Мама знает лучше (СИ) - Тес Ария
— Ну, не знаю…быть может, начнешь переживать за своих любовников? Хотя…чтобы переживать, надо иметь сердце. А у тебя оно есть?
Делает еще шаг — я снова отступаю и хмурюсь.
— Этот вопрос задай своему отражению.
— Да что ты? Хм, как интересно…
— Убирайся. Я не желаю тебя больше видеть и…
— Знаешь… — секунду он картинно смотрит в небо, а потом резко на меня, — А вот я желаю.
Я не успеваю среагировать, только сгруппироваться, когда он с силой дергает меня за руку и прижимает к корпусу машины.
Ударяюсь лопаткой. Не сильно, но страшно.
— Ты… — повышаю голос, только Леша сразу меня перебивает, нависнув сверху, как топор над головой.
— Я вот желаю понять…какого хера тебе не хватало?! Мало денег давал? Или, может быть, мало тебя трахал?!
От запаха спиртного меня начинает мутить. Я упираю руки ему в грудь, чтобы сохранить дистанцию, но тут же отнимаю одну, когда чувствую, как его пальцы скользят по моему бедру.
— Не смей, — выдыхаю еле слышно и берусь за запястье, — Не трогай меня…
— Лучше бы ты это говорила всем своим ебырям! А не мне! Своему законному мужу, блядь!
— Ты мне больше не муж!
Лешу бесит правда. Притом им же организованная. Он хватает меня за щеки и заставляет смотреть в глаза, приближается. Касается моего носа своим, и так часто дышит, что мне кажется…черт, мне кажется, что сегодня я уже не вернусь домой. Я уже не вернусь никуда! Потому что он меня убьет. Здесь или отвезет подальше, но я боюсь, что уже не вернусь обратно…
Не надо было выходить.
Не надо было…контактировать вообще!
Но я не ожидала такого поворота событий…Мой Леша никогда не был таким. Иногда он выходил из себя и психовал, но все люди психуют, когда что-то идет вразрез с их планами — это нормально; я сама психую! Могу что-нибудь швырнуть, накричать, нахамить. Все мы люди. Я старалась никогда не обижаться на него долго, если попадала под горячую руку, потому что он платил мне той же монетой. Прощал меня быстро, а потом крепко обнимал и улыбался:
«Ничего страшного, малыш. У всех бывает плохой день…»
Да, у всех. Но то, что происходит сейчас…это страшно. И я чувствую себя в очень серьезной опасности, поэтому пытаюсь его вразумить…
— Леша, я беременна. Пожалуйста…
— Думаешь, мне есть дело до твоего выблядка? — хрипло спрашивает в ответ, проводит носом по щеке и тихо усмехается, — Лучше бы тебе не напоминать об этом. Кстати. Да. Лучше бы не напоминать…
— Это твой ребенок…я ни с кем не…
— Заткнись! — пальцы сильнее сжимают челюсть, и когда я смотрю в его глаза — в них лишь тьма.
Не потому, что сейчас ночь и ничего не видно. В нем просто ничего не видно…лишь абсолютная тьма.
А потом он хрипло шепчет.
— Как ты могла, блядь? Просто…не понимаю! Не могу понять, Аури! Я же тебя так любил…
— Поэтому ты сейчас делаешь мне больно? Из-за любви?
— Поверь, — усмехается он криво, — Ты не знаешь, что такое боль. Я лишь слегка сжимаю твое лицо, а ты раздавила мое сердце. Соизмеримо?
— Я ничего не делала.
— Хватит врать! Я все видел! Фотографии, видео, где ты…где тебя…блядь!
— Это была не я. Твоя мать…
— Не приплетай ее сюда! Моя мама тебя защищала! Выгораживала! Но когда мы увидели доказательства…
Я давлюсь смешком.
Нет, стоит отдать должное Антонине Алексеевне. Она — гребаный гений подстав. Конечно, столько лет в большом бизнесе, который в принципе строится на подставах и предательстве — это хороший фундамент для того, чтобы стать отличным режиссером и продюсером.
Снимаю шляпу.
— Если ты мне не веришь, то уезжай. Какой смысл…
— Я хочу услышать ответ! Почему! Скажи мне: почему?! Твою мать! Чего тебе не хватало?!
Леша повышает голос и начинает меня трясти. Так завязывается очень сомнительная борьба, где я, конечно же, в проигрышной ситуации.
Пытаюсь оторвать его от себя, потом вырваться, ударить, может быть, укусить, но потасовка от моих нелепых телодвижений становится только масштабней. Мне кажется, это лучшее шоу для всех моих соседей…завтра они непременно расскажут бабушке, и ей снова будет плохо…
Да чтоб тебя!…
Мне ничего не остается, кроме как идти ва-банк.
— Отпусти! Или ударь уже! Давай! Стань, как твой папаша! Сейчас, думаю, ты на него похож особенно сильно!
Дальше только две дороги: либо я действительно больше никуда и никогда не вернусь, либо мои слова подействуют, как холодный душ. Леша больше всего боится стать однажды похожим на своего отца, и может в равной степени, как испугаться этого, так и взбеситься, что я вдруг его вспомнила.
Кажется, сегодня мой день.
Я чувствую, как его хватка становится легче, а взгляд теряет остатки четкости, будто я ударила его между ног, и теперь он словил расфокус. Леша ничего не говорит, но видно, что он моментально и сильно теряется, и в себя прийти у него вариантов нет.
Внезапно его от меня отдирают с силой и толкают так, что он с грохотом ударяется о машину, а я оказываюсь за спиной. Ее я сразу, конечно же, узнаю — это Сема. Мой лучший друг с пеленок.
— Руки от нее убрал! — рычит он, но Леша ничего не отвечает.
Мне страшно, что начнет. Вот сейчас он придет в себя и снова начнет нести всякую хрень, а это чревато. Сема — он необычный парень, которого просто можно отодвинуть. Сема занимается борьбой. Притом настолько давно, насколько я его помню.
Если Леша сейчас откроет рот…господи, если только откроет! В его состоянии? Это будто очень быстро и кроваво. Очень! Хоть бы он молчал…
Я молюсь, чтобы молчал.
Потому что знаю, что не стану лезть в пекло и пытаться их разнять: я беременна. Мой ребенок для меня дороже…
Сема пару мгновений молчит. Я не рассказала ему, что случилось, потому что ни с кем в принципе не готова была разговаривать, кроме бабули. Просто закрылась на втором этаже в своей комнате и лежала под одеялом, мечтая проснуться в прошлом, где все было хорошо.
Но все плохо.
И я это вижу.
Леша продолжает обвинять меня в том, чего я не делала. Обливает грязью откровенно и жестоко. При этом даже зная, что я ни в чем не виновата — мне до слез стыдно и обидно.
Опускаю глаза, сильнее сжимаю свои руки. Сема…он хороший, конечно, но что подумает обо мне теперь? я не знаю. А вдруг поверит?…
— Ты пьян. Уходи, не доводи до греха. Ни себя, ни меня. Когда будешь в состоянии и все-таки захочешь что-то обсудить — окей. Сейчас же тебе лучше свалить отсюда, потому что еще одно слово, и я не посмотрю, что состояния у тебя не хватит даже на один удар.
Обернувшись ко мне, Сема нежно обнимает за плечи и ведет в сторону дома, а Леша молчит. Я чувствую его взгляд, на секунду оборачиваюсь и вижу, как он стоит…
Такой потерянный и одинокий.
Господи! Ты серьезно?! Тебе его жаль?! Чокнутая…
Я запрещаю себе даже думать в этом направлении. Поворачиваюсь и больше не смотрю на него — не хочу. Хватит. Надеюсь, что теперь точно хватит…
Мы заходим в дом, и Сема ведет меня на кухню. Сразу ставит чайник. Молча. Я боюсь посмотреть в его лицо, но вижу боковым зрением, что он хмурится и злится.
А потом тихо говорит.
— По городу ходят слухи, Аури…
— Слухи?
— Что наш наследничек с тобой развелся.
— Ну…как видишь, это не слухи.
— Значит, правда…
Значит, да.
На кухне повисает тишина. Я хмурюсь, обнимая чашку свежего чая продрогшими пальцами, а Сема смотрит в окно сложа руки на груди.
— Я так понимаю… — начинает он тихо, — Он тебя в измене обвиняет?
— Его мать все подстроило! — резко поднимаю глаза и повышаю голос, — Я этого не делала!
— Я не спрашивал, делала ты это или нет.
Сема мягко улыбается и кивает.
— Ты на такое неспособна, Аури. Странно, что твой муж этого не знает.
— Сказал, что есть какие-то доказательства.
— Будто он не знает, что в нашем мире подделать можно любые доказательства… — вздыхает и убирает длинные волосы назад, — Так, ладно. Это сейчас неважно. Ты как?
