Клубничка для босса (СИ) - Верон Ника

— Довели мне, всё-таки девку, — проворчала Тамара Ильинична, поднимаясь следом.

— Внимания, не обращай, — махнул рукой вслед жене Игнат Семеныч. — Пошли-ка, в саду посидим, подальше от этих юбочных персон, нежных и кисейных, — добавил, поднимаясь из-за стола и прихватив в собой графин с тарелкой нарезки, — Прихвати-ка еще овощей, Вень, — уже на пол пути к лестнице, с веранды ведущей, попросил.

И всё же, не смотря на бабкино ворчание, с соседом решил поговорить. Глазами мужика на происходящее смотрел. И видел то, чего бабка, по какой-то причине непонятной, не то, что видеть, а даже замечать не желала.

Глава 15

Попытки поговорить

Алинка рыдала, уткнувшись в подушки. Давно себе подобного не позволяла. Хотя, нет, врала сейчас. В кабинете Егорского последний срыв был, то есть, совсем недавно, получалось. В голос тогда рыдала. До истерики. С трудом успокоиться получилось. Все. После зарок себе дала, из-за всякой ерунды…

Затихла. Бабушка на постели присела. Обняла за плечики. Как когда-то, в детстве, делала. Вот в детстве плакала часто. По родителям скучала, которых в одно мгновение обоих не стало. Баба Тома очень старалась, чтобы и детство у нее было нормальное, и не чувствовала себя в чем обделенной. Дед боялся всё, что балованной внучка вырастет. Не выросла. Вернее, не так. Вырасти-то выросла. А вот в избалованную куклу не превратилась. Напротив, домоседкой оказалась с минимальными запросами.

— Алин, расскажи мне, старой, что у вас с Веней? — тихо, словно опасалась, чего, спросила Тамара Ильинична.

Неловко Алинка себя почувствовала. Знала, не так себя при гостях ведут. Хоть при ком. Не то бабушка с детства в голову закладывала. Но с Егорским, почему-то, не получалось нормально.

— Видеть его не могу, — прошептала в подушку. — Самодовольный. Самовлюбленный. Как наш козел, Яшка.

— Ох, девка, прав, похоже, дед, влюбилась ты.

Фраза бабушки, с тяжелым вздохом прозвучавшая, вмиг заставила Алинку успокоившись, от подушки оторваться. Сев, на бабушку уставилась.

— В кого, влюбилась? — переспросила в недоумении, граничащим с испугом. — В Егорского, что ли? Да я его видеть не могу!

— Вот, вот, — продолжала Тамара Ильинична, головой покачивая. — С этого, девонька, всё и начинается. Я от твоего деда в свое время, тоже всё бежать пыталась. Когда с девками его другими видела, а видный он был парень, как твой Егорский, весь белый свет ненавидеть начинала. Раскусил меня, черт, хоть и не рогатый. Ухаживать стал. Красиво, заботливо.

— То есть, заботливо? — не поняла Алинка.

Современной девчонкой росла, да и оставалась. Нормально и с парнями общалась. Вот только ухаживать за ней как-то желающих особо не было. Тихая, скромная. Без серьезного «приданого» в виде квартиры-машины. Хотя бы. Без родителей состоятельных. Ей один из «кавалеров», как-то открыто даже сказал:

— Хорошая ты девчонка, Алинка. Еще бы родителей нормальных тебе и отбоя от женихов не было бы. Даже я, возможно…

Не дослушала тогда. Развернувшись, ушла. Решив для себя, что больше вот такого отбора для себя, не позволит. Бабушке, само собой, ничего рассказывать не стала. Ни к чему лишний раз беспокоить. Достаточно дали ей. Не отказались, когда беда случилась.

— Помочь стремился. В город свозить, когда надо. Машина у него тогда в деревне, у первого появилась. По хозяйству подсобить. Да разная помощь была, и не упомню уже, — призналась бабушка, пожав плечами. — Уступила. Ни дня не пожалела, что именно его женой стала. Хотя, тоже ухажёр был. Но тот всё на сеновал звал. А дед твой только целовал, да обнимал жарко, что по полночи после свиданий уснуть никак не могла. А не трогал до самой свадьбы. Думала, не так с ним, что. А там, как выяснилось, силы хоть отбавляй, оказалось.

— Ба-а-а, — протянула Алинка, на бабушку глянув. Нет, точно знала, что детей не в капусте находят и не аисты приносят. Но вот услышать бабушкино откровение…

— Что, «ба-а-а» , — неожиданно передразнила та внучку. — А, то, думаешь, совсем у тебя бабка старая, не знает, что сейчас вы, молодежь, по сеновалам, тьфу ты, по постелям раньше оказываетесь, чем о серьёзном задумываться начинаете?

— Не была я еще ни в чьей постели и не хочу, — фыркнула Алинка, поднимаясь на ноги. — И уж, точно, не с Егорским туда отправлюсь. Таким, как он, не я нужна, а мои родители с бабками, квартирами, машинами, — проворчала, около зеркала останавливаясь.

Выглядела, конечно, не айс. Растрёпанная, зареванная. Жуть. Ведьма. Только что, метлы не хватает.

— Не похож Веня на крохобора, — возразила Тамара Ильинична, вслед за внучкой с постели поднимаясь. — Родители у него хорошие. Маша, так совсем, золотой человечек. Не может у таких людей, как Таловы, плохой сын вырасти.

Оглянувшись, Алинка собиралась возразить на данный счет, да… Не стала. Верит бабушка в людей еще. В добрых и порядочных. Пусть верит. Здесь, в деревне, возможно, такие еще и остались. А вот…

— К себе ушел? — спросила осторожно, не менее осторожно в окно выглядывая.

— С дедом твоим, кажись, в сад отправились, наливку прихватив, — не стала скрывать Тамара Ильинична. — Может, отнесешь им чего к закуске? А то ведь овощи оприходуют, наналивятся, что придется домкратом поднимать.

— Ба-а… — снова протянула Алинка, с мольбой на бабушку посмотрев.

Не представляла себе сейчас очередную встречу с Егорским. Да еще, когда клубнику утащила. Вот с ягодой, точно, слегка переборщила. Пусть бы ел. Может, хоть диатез пошел, из дома тогда бы не появлялся.

Вздохнув, Тамара Ильинична, только головой покачав, оставила комнату внучки. Не знала та, что мысли у бабушки появились. Некоторые. Обдумать те собиралась. В отличие от деда, по-другому немного действовать решила.

— А ты, Веня, деда Игната послушай, — говорил тем временем Игнат Семенович, очередную стопку наливочки супруги, любимой, в себя опрокидывая. — Мы, мужики, что? За красотой бабской все гоняемся. Внешней. Да за ногами, что от ушей. Чтобы с гордостью как трофей, в битве добытый, соперникам демонстрировать. Только жена, это не трофей, мил человек. Жена — это кладезь. Это — нежность. Благодарность, если хочешь. Любовь, она штука такая. Сегодня есть, завтра нет.

— Игнат Семеныч… — попытался Вениамин остановить соседа.

— Знаю я, как меня зовут, — перебил тот своего молодого собеседника. — Как только за сорок с лишним лет, бабка не называла. Кстати, даже козлом, дело было. Сам, правда, виноват. Даже обижаться тогда не стал. Так вот, о чем я, — продолжал, до графина дотягиваясь. — Знаешь, какие девки вокруг меня вились? Женихом завидным на деревне был. Семья зажиточной считалась. Машина была, телефон. Техника: холодильник, телевизор. Родители мне невесту вровень нам, подыскали. А я уже тогда на Тамарку посматривал. Подойти не решался.

— Неужели тоже, клубнику забирала? — не сдержав чуть ироничной усмешки, поинтересовался Вениамин.

— Хм, клубнику, — хмыкнул дед Игнат, на молодого человека глянув. — Клубника, это чего, в огород пошел, сорвал. Граблями огрела, когда на покосе поцеловать хотел. Сзади подошел, чтобы приобнять, а она и…

На секунду картину представив, Вениамин слегка кашлянул. Не представлял, как-то, Тамару Ильиничну с граблями на перевес, охаживающую парня. Вот Ягодкину… Черт, что ж она далась-то, эта…

— И, как спина? — спросил, улыбку пряча.

— Цела спина, хотя болела долго. Но зато я точно знал, что моя девчонка станет. Не кидается на каждого, кто поманит красивостью. И тебе советую к Алинке присмотреться…

— Дед Игнат!.. — не удержался от восклицания Егорский.

Нет, всё, конечно, понимал, старикам внучку хочется получше пристроить. Возможно, не будь это Ягодкина… Черт, уже — не будь? Не слишком ли стремительно?

— Веня, хорошая Алина девчонка, уж я свою внучку знаю. Без родителей только выросла. Диковата, возможно, немного. Не городская. Но и Светка твоя, уж прости, скажу, как есть, только если время провести. Опять же, перед друзьями похвастать, какую кралю зацепил. Или, что, не подходит Алинка, что дать за ней нечего?