Разрушенная любовь (ЛП) - Браун Стейси

— Я знаю достаточно.

Лицо Хантера исказилось лихорадочной ухмылкой.

— Ты — эгоистичный придурок. Неудачник, — злость так и продолжала исходить из меня.

Карл и Шелли попытались вмешаться, но мы не сдвинулись с места, буравя друг друга взглядом.

— Я. Тебя. Ненавижу, — холодным, сдержанным тоном, совсем не своим голосом, я услышала, как говорю следующее: — Я бы хотела, чтобы ты умер.

— Я тоже, — ответил он, в его также звучала ярость.

— Ладно, хва… — Шелли остановилась на полуслове, когда Хантер схватился за грудь. Он резко втянул в себя воздух, наклоняясь над инвалидным креслом.

— Эй, что случилось? Ты в порядке? — подошел к нему Карл.

Хантер кивнул, кашлянув в руку. Вдруг, кровь выплеснулась изо рта парня, покрыв пол пенистой розовой жидкостью.

— О нет, — Шелли отпустила меня и побежала к Хантеру, но было слишком поздно. Тело Хантера обмякло, и он упал лицом вперед в инвалидное кресло, отбросив его к стене.

Я с писком подпрыгнула.

Он начал сильно биться в конвульсиях, а вокруг его рта скопилось еще больше пены.

— Помогите! — Шелли присела на корточки рядом с парнем, крича на весь коридор в сторону поста медсестер. — Код синий! У нас код синий!

— Что происходит? — спросила я.

И она, и Карл проигнорировали меня, сосредоточившись на Хантере. К нам подбежали еще три медсестры, оттолкнув меня в сторону. Паника и страх сдавили мне горло, затрудняя дыхание. Его тело продолжало дергаться на плитке, а изо рта текла кровь.

Вспышка воспоминаний о той ночи аварии вернулась ко мне. Краткое видение красных и синих огней, крики людей вокруг. Я, висящая вверх ногами на ремне безопасности, поворачиваю голову и вижу Колтона. Его тело, окровавленное и сломанное, неестественно согнуто на крыше автомобиля.

Теперь вокруг меня выкрикивали медицинские термины, словно на иностранном языке, их голоса были напряженными и непрерывными.

— Скажите мне, что с ним происходит! — снова никто не обратил на меня внимания.

Карл и еще две медсестры положили Хантера на каталку. Вся команда помчалась по коридору, накачивая его легкие ручным насосом. Они скрылись за углом, а я так и осталась стоять в опустевшем коридоре, глядя в пустоту. Все произошло так быстро, что мой мозг не успевал за этим.

Влага коснулась моих пальцев ног и привлекла взгляд вниз. Кровь испачкала переднюю часть моих кремовых тапочек, окрасив их кончики, словно пасхальное яйцо. Чувство вины пропитало меня, как кровь на моих ногах. Я только что сказала ему, что лучше бы он умер вместо Колтона, и теперь он действительно может умереть.

Каким человеком я была?

Гнев, хлынувший из меня, не был похож ни на что, что я когда-либо испытывала. Я казалась чужой самой себе. Он вызвал во мне беспокойное, неуверенное чувство, но также заставил почувствовать себя живой.

Глава 8

Джеймерсон

— Готова отправиться домой? — папа хлопнул в ладоши, входя в комнату.

Я кивнула, не уверенная, так ли это. Больница казалась безопасным местом, и я боялась того момента, когда выйду за ее двери, где меня ждет реальность.

— Пойдем, Джей-Джей, — папа взял мою сумку с личными вещами, которые они успели привезти за последние недели. — Твоя мама разговаривает с лечащим врачом о твоих лекарствах и физиотерапии.

Я встала в тот самый момент, когда Шелли подкатила инвалидное кресло.

— Твоя последняя поездка.

Мои ресницы затрепетали, и я подошла к ней, заключая в объятия.

— Спасибо, — пробормотала я. — Я буду скучать по тебе.

— Я тоже буду скучать по тебе, детка, — она обняла меня в ответ. — Но я рада, что ты уезжаешь отсюда.

Я поняла, что она имела в виду: я выжила.

Шелли сказала мне, что Хантер перенес тромбоэмболию легочной артерии, внезапное закупоривание легочной артерии. Обычно причиной является тромб в ноге. Этого нельзя было предвидеть, ни мной, ни врачами. От этого мне не стало легче, особенно после того, как я узнала, что в течение трех дней после случившегося за ним пристально наблюдали, чтобы он не впал в очередную кому. Его перевели обратно в реанимацию, так что я его не видела. Да и не особо хотела.

— Давай проводим тебя домой, — Шелли отстранилась, кивнув в сторону инвалидного кресла. Я забралась, и она покатила меня вперед, папа следовал за нами.

— Привет, милая, — мама подбежала ко мне, на ее лице была широкая улыбка. — Как ты себя чувствуешь? Ты готова ехать домой?

Конечно, им нужно было знать это, но я уже заранее содрогалась от мысли о том, что мне предстоит снова и снова отвечать на одни и те же вопросы, как только я выйду из этих стен.

Я улыбнулась, и мама, сжав мою руку, пошла рядом с креслом. Папа побежал вперед, чтобы подогнать машину к обочине. Мы спустились вниз и вышли из здания. Наша семейная “Subaru” стояла с включенным двигателем.

— Держите меня в курсе ее состояния, — Шелли повернулась к моей маме, но похлопала меня по руке. — Я привязалась к этой девчонке.

— Обязательно, Шелли, — мама заключила ее в объятия, голос дрогнул на следующих словах: — Спасибо. За все. Мы бы не справились без тебя.

За те недели, что я находилась в коме, они хорошо узнали друг друга. Шелли помогла пережить им все те часы, когда они не знали, очнусь ли я.

Шелли подошла ко мне и помогла встать с кресла, в то время как мама бросилась вперед и открыла заднюю дверь. Как только я забралась внутрь и пристегнулась, мама еще раз обняла Шелли и забралась на пассажирское сиденье. Папа тронул машину, и я помахала Шелли. Мой взгляд не отрывался от нее, пока мы не свернули за угол.

Я повернулась вперед, глубоко вздохнув. Страх перед тем, что меня ждет, терзал мои мысли. Я всегда знала, что меня ждет впереди, моя жизнь и будущее были распланированы. Теперь же ничего не казалось определенным. Я существовала, как воздушный шар, не имея понятия, куда я лечу и что чувствую по отношению к чему-либо.

***

Мама без умолку болтала, пытаясь оживить атмосферу в машине, но я ее почти не слушала, наблюдая за пролетающими мимо домами. Листья на деревьях окрасились в глубокие красные и оранжевые оттенки, падая, словно капли дождя. Пока я была в коме, теплая летняя погода сменилась на прохладную осеннюю.

Мама прервала мои мысли, когда мы свернули на нашу улицу.

— Все ждут тебя. Они рады, что ты снова дома.

Я выпрямилась.

— Все? О чем ты говоришь?

Папа бросил взгляд в зеркало заднего вида.

— Просто несколько человек, которые хотят поприветствовать тебя дома.

— Что? — видеть людей было последним, чего я хотела.

Папа заехал на нашу подъездную дорожку. Огромный плакат «Добро пожаловать домой, Джеймерсон» висел поперек гаража. Машины выстроились вдоль тротуара по всему периметру нашего дома.

— Мы подумали, что тебе понравится увидеть всех. Твои бабушка и дедушка мечтают тебя повидать. Твоя сестра и друзья тоже.

Папа припарковался, обошел машину и помог мне выйти, протянув пару костылей. Врач хотела ограничить время, которое я провожу на ногах. Я шагнула вперед, мой желудок скрутило, когда мы двинулись по тропинке.

«Нет. Нет. Нет, — повторялось у меня в голове. — Я не хотела никого видеть, но как им сказать? Им будет больно».

Входная дверь распахнулась, и бабушка Пенни, мама моей мамы, выбежала оттуда с распростертыми объятиями. Мой дедушка погиб на войне еще до моего рождения. Он был тем, в честь кого меня назвали. Бабушка жила в Коннектикуте, но приезжала, когда могла. Родители папы были прямо за ней. Бабушка Несса и дедушка Ти жили в университетском городке, где работал мой отец, всего в сорока минутах езды, что не особо нравилось маме.

— Джеймерсон! — руки бабушки Пенни обхватили меня, прижав к себе. Когда она ослабила хватку, то меня обняли другие бабушка и дедушка.

— Джей-Джей! — моя младшая сестра, Рис, выбежала из дома. Мама схватила ее за руку, прежде чем она врезалась в меня. Обычно я бы наклонилась и подняла ее крошечное пятилетнее тело. Она была самой маленькой в своем детском саду. Рис была копией нашей матери. С круглым лицом, светло-шоколадными глазами и темно-каштановыми волосами, она была очаровательна и могла бы сойти с рук за непредумышленное убийство, если бы наклонила голову и широко улыбнулась. Или надулась.