Выпускной. В плену боли (СИ) - Попова Любовь

По спине ползёт холодок, окутывает всё тело, заставляя мёрзнуть даже в тёплом салоне. Его привычный, ненавязчивый аромат не успокаивает, не даёт надежды. Только заставляет осознать, какую ошибку я совершила, согласившись на вальс с Демьяном.

Кожа горит в тех местах, где рвалось платье. Словно именно там я получила хлёсткие удары плётки морального правосудия.

Я же знала, что Демьян мне не принадлежит, знала, что он с Миленой, знала всё… Но всё равно ждала. Что оценит. Что вспомнит про обещание. Что поцелует… Ждала, ждала, ждала. Украла чужое, и теперь грядёт расплата. Так хотела хоть раз побыть красивой. Для него, для себя.

Вздрагиваю, когда машина щёлкает, и дверь со стороны водителя резко открывается, впуская на удивление холодный порыв воздуха, словно веет от самого Демьяна. Я больше не злюсь, скорее наступило смирение, какая-то апатия, понимание, что от ударов ремня могу сегодня и умереть.

— А где аттестаты? — решаюсь спросить, когда он заводит двигатель и сдаёт назад.

— Не отдали, кошёлки. Сказали, что родители должны забрать. Словно я, блядь, маленький. Ещё лекцию мне прочитали о том, что я обидел Милену. Ебанашка. Она напала, а её жалеют.

— Она же пострадавшая сторона, а я разлучница, получается.

— Да не смеши. Я ей жениться не обещал.

— Порой этого и не требуется. Она была твоей девушкой, конечно, она надеялась…

— Ещё ты мне будешь лекции читать? Я что-то не помню, чтобы ты отбивалась, когда я тебя на танец звал.

— Ты просто забрал…

— Успокаивай себя этим.

— Ты просто не считаешься с чувствами других. Берёшь, что хочется…

— То есть ты расстроена, что я хочу тебя?

— Нет, — отвечаю честно.

— Именно, — отъезжает он от школы, на крыльце которой собралось прилично народу. И все они смотрели нам вслед. – Тебя куда отвезти? Или всё-таки потрахаемся напоследок.

Я молчу. Не знаю, что сказать. Взять от жизни всё. Потому что после встречи с отцом мне вряд ли вообще захочется жить.

— Ася? Чего надумала? — спрашивает он меня, поворачиваясь лицом. Именно в этот момент мимо проносится на огромной скорости машина. Нас ведёт вправо под мой испуганный вздох, я мысленно уже прощаюсь с жизнью, но Демьян умудряется вырулить и ехать дальше.

— Урод, блядь! Это надо было так меня подрезать! – он нажимает на газ, и машина набирает ещё большую скорость. – Ну, сейчас ты получишь!

— Демьян! — ору, но он уже не слышит.

— Хватит орать, сядь вперёд и не мешай, — он только ускоряется, а я не двигаюсь, продолжая во все глаза смотреть, как проносятся мимо деревья и частные дома.

Демьян обгоняет все встречные машины, чтобы настигнуть ту единственную.

Почти, почти. Мы уже на хвосте, он готов её обогнать, но та даёт влево, бартуя нас… Демьян крепче хватается за руль, выравнивает машину под крик:

— Тебе хана, ублюдок! — разгоняется он снова, а мне становится не по себе, тошнит как перед наказанием отца. Демьян почти догоняет машину, а та вдруг тормозит. Так резко, что я закрываю глаза руками, в очередной раз прощаюсь с жизнью.

— Ебаный пиздец, — орёт Демьян, но успевает с визгом шин затормозить. Машина впереди моргает фарами, словно издеваясь, и уходит в сторону, тормозя на ближайшем закутке. – Сейчас ты у меня попляшешь, урод.

Демьян тормозит впереди него, отцепляет ремень. По позвоночнику проходит неприятный холодный импульс, дурацкое предчувствие, что нам лучше ехать дальше. Я подаю тихий голос.

— Демьян, поехали, а? Ты же хотел меня трахнуть? Поехали? — вцепляюсь в его плечо, а Демьян вдруг тянет меня к себе, губами вжимается.

— Сейчас разберусь с этим гонщиком и сразу к тебе, — отпускает свой пиджак и уходит, а я смотрю в заднее стекло, как Демьян уверенной походкой подходит к машине и вдруг падает от удара по голове.

Я кричу, хватаясь за горло. Ужас парализует, я не могу дышать. Но руки действуют быстрее, чем голова. Я дёргаюсь в сторону блокировки машины. Достаю дрожащими руками телефон, но не успеваю разблокировать, когда заднее стекло трескается от удара. Мой крик оглушает даже меня, но человек в чёрной маске просто влезает в окно и хватает меня за пиджак. Я ужом кручусь, снимаю его, открываю дверь с другой стороны, но тут же чувствую острую боль в затылке, тут же проваливаясь в пустоту.

Глава 18.

Башка раскалывается адски. Ощущение такое, словно кто-то без наркоза мне череп вскрывает. Я моргаю, пытаюсь пошевелиться. В голове тут же мелькает картинка тёмной трассы, урода, что подрезал, тонированного в хлам патриота. Кто-то вырубил меня, ежу понятно. Наконец, получается открыть глаза, только нихера не помогает. Вокруг такая темень, глаз выколи. Неожиданно и сильно захлёстывает паника. Подстава. Сначала маму похитили, теперь меня.

Переворачиваюсь на спину на жёстком, холодном полу, одежда влажная, мышцы ломит. Могли бы и свет включить, уроды. Неужели план отца сработал не как надо? А может, он ещё не исполнил его?

Бля, как башню ломит. Трогаю затылок. Шишак приличный. Болит адски. Кручу голову из стороны в сторону, руками, ногами, разминаю. Если будет шанс удрать, надо пытаться. Хотя думаю, отец уже везёт деньги, чтобы выкупить меня.

Значит, паниковать нельзя.

Ставлю руку как опору и сажусь, тут же дёргаюсь, чувствуя рядом что-то тёплое. Моргаю, пытаясь привыкнуть к темноте, и пытаюсь различить силуэт, лежащий рядом. Девчачий, точно…

Ася? Она тут каким боком?

Пиздец.

Её-то могли бы и не трогать.

Или сама полезла? Эта может. На защиту встать, словно мне она нужна была.

Главное, чтобы не умерла, а то потом объясняйся с её предками.

Толкаю в бок, вроде шевелится.

— Хватит дрыхнуть…

Она стонет, различаю как переворачивается. Медленно. С трудом.

Сколько мы были в отключке? Час, два? По темени и не поймёшь, какое время суток. Часов на мне уже нет, телефона естественно тоже. Хотя было бы удобно, если бы похитители оказались дебилами.

Вдруг тишину разрывает визг. Я дёргаюсь от испуга, а когда понимаю, что орёт Ася, толкаю в плечо.

— Чё ты орёшь, дура!

— Как… Что… Демьян? Что происходит?

— А я знаю? — буду я ещё с ней объясняться. – Так же как ты лежу тут с пробитой башней.

Она крутит головой, задевая меня волосами. Раздражает, пиздец. Толкаю снова, отодвигаюсь. Нет ничего хуже оказаться запертым с испуганной тёлкой. Она сейчас будет орать и плакать. Особенно плакать.

— Демьян, ты тут? — тянет он ко мне пальцы холодные, но я руку её скидываю. Перекатываюсь на колени и пытаюсь подняться. Босой. Пол бетонный. Окно сверху. Подвал, получается. – Демьян?!

— Да тут я, что ты орёшь?!

— Почему мы тут, что произошло?

— Да откуда я знаю, заебала. Можешь просто заткнуться, а?

— Могу, наверное… Это из-за той ситуации на дороге, да? Это они нас забрали?

— Нет, блядь, они по башке дали, а забрали другие.

— Правда?

— Да откуда я знаю!? Я так же тут оказался, как и ты, — разминаю ноги, иду по помещению, почти сразу утыкаюсь в стену. Кирпич… Иду дальше, трогаю стену, упираюсь в дверь. Стальная. Ни ручки, ничего. В горле ядовитыми шипами растёт ком. Чёт страшно. Иду дальше и вскрикиваю, ударяясь об стальное ведро пальцем ноги.

— Сука…

— Демьян, что? Ты ударился? – она налетает на меня, руками цепляется, но я отталкиваю, она тут же с ног валится, хнычет. – Придурок! Больно же!

— А нехер лезть. Сядь и сиди, — щупаю стену дальше, снизу, сверху… Ничего. Дальше, дальше. С мамой уважительнее обращались, её в комнате держали, а чего меня-то как собаку? Без окон… По позвоночнику дрожь проходит. Сколько тут ещё сидеть? Сколько я уже тут?

— Демьян, мне страшно, — ожидаемо. Мне как бы тоже.

— И что я сделаю? Трахнуть тебя, чтобы легче стало?

— Да пошёл ты! Что сразу в секс всё переводить? Просто успокой меня, скажи, что это чья-то злая шутка.

Мне бы тоже хотелось это услышать.