Людмила Бояджиева - Бегущая в зеркалах
— Ай да Лаура — молодец! Этак невзначай, ловким маневром, задержала-таки Остина при себе. Нельзя было не заметить его тревогу, ненадежно скрытую юмором и брошенное словно мимоходом: «мой отъезд, кажется, придется перенести». Конечно, теперь он должен оградить от опасности журналистку Серджио, сделавшую столь рискованный ход. Завтра все эти люди, там внизу, будут читать взрывную статью Лауры — восхищаться, ненавидеть, бояться.
А кто вспомнил бы о тебе, Алиса, если бы вчера брауновский «пежо» не подоспел вовремя? Немногие — ой, немногие…
Она вздрогнула от прошедшего вдруг о спине озноба и тут же почувствовала на плечах шелковистое тепло.
— Уж и не припомню, который раз за свою жизнь я накрываю женские плечи пиджаком — вот, оказывается, истинно мужское занятие — не стрельба, не скачки, не драки, — рядом с Алисой в угольной тени от мохнатой пихты стоял Остин.
— Ничего себе — пиджак! Даже в полной темноте и сильном опьянении я назвала бы эту вещь меховым манто, — погладила Алиса пушистый ворс. — Не стану спорить — одаривать несчетное множество женщин дорогими шубами истинно мужское дело. Это, если я не ошибаюсь — норка?
— Соболь, Лиза, серебристый соболь, — мех северных королей. Но это не манто — а палантин. Мне подарили его охотники-эвенки, как «необходимую вещь для дома». Может быть, они предполагали, что я буду использовать его как одеяло или укрывать в старости подагрические колени. Считается, что эти шкурки имеют целебную силу. А может — предназначали подарок моей «хозяйке». Я им немного помог — а этот мех — самое дорогое, что они там в своих сибирских лесах имеют. Так что — носи на здоровье!
— Но у меня такое ощущение, что дар попал не по адресу. Или у тебя их много? — Алиса облокотилась на каменный парапет, напрасно всматриваясь в скрытое тенью лицо Остина.
— Нет, и этот мех и ты — у меня в одном экземпляре и вы очень подходите друг другу, — он рассматривал Алису, мягко освещенную падающим из окон дома светом.
За ней и вокруг нее — лунный ореол святящегося вдалеке города. Тонкие кисти, сжимающие у подбородка накидку и лицо, погруженное в мех, кажутся мраморными. Лишь глаза огромные и темные — живые, насмешливые, чудные…
— Мне понравилась твоя Лаура. Она, действительно, интересная женщина. С такой не соскучишься. Да к тому же — в зените славы и очень хороша… Хотя, по-моему ты не очень утруждал себя комплиментами в ее адрес.
— Она игрок. Игрок рискованный и немного играющий на публику. Лаура не всегда понимает, что рискуя собственной жизнью, мы не вправе подставлять под удар других — в этом и состоит личная ответственность каждого, кто имеет хоть какую-то власть. В ее статье прозвучит имя, которое лучше было бы до поры до времени держать в тени. Назвав человека, решившего выдать членов мафиозной семьи, она, естественно, ставит его под угрозу. Наивно рассчитывать на обещанное прокуратурой прикрытие. По закону мафии предатели приговариваются к смерти и, надо сказать, они почти никогда не нарушают подобных обещаний, не взирая на самые строгие меры предосторожности. Лауру захлестывает азарт преследования и она теряет контроль. Наверное, просто боится, что у нее перехватят инициативу, — Остин немного горячился, чувствовалось, что это для него больная тема.
— Не очень-то лестная характеристика сеньориты Серджио, впрочем, на правах близкого друга, ты имеешь на это право, — Алиса решительно направилась к дому.
— Не пора ли к гостям, Остин?
— Я уже давно всех выпроводил. Завтра у меня совсем не простой день. И тебе пора спать, детка. Ты же у нас — отдыхающая, а поэтому плюнь на всю нашу возню, возьми у Доры ключи от малышки «фиата» и гоняй себе по окрестностям в поисках творческой радости.
— Отлично, я прямо с утра начну бегать за бабочками или кайфовать у мольберта на каком-нибудь высоченном холме, пока здесь, внизу, сильные и смелые будут бороться за справедливость. Приятных снов, Остин! — Алиса решительно пошла к дому.
4
В начале апреля сады вокруг уже цвели в полную весеннюю силу и отпала нужда не только в соболиной накидке но и в твидовом жакете, приобретенном в каком-то универсаме. Все это время, оставлявшее на бегу бесконечные многоточия, как разрозненные части криминального телесериала, Алисе не приходилось скучать. Напротив, она стала замечать в себе жадно рвущиеся к свету ростки новых жизненных интересов.
Во-первых, в постоянном волнении ее держал сюжет, разворачивающийся вокруг ситуации спровоцированный статьей Лауры. Во-вторых, Алиса и сама стала центром довольно-таки странной истории, дающей ей повод если и не для самолюбования, то по крайней мере — для довольства собой.
Статья Лауры произвела шум, запустив опасный механизм реакции «семья» всполошилась, отчетливо дав понять, что церемониться с отступниками не станет. Браун, пропадавший больше суток после выхода статьи, вернулся довольный, заявив, что будет отсыпаться. Лаура радостно шепнула Алисе: «Порядок, птичка упорхнула!» Что означало — героя ее статьи удалось надежно спрятать.
Остин отправился в Тунис на ответственные переговоры с партнерами его основной фирмы, что, по его словам, можно приравнять к отдыху. Алиса же решила совершить визит к доктору Жулюнасу, продиктованный прямой необходимостью.
Сломанная в катастрофе и починенная в клинике Леже челюсть время от времени доставляла ей серьезные неприятности — зубы с левой стороны ныли и нуждались во вмешательстве хорошего стоматолога. Поскольку Альбертас изначально имел именно эту специальность, Алиса рассчитывала на его помощь или рекомендации к достойным коллегам.
В приемной кабинета Жулюнаса ожидали своей очереди еще две женщины одна из них, в миниатюрной бархатной шляпке на седых волосах рассеянно листала журнал, другая, совсем еще молодая, сидела неподвижно, сомкнув опущенные на колени ладони. Ее напряженная спина не касалась кресла, полузакрытые веки нервно подергивались, за бледными губами угадывались тесно сжатые челюсти. Так, в сосредоточенном полузабытьи ожидают на скамье подсудимых оглашения приговора, чтобы через секунду завыть или разразиться бранью.
Лицо женщины притягивало взгляд. Алиса вновь и вновь жадно возвращалась к нему, пока не поняла, что рассматривает соседку в упор, незаметно выпрямляя спину и копируя ее позу. А затем глаза Алисы закрылись и она увидела голубой бланк с круглой печатью онкологической клиники и бледной машинописный шрифт, выделивший короткое слово «canzer». Шрифт уплотнялся, наливаясь багровой сочной мякотью и Алиса подробно рассмотрела то, что прежде никогда ранее не видела и даже не пыталась вообразить, а теперь знала с безоговорочной уверенностью: сморщенный лиловатый кисет желудка с внедрившейся в его стенку медузообразной, выпустившей хищные щупальца опухолью.
