Дебора Смит - Голубая ива
— Джо! Ты что, не слышишь звук сирены? Я люблю тебя, мальчик. Положи пистолет, — со стоном произнес Хопвел.
— Я слышу, старик, — ответил Джо. — Ты хочешь умереть героем, а, калека? Это ничего не изменит.
Джеймс мягко возразил:
— Ты можешь лишь убить меня, но ничего не добьешься.
Артемас открыл глаза и слабо махнул рукой:
— Нет, Джеймс!
— Я люблю тебя, брат, — откликнулся Джеймс. — И… Лили, прости за все. Я пытался остановить это, но уже слишком поздно.
Она всхлипнула:
— Я знаю.
Джо ехидно усмехнулся:
— Хочешь прославиться, калека? Ну, иди поближе!
Он наставил пистолет на Джеймса. Артемас вцепился в свитер Лили. Яростные крики Мод и ее сестер заглушили выстрел пистолета.
Джо широко распахнул глаза, изумившись увиденному за спиной Джеймса. Затем лицо его судорожно дернулось, ноги подкосились, и, качнувшись назад, он распластался на дороге. Кровавая пена, пузырясь у него на губах, стекала на булыжники.
Мистер Эстес зашатался и застонал, как загнанное животное, маленький пистолет выпал из его рук.
Глава 33
Как плохо, что рядом все время посторонние! Сиделки прикладывали антисептик к его голове. Доктор в приемной отделения неотложной помощи негромко что-то приговаривал, изучая рентгеновский снимок Артемаса.
Безусловно, ему повезло, потому что рядом сидела Лили, взяв его руки в свои. Ее свитер и рабочие брюки были перепачканы его кровью, волосы растрепались, она осунулась, но смотрела на него с такой отчаянной благодарностью, которая делала уже неважным все остальное на свете.
Их нежные, понятные только им одним узы поддерживали его. Его сестры и братья вместе с Тамберлайном ожидали в холле за дверями палаты. Теперь им ничего не угрожало. Артемас с облегчением вздохнул.
Джо Эстес лежал на операционном столе, хотя врачи «скорой помощи» предупредили, что он вряд ли выживет. Артемас поймал себя на мысли, что не хотел бы смерти Джо на ступенях Голубой Ивы. Величественное старое поместье избежало этого позора.
— Перестань думать об этом, — прошептала Лили.
Странно, но медицинские сестры уже покинули палату.
— Перестань, — настаивала она. — А то лопнешь по шву и придется снова зашивать тебя. — Изумление в ее глазах сменилось глубокой голубизной. — Я чуть не потеряла тебя. Мне все кажется, что это сон и ты не выживешь.
Он сжал ее руку:
— Хафмен больше не вернется, Лили.
Она вздрогнула, наклонилась к нему и положила голову ему на грудь. Он нежно погладил ее, закрыв глаза.
Неожиданно за дверью раздались шаги. С печалью и гордостью он узнал их неровный ритм. Мучаясь и испытывая страшную неловкость, на пороге появился Джеймс.
— Я помешал? — буркнул он.
— Ничуть, — отозвалась Лили.
Она кивнула, лишь после этого он подошел ближе и, ссутулившись, остановился у кушетки. Джеймс перевел взгляд с Лили на Артемаса:
— Я один виноват во всем.
— Нет, — ответил Артемас, вздрагивая от боли. — Ты не можешь отвечать за намерения Хафмена.
Недоумевая, Джеймс нахмурился и взглянул на Лили:
— Он все еще слаб?
Она еле заметно улыбнулась:
— Немного, но с ним все в порядке. Как-нибудь я расскажу тебе о Хафмене. — Она выпрямилась. — Послушай, ты попал в некую длинную историю. Джо сам множил свои неприятности, насколько я могу припомнить. Он всегда винил всех, кроме самого себя. Ты, наверное, знаешь, что, охотясь в поместье, он подстрелил меня, тогда еще маленькую девчонку.
Джеймс кивнул:
— Я слышал эту историю от Тамберлайна.
Лили продолжала:
— Так вот, Джо обвинил во всем меня и не забыл этого. Потом обвинил Артемаса за то, что попался, выращивая марихуану в поместье. — Она вздохнула. — А когда вышел из тюрьмы, не мог смириться с тем, что я снова живу на ферме. Только он совершил ужасную ошибку, решив, что волен поступать так… так, как с моими животными. Мистер Эстес поехал к шерифу. Не за мой скот, так за кражу у отца ему все равно пришлось бы отвечать очередной отсидкой в тюрьме.
Она закончила, многозначительно взглянула на Джеймса:
— Существует лишь одна правда, Джеймс. Погрязнув в мелочах, не добьешься ничего хорошего.
Джеймс провел рукой по волосам, на глазах его навернулись слезы:
— Я не сомневаюсь в твоей правоте.
— Я вспоминаю только о твоем поступке сегодня ночью. Остальное быльем поросло.
Взглянув на Артемаса, Джеймс опустился на стул рядом с кушеткой. Артемас медленно поднял руку, потрепал брата по щеке.
— Ты — самый лучший на свете брат, — прошептал Артемас. — Ты оказался там, где был нужнее всего.
— Меня не было рядом, когда Джулия нуждалась во мне. Клянусь, что никогда больше не позволю снова кому-нибудь упасть. — В голосе Джеймса слышались горечь и раскаяние, радость и боль.
— Потом ты сдержал свое обещание. — Джеймс поднял голову. Артемас мягко повторил: — Сдержал!
Сквозь двойные двери палаты протиснулись Касс, Элис, Майкл и Элизабет.
— Мы не в состоянии больше ждать в неведении, — объяснил Майкл.
— Я никогда не чувствовал себя лучше, — ответил Артемас.
По гордому выражению его лица стало ясно, что он имел в виду.
* * *Лили поднялась наверх и, выйдя из лифта, столкнулась с тетей Мод.
— Лили, как Артемас?
— Все в порядке. И Джеймс тоже.
Тетя Мод вздохнула и напустила на себя суровость:
— Хирурги только что сообщили, что Джо умер.
* * *Хопвел порылся в карманах своего пиджака и нашел маленькую, смятую фотографию.
— Мой бедный маленький мальчик, — прошептал он.
Лицо Джо на ней было запачкано кровью.
Хопвел принялся стирать это пятнышко, но трясущиеся пальцы не слушались. Тогда Маленькая Сис, лизнув палец, удалила грязь и вложила фотографию в руку Эстеса.
— Вот. Теперь на нем никаких пятен, — вполголоса заключила она.
Хопвел тихо заплакал:
— Он лишил радости меня и мать, она умерла от горя, а потом он выжег всю мою душу и… почти разлучил нас. Он не принял тебя, поэтому между нами никогда бы не восстановились прежние отношения.
Маленькая Сис огорченно вздохнула:
— Не отчаивайся из-за этого, Хопвел Эстес!
Тот повертел в руках фотографию и аккуратно убрал ее в боковой карман.
Подошли Мод и Лили. Маленькая Сис благодарно посмотрела на них, но осталась по-прежнему сидеть рядом с Хопвелом. Потом она заметила Джеймса Коулбрука и разом похолодела.
Правда, теперь он не казался таким непоколебимым и хитрым. Нет, вокруг него чувствовалась печальная, темно-голубая аура, может быть, что-то мелькнуло в его глазах — больших серых глазах, таких же, как глаза его брата; теперь они стали мрачными, как вечернее небо.
