По ту сторону мести (СИ) - Сдобберг Дина
- Что? Но это сколько лет прошло к тому времени? - удивилась я.
- Много, Алина, очень много. Но я тебе скажу, что и сегодня, в архивах Исторического музея, глубоко под брусчаткой Красной площади, стоят опечатанные ящики с документами из штабов немецкой армии, управ... И главное, из концлагерей. - Ладонь Элеоноры Рихторовны легла поверх стопки тех самых старых бумаг на её столе. - У многих это название мгновенно вызывает картинки с истощёнными сверх всяких пределов людьми, рвы с сотнями тел и цветущие яблоневые сады Освенцима. Но у этих лагерей была специализация. И самая страшная участь ждала тех, кого отбирали в так называемые научно-исследовательские лагеря.
- Опыты над людьми? - озвучила я недосказанное Элеонорой Рихторовной.
- Исследования. Где-то изучали психику и её влияние на физиологию, где-то испытывали лекарства и их действенность в зависимости от введения лечения на различных стадиях заболевания. Проверяли новые вакцины... А где-то... Где-то исследовали человеческое тело. Что будет, например, с печенью, если часть будет повреждена, или обморожена, или удалена. Как влияют яды и разные химические вещества, насколько глубоко распространяется ожог при определенной температуре, но при разной длительности контакта. Способны ли ткани человека к самовосстановлению. Если беременная женщина получает определённое вещество, влияет ли оно на эмбрион. Как устроена плацента, возможно ли её применение в медицине, возможно ли целенаправленное воссоздание её свойств искусственным путём. Я сейчас как раз перевожу результаты из этой области. И ещё много исследований, от которых кровь стынет. - Перечислила Элеонора Рихторовна. - Но у моей мамы была своя точка зрения, и долгое время я её разделяла. Здесь нет имён и фамилий. Только "группа выборки" и "наблюдаемый номер такой-то". Этих женщин не просто медленно убивали самым бесчеловечным способом. Их убийцы извратили нечто священное во все времена и для всех народов. Таинство зарождения жизни! Моя мама была горячо убеждена, что эти знания обязаны быть обнародованы и широко применяться в медицине. Эта жертва сотен замученных женщин не должна исчезнуть по мере выцветания следа угольной пыли с ленты немецкой печатной машинки! Я и сама верила, что пусть их имена останутся неизвестны, но они возродятся в тех, кого спасли, благодаря этим знаниям, сохранили, беременность, помогли родиться... В каждом зазвучавшем крике новорождённого отзовётся эхо тех голосов, что никогда так и не прозвучали. Я не прекращала работать и учиться ни на минуту. Кандидатская, докторская... Я была в составе тех, кто был вовлечён в работы, связанные с биологическим и нервнопаралитическим оружием. И я стала активно поднимать тему необходимости исследования этих материалов. Требовала создать рабочую группу... Я была исключена из проекта, снята с должности заведующей кафедры гистологии и откровенно говоря, отправлена в ссылку. И со мной ещё мягко обошлись, отправив в тёплые края и сохранив возможность преподавать.
- А семья? - не удержалась я.
- Родители к тому времени умерли. А своей семьи я не завела. Сначала была сосредоточена на науке, а потом, когда появилось время на всё остальное... Я как никто другой знаю, что за вещества мы испытывали. И знаю, что они и сейчас во мне. А тогда и подавно. Вероятность появления жизнеспособного ребёнка без тяжёлых патологий была слишком низкой. Я не стала рисковать. - Накинула на плечи ажурную шаль Элеонора Рихторовна.
- Но вы и ваша мама были правы! - возмутилась я несправедливостью.
- Разве? Алина, ты никогда не задумывалась, почему именно у врачей так много ограничений и рамок? Просто строгий ошейник из морально-этических и законодательно-карательных предписаний. - Устало посмотрела на меня она. - Потому что именно мы, медики, ближе всего к грани. На самом её острие. Убери все сдерживающие нас скрепы, и мы превратимся в маньяков. Эти знания настоящий проклятый ящик Пандоры. Вот скажи, за эти годы как сильно продвинулась наука вперёд? Насколько мощнее стали микроскопы? Центрифуги? Наша аппаратура способна разложить пробу материала на непредставимые для середины прошлого века частицы. Мы можем наблюдать процессы внутри клетки... Как скоро появится мысль, что вот эти бы материалы да при современном оборудовании... Сколько всего было упущено, просто из-за несовершенства техники. И только девятьсот девяносто девять из тех, кому придёт такая мысль, ужаснуться. И когда-нибудь кто-нибудь всё же произнесёт ту самую, отвратительнейшую и самую мерзкую из всех фраз, придуманных человечеством. Цель оправдывает средства. И ведь не надо создавать машину времени. Добровольцы, асоциальные элементы, вроде бродяг и наркоманов, а потом слабозащищëнные социальные слои. Есть поговорка, что было бы желание, а дьявол предоставит возможность.
Этот разговор, словно задел внутри такие струны, о которых я сама не подозревала. Я всё никак не могла выкинуть его из головы.
Навещала Элеонору Рихторовну не только я. Как оказалось, у неё были и подруги. Одной из таких была Наира Алимовна. Не смотря на уже почтенный возраст, она работала в роддоме. Когда я пришла в очередной раз, она как раз жаловалась на нехватку рук в отделении патологии беременности.
- Мне бы хоть вот полчеловечка! Ну, хоть на пару лишних смен в неделю! Ну, ты вот хоть разорвись! - делилась она с Элеонорой Рихторовной.
- А вот девочку возьми. Будущий врач, студентка-отличница. Алина, ты как смотришь на то, чтобы пожертвовать парой вечеров и ночей? - предложила мне Элеонора Рихторовна.
- Если только так. У меня же учёба, - сомневалась я.
- Так в полную выходить и не надо. Мы тебя на треть ставки оформим. Как студентку медвуза. Зато практика будет оплачиваемая! - оживилась Наира Алимовна, с чьей лёгкой руки я и попала на работу в роддом.
Так и получилось, что к моменту, когда у нас началось знакомство со специализациями перед выбором будущей профессии в медицине, я уже точно знала, кем и где я хочу работать.
Глава 11.
Глава 11.
- Взвешивайте, думайте, и принимайте решение о том, с какой специализацией будет связана ваша дальнейшая жизнь. - Выступал перед нами ректор. - Вот только в психиатрию не идите.
- Почему это? - кто-то выкрикнул с задних рядов аудитории.
- Там ежедневный ритуал назначения на должность. Кто с утра первым белый халат надел, тот и доктор. А остальные лечиться, лечиться! Быстро! - ответил под смех студентов ректор.
Я тоже засмеялась. Экватор был пройден, по поводу чего общежитие только что ходуном не ходило. Любовь Рустамовна только рукой махнула. У неё была другая печаль. Её сменщица, надежная и исполнительная баба Соня, предупредила, что её внук забирает жить к себе.
- Вырос мальчишка, строгий такой стал. Говорит, ты меня растила, качала. Теперь мой черёд тебе помогать. Сына я в своё время переупрямила, чего молодым за бабкой досматривать, а на этого барашка сил уже не хватает. - Улыбалась баба Соня. - Год я доведу, до каникул, чтоб не бросать и не подводить. А уж к новому учебному году, ищи, Люба, мне замену.
После занятий я торопилась на работу. За время, что успело пробежать, я заслужила доверие сотрудников библиотеки и читального зала. И мне давали нужные книги на ночь или на пару дней. А размышлять о будущей специализации мне было ни к чему.
Начав с работы санитарки, я очень быстро подтянулась до обязанностей медсестры. Да и рука у меня оказалась лёгкой. Уколы по назначению и капельницы я ставила уверенно и без болезненных ощущений для пациенток.
Была и ещё одна причина, почему я выбрала акушерство и гинекологию.
Я помнила рассказ мамы Кати, перед глазами был пример Элеоноры Рихторовны, просто работавшей с опасными веществами. И для себя я уже окончательно решила, что не смогу рисковать будущим и здоровьем своего малыша.
Мало того, что я в принципе не могла кому-то доверять, я просто была не в состоянии представить себе отношения с мужчиной. Даже не брак, не семья, а как стало модно говорить свободные отношения. Я не терпела прикосновений к себе, ничьих и никогда. Даже когда была физкультура на первых двух курсах или практика в больнице, или выход на смену, переодеваться я всегда уходила в туалет или сестринскую. Где я была одна и дверь хорошо закрывалась.
