Непреодолимые обстоятельства (СИ) - Добрынина Елена

Вечер был безнадёжно испорчен. Не потанцевала, нарвалась на дружка Аполлона. Узнала, что её обидно кличут Булкой за глаза. Испачкала в грязи туфли, да ещё и колготки порвала в довесок. Возвращаться в клуб рискованно. Не хочет она встречаться с Красавчиком снова. Опять возьмёт её за руку, шепнет на ухо свои бархатным голосом и поплывёт Лелька, как сегодня уже поплыла. А теперь нельзя, хотя бы из гордости.

Стоило признать, Рустем пытался защитить её перед другом, закрыть ему рот. Но только толку? Размышляя так и нахаживая круги, чтобы согреться, она и не заметила, как в проулок пробралась жёлтая машина. Водитель остановил «железного коня» и недоуменно покрутил головой. В проулке было темно и безлюдно. Словно приведение Лелька выскочила из тьмы на свет. И только богатый опыт в роли извозчика не позволил водителю прокомментировать ее внезапное появление из кустов в столь неприглядном виде. Он уточнил адрес, плавно нажал на газ, и машина мягко покатилась по тёмной мощеной улице.

***

Рус так и не понял, куда делась девчонка. Ну, не в кустах же ей сидеть, в самом деле? Он позвал раз, другой, но не дозвавшись, вынужден был вернуться к клубу. На танцполе, дергаясь мимо ритма, плясала Олькина подружка. Она была весела и беззаботна. Судя по всему, она и не догадывалась о злоключениях Булки. Решив, что девчонка все-равно вернётся, Рус сёл за барную стойку, предпочитая не подниматься в VIРку, где он мог бы встретиться Дато с Мариной. Общаться с приятелем после всего он был не настроен. В конце концов, именно он стал причиной того, что Булка сбежала. Даже терпеливый Рустем иногда взрывался. Но заканчивать дракой с пьяным Дато не видел смысла. Лучше поговорить на свежую и трезвую голову.

Посидев немного, но так и не дождавшись Лельку, Рус решил ехать домой. Он наблюдал за Катькой, которая спустя всего полчаса набралась так, что была не в силах больше плясать, а тихонько сидела за барным столом. Потом к ней подсел какой-то тип, и девушка оживилась и приободрилась даже. Спустя недолгое время они вместе покинули клуб.

Сам же Рустем тоже решил уехать. А утром он отправится к дому Булки в надежде, что из клуба она телепортировалась прямо домой.

Глава 10. Ночные печали и утро, подарившее надежду

Вернувшись из клуба, Лелька как была, в маленьком чёрном платье, на которое было столько надежд, и рваных колготках завалилась на свой старый топчан. Обстановка родного дома располагала к тому, чтобы отпустить на волю все чувства, нахлынувшие на Лельку и так тщательно сдерживаемые в такси. И Лелька разрыдалась. Так жалко ей себя стало, так обидно за насмешки этого козла Дато, за ехидный, полный презрения взгляд длинноногой блондинки. На Руса она предпочитала злиться, хотя объективно злиться было особенно не за что. Перед приятелем он её защитил, она слышала, когда убегала. Но что это меняет? Разве место ей рядом с ним?

За рыданиями и жалостью к себе Лелька и не заметила, как в комнату заглянула сонная Танька.

— Ты чего ревёшь, Лельк? — Зевая, спросила сестра. — Я думала, Вадюха опять во сне плачет, проснулась, а он сопит в две дырки. Слышу, ты воешь, как белуга. Ну? Что случилось?

Лельке стало стыдно. Хорошо, что мать не проснулась. Она перестала рыдать, но ещё всхлипывая, ответила:

— Прости, Тань. Просто…

— Кстати, а ты чего так рано? Я думала, под утро вернёшься. — Сестрица, прищурившись, пыталась разглядеть, сколько времени показывали часы, что мирно тикали на стене в большой комнате.

— Да я уехала почти сразу. Даже не танцевала толком.

— Почему? — Танька недоумевала. — Обидел тебя кто? Так Катьке бы сказала, она б твоих обидчиков, как тузик порвала.

Лелька прыснула, представляя, как долговязая, вертлявая и худосочная Катюха даёт леща Дато и выдирает патлы шикарной блондинке. Эта может. Рыдать совсем расхотелось.

Танька хохотнула ей в тон. Но спросила снова:

— Так что такое случилось?

— Просто там был Он. — Лелька подняла на сестру заплаканные глаза.

Одна бровь на лице Таньки поползла вверх:

— О! Наша Олюшка влюбилась. И вы поссорились?

Лелька потупилась.

— Нет. Точнее да, но не с ним, а с его другом. Он издевался. Помнишь, я рассказывала, как в Ягуар въехала на самокате?

— Помню, — кивнула сестра. — чудо-юдо, ты, Лелька. Только причём тут это?

— Это машина его друга. И он на меня нападает.

— Да и тьфу на него. А "твой"-то чего?

— Он не мой. — Констатировала Лелька с грустью. — Сказал другу, чтобы рот закрыл. Но я ушла, сбежала. Не хотела больше слушать, что я толстая корова.

— Ну, какая ты корова, а? — Танька возмутилась. — Наплюй и разотри! Если это — твой человек, он найдёт тебя. А если нет, то так тому и быть, переживешь. Андрюшу пережили, и это переживем. Согласна?

В словах сестры была истина, даже мудрость. И хоть Танюха, со своей сложной судьбой матери-одиночки не сильно походила на философа, сейчас она говорила правду.

— Ты завтра на пробежку пойдёшь? — Лелька утвердительно кивнула. — Ну, вот и давай спать. Слезами горю не поможешь, а тренировку свою проспишь. Раз уже не удалось поплясать, так хоть выспишься.

Танька, зевая, поцеловала Лельку в висок и вышла.

Лелька сняла своё маленькое чёрное платье, развесила его на стуле, стянула колготки, которые только выбросить, и облачилась в пижаму. Хорошо! Всё-таки у неё отличная семья, хотя иногда они её жутко бесят, когда читают нотации или пристают с едой. Но как же она любит и маму, и Таньку, и вредного Вадюху. И даже Катьку любит, решила Лелька, засыпая, хотя эта мамзель ещё получит от Ольки по первое число.

***

Летний рассвет торопился. До восхода солнца ещё час, а уже светло. С восточной стороны пролегла на горизонте широкая полоса света. Летние рассветы, они такие. Вроде ещё ночь в разгаре, а день торопится начаться, прогнать ночь прочь.

Рус потянулся в своей постели. Вставать не хотелось. Это была первая мысль, которая проникла в его сознание после пробуждения по будильнику. В Питере, в городе вечных низких туч и проливного дождя он совсем отвык просыпаться так рано. Но следом за первой пришла другая мысль, поясняющая, ради чего этот подъём, и Рус бодро подскочил на кровати. Быстрый бодрящий душ, короткая молитва и кофе. И вот уже он готов, обувает кроссы, поправляет футболку, застегивает олимпийку.

Через полчаса он был на месте — на окраине серого спальника. Рядом на пассажирском сидении лежал небольшой букетик для Булки. Рус сначала хотел взять розы, ведь, все девчонки любят розы, но решил, что Лельке синие ирисы подходят куда больше.

С тревогой глядя на знакомое окошко на шестом этаже, он ждал, а вдруг она не дома? Ну нет, отогнал от себя эту мысль, не может быть. А вдруг решит сделать себе выходной, заленится, решит, что больше ей не нужны занятия? Могло быть всё, что угодно. А он, как дурак, сидит и пялится в окно. Одна радость, если что, о его позоре никто не узнаёт. Словно в ответ его смятенным чувствам и ожиданию темнота в квадрате окна вдруг дёрнулась и рассеялась от света обыкновенной электрической лампочки — Лелька проснулась. Да!

Рус шустро выбрался из машины и направился к подъезду, зажимая в руках букет. Спустя десять минут дверь отворилась, противно пиликая, и на крыльце появилась заспанная Лелька.

***

Будильник ударил по голове словно кто-то бил в набат. Как же не хочется вставать. Да и ради чего? Лелька тут же себя одернула: ради себя! Я должна для себя. Чтобы разорвать сонный плен постели, она резко села на кровати. За окном светлел край неба. Вообще солнце в Олькиной комнате было с обеда и до заката, но летом даже с её стороны ранним утром было видно посветлевшее небо. Раньше она об этом и не догадывалась, ведь, впервые девушка вставала по утрам так рано. Что ж, пора!

Босыми ногами она прошлепала в ванную и оттуда на кухню. Щелкнула выключателем. За эти почти два месяца так привыкла пить тёплую воду с утра, что это стало ежедневным ритуалом. Нажала на кнопку электрочайника и ушла одеваться. Форма старенькая — лосины, ставшие ей великоватыми и вытянутая футболка, зато любимая и приятная к телу. Стакан воды, скакалку в карман, на ноги кроссы и тихонько выбраться из квартиры, чтобы не разбудить домочадцев.