Элизабет Адлер - Бремя прошлого
– Теперь вам, Шэннон, предстоит решить, что нужно делать, – тихо проговорила она.
Шэннон беспомощно посмотрела сначала на Эдди, потом на меня. Мы взяли документы и, передавая их друг другу, изучили подписи. Для нас было загадкой наименование продавца – «Фонд Экс-Уай-Зет» – и иностранная фамилия человека, подписавшего контракты от имени этого фонда.
– Может быть, это одна из тех ставших модными швейцарских или же лихтенштейнских компаний, занимающихся сокрытием средств от налогов, – задумчиво сказал Эдди.
– Если это так, то у нас нет возможности провести проверку, – заметила я. – Эти компании ведут дела всегда в строгой тайне, и я сомневаюсь, чтобы нам удалось с точностью установить, кто является владельцем «Фонда Экс-Уай-Зет».
– Но мистер Экс-Уай-Зет сидит, по меньшей мере, на четырехстах миллионах долларов из денег, принадлежавших Бобу Киффи. Разумеется, если бы деньги были украдены, Фонд заявил бы об этом.
Припомнив недавние случаи, которым были посвящены заголовки газетных материалов, я покачала головой:
– Мы должны найти какой-то другой путь.
Шэннон поблагодарила Джоанну за то, что та привезла документы ей, а не обратилась в полицию.
– Ума не приложу, что нужно делать? Как поверить в то, что его убили они? И к тому же… к тому же, – она посмотрела на нас испуганными серыми глазами, – к тому же оба они присутствовали в тот вечер на приеме. И оба вели себя очень странно. Были как-то подавлены, – я имею в виду, что они не танцевали и даже не поговорили со мною и не поздравили с днем рождения. Я заметила, что Брэд много пил, а у Джека был расстроенный, мрачный вид и что приглашенная им девушка явно скучала. Но они многие годы были близки к моему отцу. Как они могли его убить? И, кроме того, что бы им пришлось тогда делать с прошлым?
– Может быть, убили и не они, – сказал Эдди, желая успокоить ее. – И может быть, когда мы вернемся в Нантакет, мы найдем прямые доказательства, которые приведут к преступнику.
Джоанна озадаченно смотрела на них.
– Вы очень скоро услышите все о прошлом Боба, – сказала я ей. – А тем временем я настаиваю на том, чтобы вы остались в Арднаварнхе, вместе с нами. В субботу вечером здесь будет прощальный прием, которого вам никак нельзя пропустить.
Все отпрыски рода Молино имели большой опыт в организации вечеров, и я хотела, чтобы прощальный вечер в честь Шэннон и Эдди стал одним из лучших. Я пригласила на него всех знакомых, старых и молодых; мы все помогали украшать дом, опустошили сад, срезав все цветы и декоративные растения, папоротник и даже бутоны, и превратили танцевальный зал в зеленую беседку. Из Дублина прибыли два оркестра, расположившиеся на небольшой эстраде в конце зала. Бриджид хлопотала над копченой семгой и жареной форелью, устрицами и мидиями, креветками и омарами и печеньем из морепродуктов, от одного запаха которого текли слюнки. Там были и ветчина, и индейки, и свиные окорока, копченые цыплята и дикие утки, блестящие свежие салаты и суфле из овощей, кексы и десерты, на украшение которых филигранными сахарными разводами ушли долгие часы, пока они не стали похожи на миниатюрные произведения искусства.
Бриджид превзошла себя, и за несколько минут до прибытия гостей она в тревоге кинулась в столовую, чтобы прогнать оттуда веселых собак и котов. Одетая в свое лучшее черное шелковое платье, но без передника, так как также была гостьей, она зачесала назад предварительно смоченные волосы и крепко закрепила их за ушами моими бриллиантовыми заколками, а на ногах у нее были черные чулки и миниатюрные башмаки на высоких каблуках.
– Вы ослепительны, Бриджид! – одобрительно воскликнул Эдди. – А стол выглядит еще более потрясающе!
Взявшись за руки, они с Шэннон, охая и ахая, проверили сервировку, а я смотрела на них, удовлетворенная делом своих рук. Я порылась в самой глубине своих платяных шкафов и одела их обоих в лучшие фамильные вещи. Шэннон была облачена в бархатное платье от Форчуни, принадлежавшее мамми, и в длинную простую тунику, мириады тонких складок которой облегали ее высокое, стройное тело как расплавленное серебро. Волосы ее выглядели как дрожавшее медное облако, а на шее сверкало бриллиантовое колье Лилли. Эдди, державший ее за руку так, словно никогда не собирался ее выпустить, не мог оторвать от нее глаз, разве что для того, чтобы повосхищаться великолепным столом – творением Бриджид.
И если какой-нибудь мужчина выглядел хорошо в вечернем костюме, то это был он, Эдди. На красавце Эдди был старый обеденный сюртук па от Сэйвил Pay, и он выглядел так, как будто был рожден аристократом. Сюртук сидел так, словно был сшит специально для него.
Меня, да я уверена, что и Бриджид также, не оставляла мысль о том, что в такой же мере, как для Шэннон с Эдди, этот вечер вполне мог стать прощальным и для нас с нею. Не то чтобы мы ожидали самого худшего, но в нашем возрасте всегда стремишься не упустить возможности повеселиться, посмаковать каждую минуту, допуская, что это твоя последняя минута. Кроме того, кто знает, когда мы нашли бы новый предлог для такой вечеринки? Поэтому-то Бриджид превзошла себя в организации угощения, а я достала из подвала последние бутылки лучших старых вин па и последнюю бутыль двадцатилетнего шампанского.
Я облачилась в шифоновое платье цвета красного тюльпана от Валентине семидесятого года, плотно и чувственно охватывавшее тело до бедер и падавшее восхитительным многослойным водопадом вокруг моих жалких, костлявых воробьиных лодыжек. На ногах у меня были атласные сандалии, в тон платью; и целый пуд бесполезных, но впечатлявших украшений: плетеное золотое ожерелье, браслеты и серьги, унизанные красными, синими и зелеными драгоценными камнями, купленными па для мамми на базаре, когда они были в Индии. Браслеты приятно позвякивали при каждом движении руки, а серьги посвистывали около лица, что мне очень нравилось. В свои рыжие локоны я воткнула гардению. Я вылила на себя порядочно духов, нарумянила щеки и подкрасила губы, накинула сверху палантин в тон платью, отороченный красными перьями, и теперь была готова встретить своих гостей.
Мы стояли в холле, любуясь друг другом и тревожно поглядывая на часы, так как Джоанна запаздывала. И вот она, наконец, показалась на лестнице. Она спускалась к нам, как величественная богиня, в простом неотрезном черном шелковом платье до пола от Кэлвина Кляйна, без единого украшения. Мы в восхищении затаили дыхание, и я подумала, как был бы доволен Боб Киффи своими женщинами, если бы мог видеть их в этот вечер.
Точно в девять часов стали съезжаться гости, поскольку в Ирландии никто не соблюдал вежливого опоздания, и, кроме того, они просто не могли дождаться начала вечера, когда можно будет от души повеселиться. Мы четверо образовали шеренгу хозяев, принимавших парад, и я с удовольствием представляла моих новых любимцев своим старым друзьям и десяткам молодых людей, прибывших ради этого вечера из Дублина, Корка и Голвея и остановившихся у своих друзей или родственников в их холодных больших домах.
