнение произошло, скорее, на уровне подсознания. Весь последующий разговор Михаил понемногу приходил в себя, стараясь внешне ничем не выдавать своего волнения. Он сразу почувствовал к Александру искреннюю симпатию, и сам не заметил, как «дежурные» вопросы уступили место сугубо личным. Он как бы между делом спрашивал Морозова о его семье, профессии… о годах учёбы, мастерски выведав некоторые подробности, совершенно не имевшие отношения к делу Лапина. Но Александр, казалось, даже не задумывался о странностях этого допроса, отвечал охотно, искренне, как будто беседовал со старым знакомым.
Не считая Златы, которая несколько раз ненадолго заходила в кабинет, беседу двух мужчин не видел и не слышал никто, но, если бы у этой беседы всё же появился не посвящённый в тайну свидетель, он сразу бы предположил, что перед ним — близкие родственники.
— Если честно… — после недолгого молчания, так и не притронувшись к еде, Миша отодвинул тарелку и положил перед собой сцепленные кисти рук. — Я никогда не думал, что встречусь с ним — вообще. И, тем более, что–то почувствую…
— И что ты почувствовал?.. — во взгляде Златы промелькнуло некоторое напряжение, как будто она пыталась держать под контролем все его эмоции.
— Что–то странное… Не могу объяснить, что это… Но мне сразу показалось, что он — хороший мужик.
— Это я заметила, — Злата едва заметно усмехнулась и чуть прищурила красивые голубые глаза. — Было такое впечатление, что вы вот–вот телефонами обменяетесь и начнёте друг другу фотографии родственников показывать.
— А подслушивать вообще–то нехорошо… — скорчив рожицу, Миша попытался перевести разговор в шутку.
— За тобой только глаз да глаз… — Злата, напротив, сделалась очень серьёзной. — Миш… неужели так проняло?.. Ты ведь никогда раньше не хотел даже со стороны его увидеть…
— Не хотел… — глядя куда–то вперёд, он чуть поджал губы. — Хотя… я же его видел, и не раз, на фотографиях… и, в общем–то, всё о нём знал. А вот вживую… вживую впервые захотелось…
— Знаешь, если бы я не была в курсе, то решила бы, что твой Морозов — подозреваемый номер один, и ты входишь к нему в доверие, при чём, мастерски.
— Понимаешь… — он как будто не услышал её последних слов. — Я много лет знал, что отец мне не родной… Мы и раньше не были особо близки, а в последние годы совсем отдалились друг от друга… Но он всё равно был отцом… — Михаил усмехнулся, — Должен же быть у человека отец… Вот и у меня — как бы был. И — есть…
— Не мне судить… — Злата нахмурилась, — Но мою позицию ты знаешь. Настоящие отцы не отворачиваются от своих детей, даже если не уверены, что это — их дети. Поэтому, если тебя однажды будет мучить совесть по поводу Виталия Ивановича… то убей её из своего пистолета.
— Я всегда знал, что ты плохого не посоветуешь, — Михаил рассмеялся. — Но, извини… руку на совесть не подниму.
— Да знаю, знаю… Любимая поговорка легендарного Семёна Ильича Дзюбы.
— Мне всегда внушали, что я на него похож… — при упоминании имени деда Михаил просветлел лицом. — Может, быть… хотя особого сходства–то и не было, так — в мимике, в жестах… Про характер вообще молчу. Дед был — кремень…
— Вы жутко похожи с Морозовым, — Злата подняла на мужчину внимательный взгляд. — Нос, глаза, цвет волос… улыбка… Просто невероятное сходство. Правда, ты шире в плечах, но это неважно… А голос… когда я сегодня заговорила с ним, я подумала, что это ты мне отвечаешь…
— Серьёзно?! Вот этого я не заметил.
— Естественно. Ведь ты не слышишь себя со стороны. А я слышу.
— Надо же… — Михаил недоверчиво покрутил головой.
— Я больше скажу… Его младший сын не похож на него так, как похож ты. Вернее, он совсем на него не похож, скорее, он похож на мать… Кстати… — вспомнив о сегодняшней встрече с Анной Морозовой, Злата чуть нахмурилась. — О ней… Она ведь спрашивала о тебе.
— Что спрашивала?
— Как тебя зовут… но спрашивала как–то странно… — на лице девушки отобразилась сосредоточенность, как будто она пыталась ещё раз представить себе жену Александра. — Мне показалось, что она очень напряжена… хотя, нет… не показалось. Она была очень напряжена, она явно нервничала… И о тебе спросила как–то изумлённо, что ли…
— Странно… Сам Александр был абсолютно спокоен. Да и ей переживать, в общем–то, не с чего… я же его вызвал как свидетеля.
