Джудит Крэнц - Серебряная богиня
Дэзи расхохоталась, и Шеннон присоединился к ней. Возникшая перед их мысленными взорами сценка с двумя злобными неуправляемыми овчарками, осмелившимися — подумать только! — ослушаться самого Норта, показалась им обоим в этот момент настолько восхитительно неотразимой, будто ничего подобного в своей жизни им не приходилось видеть.
— Ох… ох! — давилась от хохота Дэзи. — Самое смешное, что тогда это никому не казалось смешным. Можете мне поверить…
А он все повторял:
— Я убью того, кто написал сценарий. Убью!
— Да не волнуйтесь вы так… считайте, что я ничего вам не рассказывала.
— А как ваша рука… все в порядке? — неожиданно оборвав смех, озабоченно спросил Шеннон.
— Конечно.
Он взял ее руку и перевернул — ладонь была горячей, покрасневшей и слегка припухшей: сказались усилия, которые она прилагала, чтобы часами держать поводки. Какое-то время Шеннон изучал ее ладонь, а затем с нежностью, словно искупая свою вину, приложил эту ладонь к своей щеке.
— Простите… — пробормотал он.
— Да что вы… не имеет значения. Правда, — тихо ответила Дэзи.
Между тем ее свободная рука коснулась его черных волос, приглаживая выбившуюся прядь. Подняв голову, Шеннон снова в упор взглянул на Дэзи, а затем поцеловал горячую ладонь. Она отняла руку, продолжая смотреть на него.
— Какого хрена вы тут ошиваетесь? — грозно спросил Норт, появляясь из-за угла.
22
Пять дней спустя Норт и Люк сидели у Норта в просмотровом зале. Только что прокрутили еще не смонтированные пленки всех трех роликов, и они сидели молча под впечатлением от увиденного.
— Что я могу сказать? — наконец произнес Люк, постаравшись пробить фасад внешнего безразличия, который был крайне нехарактерен для Норта.
— Подумай и скажи.
— Мне ведь не надо говорить, что это лучшая твоя работа, правда?
— Не надо.
— Мне также незачем говорить, что такой превосходной рекламы духов еще никогда не было?
— Незачем.
— Можно просто сказать тебе спасибо?
— Считай, что ты меня уже поблагодарил, Люк. А теперь сделай одолжение и перестань употреблять эпитеты в превосходной степени.
— Хорошо. Да… Кики желает знать: ты имеешь представление, когда вернется Дэзи? Она теряется в догадках.
— Понятия не имею.
— Ладно. Я сам позвоню Шеннону. — Люк попытался как-то разрядить напряженную атмосферу. — Господи, — опять не удержался он, — представляю, что будет, когда он это увидит.
Он набрал номер корпорации, но Шеннона на месте не оказалось. Разочарованный, Люк сказал что-то секретарше и повесил трубку.
— Он вроде по делам в Англии, и секретарша тоже не знает, когда он вернется.
— Я бы и сам мог сказать тебе то же самое, — угрюмо бросил Норт.
— Хм-м?.. О черт, представляю, что будет, когда Кики услышит… Вот, значит, в чем все дело. Ясно… Извини, Норт, с моей стороны было глупо и весьма бестактно…
— Да мне на это плевать! — со злобой выплюнул свой ответ Норт.
— Нет, не говори так! Я прошу прощения за свои слова. Сам не знаю, что это на меня нашло. — Люк разволновался, что случалось с ним крайне редко. — Разжижение мозгов, честное слово. Наверно, заболеваю. Китайский грипп — у нас в офисе почти все уже от него слегли… — Впрочем, он тут же взял себя в руки и продолжал: — Когда будет готов окончательный вариант? Я не хочу, чтобы пленку видели до того, как закончится монтаж и ролик появится на экранах. Ты знаешь, что такое эта косметическая индустрия. Крадут все! Так сколько тебе надо времени?
— Недели две… две с половиной.
— Сейчас я должен идти к себе в лавочку. Дашь знать, когда все будет готово, о'кей? И чем раньше, тем лучше. Бери столько народу, сколько тебе потребуется. Реклама должна пойти до Дня благодарения. И еще раз спасибо, Норт. Такого, кроме тебя, никто не смог бы сделать, поверь мне.
— Я прошу тебя еще об одном одолжении, Люк. Когда тебе нужно будет, чтоб в рекламе снимался очередной любитель, пошли его куда подальше и подкинь эту работенку кому-нибудь другому. Только не мне — я уже сыт по горло, — с угрозой в голосе заявил Норт.
— Обещаю. Скоро позвонишь, да? И поберегись, этот чертов грипп гуляет по городу, не забывай! — произнес Люк, поспешно покидая просмотровую, чтобы не слышать, как Норт зарычал ему вслед, что беречься надо не ему, а тому, кто болен, то есть Люку.
Он прекрасно понимал, что не время в такой момент напоминать Норту насчет его согласия быть шафером на предстоящей свадьбе. Да и звонить сейчас Кики и сообщать, как великолепна, как потрясающе неотразима Дэзи в рекламной ленте, тоже вряд ли имеет смысл. Потом ему пришло в голову: а ведь Кики, возможно, куда больше заинтересует новость о том, что Дэзи и Шеннон задержались в Англии после съемок. «Где, черт бы его подрал, здесь телефон?» — Люк оглянулся по сторонам.
* * *В последний день съемок в замке Беркли Шеннон не смог удержаться, чтобы не побывать на съемочной площадке. Правда, он старался по возможности держаться в сторонке, подальше от камер, но против воли все время пробирался туда, где мог видеть Дэзи. При этом он не отдавал себе отчета в своих действиях, и лишь замечание или взгляд, брошенные кем-либо из съемочной группы, или зацепившаяся за провод его собственная нога давали ему понять, что он мешает людям работать. Впав в состояние транса, Шеннон следил за тем, как Дэзи и ее партнер проходят мимо «Боулинг Элли» с двумя вышколенными мини-колли и дефилируют на фоне видневшихся слева сероватых крепостных стен.
«Что со мной? — спрашивал себя Шеннон, безуспешно пытаясь проанализировать свое состояние. — В любом случае ясно, что я просто не в силах от нее оторваться».
И действительно, Дэзи была для него сейчас в полном смысле этого слова центром притяжения. Ему все время неудержимо хотелось быть рядом с ней. Почему? Ответа на этот вопрос он пока не находил. Дэзи со своей стороны, кажется, не делала ничего, чтобы его заворожить. Она просто была такой, какой была. Словом, он ничего не мог понять.
С юных лет Патрика Шеннона отличала способность распознавать внутренний мир других людей — так самец-олень распознает оленицу в густом лесу, даже не видя ее. Им двигали инстинкт, интуиция и опыт, основанный на сотнях разного рода примет, служивших для него ключом, неизменно помогавшим открывать любой, даже самый надежный замок. Амбиции, талант, страхи, доброта, мелочность, честность — все это он был способен в буквальном смысле слова учуять в воздухе. Будь он экстрасенсом, можно было бы сказать, что он видит, как чувства и эмоции реют над головами людей.
Сегодня, однако, у Шеннона было такое впечатление, что его способность читать в людских душах просто отключена. Что он, собственно говоря, знал о Дэзи? В сущности, ничего. Та смешливая молодая женщина, с которой он сидел вчера на балюстраде, не имела ничего общего с дамой, замкнутой и недоступной, которая восседала тогда за ужином в «Ле Сирк». Не была она похожа и на приятную, обладавшую всеми манерами княжны и полностью отрешенную от жизни женщину, которую он время от времени представлял руководителям отделов корпорации в минувшие после подписания контракта полгода. Вчера вечером, после совместного ужина в ресторанчике «Лягушка в яме» при гостинице «Бас», она вдруг сделалась такой задумчивой и молчаливой. Может быть, сказалась усталость от прошедшего дня? Или она просто предалась воспоминаниям? Но то было вчера, а сегодня… Сегодня она казалась совсем иной.
