Няня в (не)приличную семью (СИ) - Тур Злата

- Ну у Илоны есть твой папа, который работает, чтобы у тебя и у нее все было.

- Ну тогда я хочу, чтоб у меня все было, а у нее – не было. Пусть идет работает. Вон как наша тетя Катя. Она уже старенькая, ходит убирает за нами.

- Тебе ее жалко? – наш разговор неожиданно вышел на новый уровень.

- Жалко.

- Ну тогда давай ей будем помогать. Если ты не будешь мусорить, то и ей не придется много убирать. Так ведь?

- Не так! – ушатом ледяной воды вылилось на меня. Илона, подкравшись, как индеец, тут же поймала меня на горячем.

- Каждый должен выполнять свою работу. Уборщица убирает, повариха есть готовит. И только вы, кажется, не знаете свое место. Я доложу Прохору Андреевичу, что в вашем случае отсутствие опыта работы в приличных семьях критично. Хорошо, что вы еще вещи свои не перевезли.

Поскольку мы уже были в библиотеке, то метаться было бесполезно. Оставалось ждать, пока цаца доложит и меня с позором выгонят за несоответствие.

Я открыла шкаф и поразилась «богатству». Чего тут только не было! И дорогущие глянцевые книжки, и кубики с алфавитом, и музыкальные игрушки с английскими песенками. Но долго любоваться мне не пришлось.

Вскоре снова прицокотала Илона и торжествующе заявила:

- Прохор Андреевич вас ждет!

- А дети?

- Это теперь не ваша забота.

Я чуть не хмыкнула. Ну да! Ну да! Можно подумать, что эта цаца будет заботиться! Мне хватило утром картины! Девчушка бежала от нее, как черт от ладана. Чуть с лестницы не свалилась от «заботы»…

А уж чужой мальчишка ей точно нужен, как собаке пятая конечность. И мне его жаль, несмотря на первый искренний порыв надрать уши.

- Луша, доставай карточки, сейчас в интересную игру играть будем! – натянуто улыбнулась я, понимая, что это «сейчас», возможно, и не наступит. С тяжелым сердцем поплелась я в кабинет к Великому и Ужасному. Какая-то нехорошая традиция – я прихожу, меня выгоняют…

Может, так и будет? Выгонит, потом опять с собаками искать будет?

Я постучала для приличия и открыла дверь, не дожидаясь разрешения. Ведь сам вызывал, значит, ждет.

- Прохор Андреевич? Вызывали? – делая вид, что ничего не произошло, опять навешиваю наивную улыбку.

- Вызывал, - холодно ответил он, лениво постукивая своими аристократичными пальцами по краю стола. - Мария, вы понимаете, что воспитание детей из обеспеченной семьи в корне отличается от воспитания детей нищебродов?

На несколько мгновений я буквально зависла. О таком я слышала. Понятное дело, что наследникам богачей нужно быть готовыми принять на себя наследство, не растранжирить его, а разумно управлять. Но слово нищеброды меня покоробило. Подразумевалось, что то, как воспитывала меня бабушка, это нищебродское воспитание. И я сама нищебродка. По факту то да, но зачем унижать? И причем, это было совершенно неожиданно. Я считала его снобом, но адекватным.

Перед глазами замаячили баулы, потому что при всем желании я не смогу терпеть унижения.

- Если я вас правильно поняла, вы считаете, что то воспитание, образование, которое я получила, нравственные принципы, мораль – это все не подходит для вашей дочери? – изо всех сил пытаясь держать лицо, уточняю я. И наталкиваюсь на откровенно изучающий взгляд. Заинтересованный. Такой, каким энтомолог рассматривает новую козявку, попавшуюся ему на глаза.

- Я этого не сказал, - окончательно путая меня, заявил Вяземский. – Мне кажется, вы не умеете делать правильные выводы из того, что услышали.

Я тупая? И опять этот пристальный взгляд. Да он издевается?! И у меня внутри просыпается вулкан. Или ты, гад такой, меня увольняешь, или я иду работать! Но понимаю, чтобы работать, я должна как-то этот момент пережить и понять, чего он хочет. Ведь если бы позвал меня, чтоб уволить, то с этого бы и начал. А так к чему тратить свое драгоценное время на непонятные разговоры?

- Я уверена, что неправильные выводы можно сделать из всего, было бы желание. Как и обвинить в этом. Хотелось бы просто конкретного диалога. Что я сделала не так, раз вы меня сюда пригласили.

Внутри я стала похожа на гончую перед охотой – напряжена была каждая мышца. Я ждала чего-то в духе Илоны – вы мне не подруга и не важная персона, чтобы приглашать. Но пронесло.

- Я хотел бы услышать от вас, что вы сделали не так, - ни единым мускулом на лице он не отреагировал на мой выпад и снова заставил напрячься.

- Исходя из того, что Илона Эдуардовна вменила мне в вину, могу только предположить, что вас не устраивают мои принципы воспитания. А именно, барский ребенок должен с детских лет приучаться командовать прислугой. Но простите. Если он не приучится убирать за собой сейчас, то потом будет сложно объяснить, почему в ресторане или на приеме нельзя бросать на пол салфетки или еду.

- Вы путаете простые вещи. Дома ребенок делает, что хочет. А в обществе есть нормы приличия.

Черт! Да он точно издевается! Я выдохнула.

- Хочу напомнить о том, что большое начинается с малого. И гувернантка приходит и уходит, а вам потом расхлебывать последствия вот такой политики!

- То есть, вы считаете, что ребенка нужно ограничивать в свободе действий?!

- Если эта свобода нарушает свободу другого человека, то да. Кажется, еще Цицерон об этом говорил.

- И Бакунин тоже. Знаете такого? – теперь Вяземский решил меня еще и проэкзаменовать.

- Не имею чести лично быть знакомой. Один из теоретиков анархизма скончался задолго до моего появления на свет, - от расстройства я уже не выдержала и на издевку решила ответить тем же. И приготовилась услышать: «Мы вынуждены с вами попрощаться!»

Однако Вяземский вместо этого удовлетворенно хмыкнул.

- Ну тогда руководствуйтесь этим постулатом в воспитании моей дочери. Я больше вас не задерживаю.

И что мне теперь?! Щелкнуть каблуками, вытянуться в струнку, приложить руку к голове и рявкнуть: «Слушаюсь, Ваше Благородие»? В голову ничего другого не приходило, поэтому от греха подальше я только кивнула головой и постаралась не слишком торопливо выскочить за дверь.

За дверью я попыталась выдохнуть, но меня колотила нервная дрожь. Я задавала себе вопрос: «А что, собственно, это было?», но ответа на него не было. Чертов иезуит!

Вместо того, чтоб сказать, что тоже считает не лишним ограничивать свободу гиперактивного чада, так он предпочел помудрствовать. «Руководствуйтесь этим постулатом».

И где та граница, которая отделяет свободу Луши от чьей-либо другой?! Не получу ли очередную выволочку?!

Похоже, мои мысли насчет минного поля были прямо в точку. Ведь то, что сейчас произошло, произошло против воли цацы Илоны. А значит…

Я просунула нос в библиотеку и думала, как бы мне так не сильно огорчить ее своим присутствием.

Ну да! Ну да! Она меня уже не ждала. С лицом ржавой селедки она раскладывала на столе карточки, а Луковка утащила компаньона в угол и высыпала на пол коробку с магнитным конструктором. Примерно такой был у меня в отряде в лагере.

- Лукерья! Сейчас время занятий, иди немедленно сюда!

- Ну раз время занятий, так и занимайся! Сама! А меня не трогай! – с вызовом ответила девчушка. Я аж скривилась. Как так то?! Кто занимался ее воспитанием все это время?

- Как ты смеешь! Я отцу все расскажу! – краска гнева залила лицо Илоны. Она бессознательно сжала кулаки и, казалось, еще момент, она накинется на Луковку.

- Да жалуйся! Я знаю, что ты ябеда! Ты вон на Машу уже наябедничала!

Диалог принимал опасный поворот, и я, аккуратно закрыв дверь, предпочла дать задний ход. Отойдя неслышно на несколько шагов, я умышленно превратилась в громко топающую бегемотиху и без стука вошла в комнату, честно делая вид, что ничего не слышала.

- Ну все! Можем продолжать, - весело зачирикала я. – О, Илона Эдуардовна нам уже карточки разложила! Спасибо вам!

- Нет, Маш, мы в конструктор будем играть! Герка никогда такого не видел! – по привычке желая оставить последнее слово за собой, заявила малявка.